Цивилизация
В понедельник в Мосгорсуд пришел глава Следственного комитета при прокуратуре (СКП) РФ Александр Бастрыкин. Он явился на допрос в качестве свидетеля по делу бывшего руководителя Главного следственного управления (ГСУ) комитета Дмитрия Довгия, обвиняемого в получении взятки в размере 750 тыс. евро.
О том, что гособвинение готовит участникам процесса по делу экс-главы ГСУ СКП Довгия сюрприз, стало понятно еще в коридорах суда: прокуроры впервые появились в полном обмундировании. Сначала они достали из-под стола три бутылки вина Barolo и шесть упаковочных боксов и попросили судью Фомина разрешить показать все это присяжным — согласно фабуле обвинения, экс-глава ГСУ получил деньги именно в такой упаковке. Судья дал добро, и пока заседатели увлеченно разглядывали деревянные и картонные коробки, а адвокаты шутили про отсутствие 12 бокалов, прокурор Мария Семененко встала и негромко сказала:
— Ваша честь, мы ходатайствуем о допросе еще одного свидетеля. Главы Следственного комитета Бастрыкина.
— Александра Ивановича? — не сразу сообразил судья.
— Да.
— Допросить?
— Да.
— А он явился?
— Да.
В зале воцарилась тишина: заседатели забыли о вине, адвокаты переглянулись, Довгий обрадовался.
Возражений по ходатайству у участников процесса не было, и через минуту в зал зашел глава СКП в бежевом костюме с ярким синим галстуком, оттеняющим форму прокуроров. Присяжные с любопытством смотрели на начальника Довгия, гособвинители вытянулись по струнке, в зале кто-то исподтишка сфотографировал Бастрыкина на мобильный телефон.
Судья напомнил Бастрыкину, что за дачу ложных показаний его ждет уголовная ответственность, и уточнил, знает ли тот подсудимого Довгия. Бастрыкин ответил утвердительно: он работал с Довгием с 2001 года. «Работал он хорошо, нареканий не было», — повторял Бастрыкин, перечисляя ведомства, где вместе с ним трудился Довгий: Министерство юстиции, управление МВД по ЦФО, Генпрокуратура. «Нарекания начались во время его работы в Следственном комитете, после событий, ставших предметом данного судебного разбирательства», — сказал глава СКП.
Правда, вскоре выяснилось, что Бастрыкин не знает ничего ни о деле «Томскнефти», выделенном из «дела Ходорковского», ни конкретно о его эпизоде — покупке Инвестсоцбанка, за отказ в уголовном преследовании владельца которого Довгий, по версии обвинения, и получил взятку.
«Доходить до каждого конкретного дела у меня нет возможности. Я курирую только самые громкие, общественно резонансные дела. Сейчас это убийство главы МВД Дагестана. В Следственном комитете большинство дел — это сложные, запутанные экономические преступления. Я в них вообще не вникаю. В экономических преступлениях пусть разбираются профессионалы. У нас работают очень опытные следователи», — Бастрыкин тщательно отмежевывался от дела «Томскнефти».
По словам главы СКП, он не давал Довгию никаких указаний по расследованию уголовных дел, а об отстранении одних и назначении других следователей по делу «Томскнефти» ничего не знал. «Я следователей вообще мало знаю, мы встречаемся только коллективно на оперативных совещаниях. Я не имею возможности, да и не желаю вникать в то, когда, кто и в каких следственных действиях участвует. У меня иной масштаб работы», — внушал глава СКП. В качестве примера он привел исчезновение двух первоклассников в Коми: «Я сейчас подписал распоряжение усилить там нашу группу для поисков».
Пока Бастрыкин давал прокурору интервью о работе Следственного комитета, Довгий составлял собственный список вопросов. В это время гособвинитель завела с Бастрыкиным разговор о конфликте с Довгием, из-за которого, по версии подсудимого, глава ведомства отомстил ему сфабрикованным уголовным делом.
Бастрыкин сказал, что может вспомнить только эпизод, вызвавший у них с Довгием прямые разногласия.
«Речь может идти о деле Сторчака (заместителя министра финансов РФ. — «Газета.Ru»). Довгий считал, что по вопросу с кувейтским долгом (участие Сторчака в российско-кувейтских переговорах по урегулированию задолженности бывшего СССР перед Государством Кувейт. — «Газета.Ru») оснований для уголовного преследования нет, но я получил документы из Счетной палаты и настоял на расследовании этого эпизода. Это единственное мое прямое указание», — сказал Бастрыкин.
Напомним, что впоследствии мнение Довгия совпало с мнением Генпрокуратуры: в декабре 2007 года возбуждение уголовного дела против Сторчака по ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий) было отменено как необоснованное. Следственный комитет назвал решение Генпрокуратуры по второму делу Сторчака незаконным и пообещал оспорить его в суде, но в итоге Бастрыкин ограничился письмом в адрес генпрокурора Юрия Чайки.
Кроме того, Бастрыкин рассказал о двух поступках Довгия, после которых «усомнился» в подчиненном: ходатайство об освобождении под залог смертельно больного вице-президента ЮКОСа Василия Алексаняна и решение истребовать из Читы материалы уголовного дела ЮКОСа.
«Довгий принял решение о переводе Алексаняна из СИЗО под залог. Мне о решении по одному из центральных фигурантов по делу ЮКОСа он не доложил и разрешил выходить с ходатайством об освобождении в Басманный суд», — сказал Бастрыкин. Алексаняна из-под стражи тогда так и не освободили. Как рассказывал «Газете.Ru» адвокат Юрий Баграев, после получения на руки решения Европейского суда по правам человека Довгий отправился в кабинет к Бастрыкину, предложив тому «не позорить уголовно-правовую систему» — изменить Алексаняну меру пресечения на залог. В споре Довгий сослался на медицинские справки и решение Европейского суда по правам человека, предписывающего немедленно перевести бывшего вице-президента в клинику, — аргументы, которые впоследствии стали классическими на скандальном процессе в Симоновском суде. По словам Довгия, ответ главы СКП был кратким: «Только после того, как он даст показания против Ходорковского». Алексанян отказался и провел под арестом еще год.
Кроме того, по словам Бастрыкина, Довгий совершил еще один проступок: подписал письмо главе МВД Рашиду Нургалиеву об истребовании из Читы документов по ЮКОСу: «Это прямое нарушение иерархии. Но даже тогда я продолжал ему верить». Но потом следователь Зигмунд Ложис написал рапорт на Довгия, и «по-человечески шокированный» Бастрыкин, отстранив главу ГСУ от должности, инициировал служебную проверку.
«А на следующий день после своего отстранения Довгий принял решение о переводе предпринимателя Владимира Барсукова (Кумарина), обвиняемого в рейдерстве, из московского СИЗО в Петербург. Без моего ведома было отправлено процессуальное постановление в ГУФСИН, это настоящий кошмар. В Петербурге Барсуков мог скрыться и повлиять на свидетелей», — объяснял Бастрыкин. Роль отстраненного на тот момент от должности Довгия в деле Кумарина он назвал «благословлением»: оперативное совещание по Кумарину проходило в его кабинете, где Довгий присутствовал и «дал молчаливое согласие» на перевод рецидивиста. Довгия уволили.
«После увольнения я с ним не общался. Для меня он перестал существовать», — заявил Бастрыкин, на протяжении часового допроса высказавший хорошую осведомленность в показаниях провинившегося подчиненного.
Но, отметил глава СКП, если бы он не прочитал стенограмму разговоров Довгия с предполагаемым взяткодателем, владельцем Инвестсоцбанка Русланом Валитовым, то был бы уверен в невиновности бывшего подчиненного.
В это время настала очередь Довгия задавать вопросы свидетелю — через встроенный в стеклянную клетку микрофон.
Экс-глава ГСУ говорил громко, почти кричал. Он спрашивал, делил ли с ним Бастрыкин какие-либо деньги («нет»), знал ли Бастрыкин об обращении его в суд из-за незаконного увольнения («да»), читал ли Бастрыкин интервью, которое Довгий дал Хинштейну («да, конечно»). Подсудимый спрашивал, известно ли Бастрыкину о его письмах в Генпрокуратуру, где он, Довгий, обжаловал действия начальства по некоторым уголовным делам («узнал об этом, читая показания в суде»). Вопрос о том, почему все сначала поддерживали освобождение Алексаняна, а потом «откатили» назад, требуя его показаний против Ходорковского, и что стало с бизнесменом Ильей Клигманом, которого сначала обвинили в даче взятки Довгию, но потом назвали взяткодателем Валитова, суд отклонил как не относящиеся к материалам дела.
Бастрыкин пожимал плечами, смотрел в потолок или на присяжных. Довгий тем временем уточнял, работали ли в Следственном комитете сотрудники Службы внешней разведки, которая, по его показаниям, использовала Инвестсоцбанк для собственных денежных операций («да, один вроде работал»). Еще Довгий спросил, почему Бастрыкин счел доказательством получения взятки его нахождение в банке, где он решал служебные вопросы: арендовал ячейки для хранения вещдоков.
— Потому что от банков надо держаться подальше. У вас вообще там хорошие показания, — сказал вдруг Бастрыкин. — Вот вы правильно говорили, что я запретил своим сотрудникам связываться с банками. И обедать в ресторанах. Что вас и погубило.
— Я в ресторанах не обедал.
— По существу, пожалуйста, — попросил судья и задал Бастрыкину уточняющий вопрос. — Вы оказывали на Довгия давление во время служебной проверки? По его показаниям, вы сами предлагали ему уволиться.
— Я никогда на людей не давлю, — чеканя слоги, выговорил Бастрыкин. — Я просто жестко и решительно сказал о начавшейся проверке. И все.
Бастрыкин приехал в суд, потому что в Следственном комитете появились серьезные сомнения в том, что Довгия осудят, считают адвокаты экс-главы ГСУ.
«Я всячески приветствую приглашение первого заместителя генпрокурора на допрос. У нас обычно люди такого уровня по судам не ходят, так что это случай редчайший и может пойти на пользу всей правовой системе России, — сказал «Газете.Ru» адвокат Довгия Юрий Баграев. — Правда, боюсь, что цель посещения Бастрыкиным Мосгорсуда была иная. Его визит означает, что в СК есть большие сомнения, что вердикт присяжных может быть обвинительным. Поэтому в ход пустили «тяжелую артиллерию» для поддержки разваливающегося дела». Но, по мнению Баграева, показания Бастрыкина только добавили уверенности в невиновности его подзащитного. «На прениях словами главы СКП больше будут пользоваться адвокаты, а не прокуроры. К тому же Бастрыкин был предельно корректен, никаких обвинений в адрес Довгия не выдвигал и весьма лестно отзывался о его профессиональных качествах. Я полностью удовлетворен его показаниями», — заключил адвокат.
