Цивилизация
У дагестанца Омара Халдузова есть автобус. Восемь лет он возит пассажиров из Махачкалы на белом двухэтажном туристическом «Неоплане». Дважды в неделю — до Москвы, раз в год — до Саудовской Аравии на хадж. В автобусе 50 мест. Первый класс внизу: четыре самодельные лежанки для двух человек. Неженатых и одиноких делят на пары по полу. Половина постели до Москвы стоит 2500 рублей. Сидячие места на втором этаже дешевле — 1500 рублей. Халдузову одна поездка в столицу — с расходами на бензин, зарплатой водителям, арендной платой, мелким ремонтом и взятками гаишникам — обходится в 60 тысяч рублей. Неделю назад в Москву ехали 20 пассажиров.
Среди них, по версии следствия, могли быть 17-летняя Дженнет Абдурахманова и 28-летняя Марьям Шарипова, ехавшие взрывать московское метро.
Халдузова столичные оперативники первым отвели на опознание тел шахидок в морг. Узнав пассажирок по фотороботам, предприниматель отказался от своих слов при виде трупов. Его водители в разговорах о подсевших в Кизляре говорить отказываются. «Что вы от меня хотите, я вне подозрений», — кричал в среду в телефонную трубку водитель Рамазан.
В Махачкале говорят, что сотрудникам СКП от водителей добиться удалось немного. «Спецслужбы сами знают довольно много. Судя по тем фотографиям, которые мне показывали, — а на них эти террористки еще живые — у них собрано большое количество материала, — говорит Халдузов. — Только здесь им никто не поможет, рассказывать что-то страшно. Мы же все вместе с этими боевиками живем, они меня застрелят на следующий день, если я что-то скажу. Программа защиты свидетелей у нас — это воробьиный писк, никто меня не защитит. Вот все и боятся рассказывать, даже если что-то знают».
Не рассчитывая на помощь запуганных жителей, в пятницу в МВД объявили о «стопроцентном досмотре всех пассажиров, приезжающих и отъезжающих из Северо-Кавказского региона» и о «тщательной проверке прилегающих к объектам транспорта территорий». Но в субботу вечером, на шестой день после терактов в Москве, на автовокзале Махачкалы не было ни одного милиционера. Коробки, пакеты и чемоданы пассажиров «Неоплана» осматривает сам водитель — Рамазан. Его сменщик собирает у всех паспорта, выписывает именные билеты и заворачивает документы в черный пластиковый пакет: «Чтобы не будить вас на каждом КПП, мы сразу отдаем все паспорта милиционерам». Паспорта тщательно проверяют в Махачкале, но «когда кто-то подсаживается в Кизляре или дальше, их не всегда записывают», говорят водители.
От развлекательного центра «Пирамида» в Москву отправляются по 5–6 автобусов ежедневно, в пути — больше суток.
«Как я в дороге опознаю смертницу? У меня ведь нет никаких списков. Обыскивать я ее тоже не могу. А даже если что-то заподозрю, что мне делать, она ведь взорвет весь автобус к чертовой матери. Восемь лет езжу, так хоть раз бы ко мне милиция подошла и сказала: вот тебе телефон, если что увидишь или заподозришь – звони по нему, мы разберемся. Так некому звонить…» — Халдузов устал от допросов следователей и внимания прессы. Журналистов в рейс Халдузов берет после долгих уговоров: «Ладно, повозим вас по Калмыкии, там где-нибудь и высадим. Девочку только жалко... Да мы шутим, не пугайтесь, здесь женщин не бьют». «Они у нас сами взрываются», — мрачно добавляет водитель и заводит автобус.
Махачкалу от Москвы отделяют 13 постов ДПС. В Дагестане расположены четыре: два на выездах из города, один в Кизляре и еще один на въезде в Калмыкию.
Ни на одном из них проверки документов и багажа не было.
Не стали милиционеры открывать сумки и проверять паспорта даже в Кизляре, откуда, по данным СКП, в Москву приехали исполнительницы и организаторы терактов в метро. Из всех пассажиров документы проверили только у корреспондента «Газеты.Ru», вышедшего покурить. Дагестанский милиционер, моментально опознав в нем «неместного», потребовал предъявить паспорт и устроил допрос с пристрастием. «Прописка московская, а чего по Махачкале на автобусах ездишь, братка? Денег на самолет что ли не хватило?» — щурясь, интересовался он. На этом интерес к пассажирам у него иссяк.
Халдузов говорит, что строгого контроля в Кизляре, считающемся перевалочной базой для северокавказских террористов, никогда и не было. «Слева от кизлярского КПП граница с Чечней. Ее толком и нет, оттуда в Дагестан пешком ходят», — пояснил Халдузов. В час ночи автобус выезжает из республики, ни разу никем не проверенный.
Утром в воскресенье, когда «Неоплан» ехал по степям Калмыкии, Халдузову пришло SMS. «Поезд взорвали… Я не пойму, это война что ли?» — Омар, еще ночью уговаривавший нас «не рекламировать теракты, потому что ваххабитам только этого и надо», жмет на кнопки пульта от телевизора, пытаясь найти новости. По федеральным каналам дагестанцам показывают патриарха Кирилла на пасхальном богослужении в храме Христа Спасителя. Из телефонных разговоров выясняется, что ночью под Махачкалой в селе Ичхе террористы пустили под откос семь вагонов товарного поезда Тюмень — Баку, жертв и пострадавших нет.
Новости из соседней республики калмыцких милиционеров не пугают. Автобус остановили на двух из четырех постов, и в обоих случаях дежурные интересовались только, кому принадлежит коробка с тарелками под сиденьем. Тамбовскую область ехали без остановок.
Мы гадаем, о чем думали смертницы, пока сутки ехали в автобусе. Как 17-летняя Абдурахманова смотрела из окна на детей, играющих в салки на пустой заправке, и на православный крест в три человеческих роста, стоящий у дороги в Калмыкии. Как 28-летняя Шарипова, в которой житель Махачкалы Расул Магомедов опознал свою дочь, слушала смех в кабине водителя и музыку из фильма «Троя» — любимого кино Халдузова, которое он смотрит в каждой поездке и знает наизусть. Как они просыпались на остановках, пили чай в калмыцких закусочных, отказывались от предложенных соседями семечек и считали километры до Москвы.
«Я не понимаю, как они не передумали. Столько времени целенаправленно ехать убивать – это невозможно представить. Это религией объяснять нельзя», — говорит Халдузов. Он ежегодно возит паломников из Дагестана на хадж в Саудовскую Аравию и расстроен, что ваххабиты оправдывают войну исламом. «Да, может, они не знали ничего! Их вообще могли попросить довести что-то и передать, девочки же совсем глупые», — вступается одна из пассажирок. Она едет в Москву навестить своего преподавателя из МГУ. Жительница Махачкалы предпочла автобус плацкартному вагону впервые. «Мы разве тут все на шахидов похожи?» — волнуется она на каждом КПП.
Проверять документы у пассажиров начали только в Волгоградской области. На первом же посту всех попросили выйти из салона, запустив туда милиционера с черным лабрадором. На втором КПП сотрудники правоохранительных органов впервые потребовали предъявить им паспорта всех 19 человек и вручную переписали данные.
Первый полноценный обыск прошел в 300 км от Москвы – на въезде в Рязанскую область.
Сотрудник ДПС, извинившись, проверил у пассажиров паспорта и увел корреспондента «Газеты.Ru» проверять его документы с подтекшей печатью по базе МВД. Перед компьютером висела фотография предполагаемого пособника шахидок, попавшего в объективы камер московского метро. За столом отчаявшийся милиционер уже в пятый раз перезагружал виснущий компьютер, чтобы уточнить паспортные данные. В автобусе в это время второй милиционер осмотрел сумки, заглянул во все мусорные пакеты и распечатал перетянутую скотчем «передачу». В коробке оказались крапива, кинза и две пары ботинок.
Стоящий рядом автобус из Волгограда не обыскивали, а его пассажиров не досматривали. «Что тогда мешает пересесть на волгоградский рейс, их вообще не проверяют, — удивляется водитель Рамазан. — И спокойно доехать до Москвы. Вообще, привезти взрывчатку можно тысячью способами, на любом транспорте. Обыск всех автобусов из Дагестана не поможет».
Чем ближе была Москва, тем злее становились милиционеры. Сотрудники поста на Каширском шоссе в 100 км от столицы, перед которым выставили броневик, уже не здоровались и не извинялись. «Всем оставаться на своих местах, открыть сумки и сдать паспорта», — зашли они в салон автобуса. «Это тебе он хозяин, не нам», — закричали на водителя, который указал на спящего Халдузова. Пока один сотрудник ДПС нес документы к посту, второй копался в сумках и багажном отделении. Его сменил коллега с ищейкой.
«Почему на второй этаж ее не запустили? Под автобусом не посмотрели?» – хмыкнул работающий швейцаром в одном из московских отелей Дауд. Он ездит с женой в Дагестан почти на каждые выходные, и с таким повышенным вниманием милиционеров столкнулся впервые. «Я как-то пытался на поезд сесть, а там таджиков битком, вот и продолжил на автобусе ездить. И чего милиция только сейчас так шмонать начала? Раньше надо было, а то, что они делают сейчас, — бессмыслица какая-то».
Через 25 минут автобус остановили в 70 км от Москвы. Коллеги каширских патрульных снова обыскали сумки и 30 минут проверяли 19 паспортов.
Еще через 40 минут автобус остановили на въезде в город в районе Бирюлево-Восточное.
Появившийся в дверях автобуса милиционер в штатском первым делом неуверенно поинтересовался, не едет ли махачкалинский автобус из Азербайджана, после чего вывел пассажиров на улицу, собрав у них паспорта. Он сортировал людей по кучкам – «у вас проверил, вы влево, а вы стойте» — около 10 минут, пока его не одернул коллега в форме, потребовавший отнести документы на пост и проверить их на компьютере. Проверка растянулась почти на 50 минут. Во многом из-за сурового пассажира Абдула в красных тренировочных штанах. Раздраженный третьей остановкой за час, он сказал милиционерам, что паспорта по закону проверяют только в присутствии их владельцев. Разъяренные милиционеры решили тут же отправить Абдулу обратно в Махачкалу. Пассажира обругали и уставшие от проверок водители, но инцидент уладили.
В два ночи автобус, как и неделю назад, подъехал к «Лужникам». Обычно пассажиры оказываются здесь раньше, иногда успевают даже разъехаться на метро. 29 марта большинство остались спать в автобусе до 6 утра: «Мы заезжаем и сами ложимся. Если пассажирам не спится, наматываем круги, укачиваем», — объяснил Халдузов.
«Если сегодня здесь все закрыто, поедем в Люблино на рынок, там можно ночевать», — предупредил Рамазан. Вдоль набережной стояли автобусы из Дербента, Нальчика, Махачкалы, Грозного, которые не пускали на территорию стадиона. «Внутрь можно, только если меньше 11 пассажиров и только после переписи всех личных данных», — сказал подошедший милиционер. Ждать открытия метро в нашем автобусе собирались всего пять пассажиров, и белый «Неоплан» заехал внутрь.