Цивилизация
Во вторник Следственный комитет при прокуратуре (СКП) России сообщил, что возбуждено уголовное дело по факту кражи денег, принадлежащих заложникам террористов на Дубровке. Дело возбуждено по ч. 2 ст. 158 УК («кража»), потому что статьи «мародерство» в российском Уголовном кодексе нет. Исходя из заявления СКП, речь идет о ценностях, которые были похищены из помещения Театрального центра на Дубровке в ходе расследования дела «Норд-Оста» в период с 29 октября по 5 декабря 2002 года, когда здание было оцеплено правоохранительными органами после штурма 26 октября.
Как сообщил корреспонденту «Газеты.Ru» адвокат семей пострадавших и погибших при теракте Игорь Трунов, сегодня он получил постановление следователя по особо важным делам, в котором говорится, что решение о возбуждении дела было принято «в результате проверки материалов» по заявлениям родственников жертв теракта и выживших при «Норд-Осте». Юрист отметил, что первые такие заявления были поданы в прокуратуру Москвы еще в 2004 году. «Где они все это время проверялись?» — удивился адвокат.
Трунов считает, что возбуждение уголовного дела связано напрямую с исками его подзащитных против городской прокуратуры и правительства Москвы. Речь идет об исках потерпевшей Екатерины Долгой, которая просит взыскать в ее пользу 662 300 рублей, и семьи погибшего журналиста Максима Михайлова, требующей возместить ущерб в 526 тыс. рублей. Причиной подачи исков стало исчезновение крупной суммы денег с места теракта. Защитники потерпевших нашли в материалах дела документальное подтверждение того, что купюры «запротоколировали» вместе с остальными личными вещами жертв и отвезли с места происшествия на хранение. После этого владельцам деньги не вернули.
Подзащитные Трунова считают, что похитили их сотрудники правоохранительных органов. Правительство Москвы же, в свою очередь, финансирует столичную прокуратуру и поэтому является соответчиком.
«После того как наши исковые заявления были поданы в Замоскворецкий суд, их переадресовали прокуратуре Москвы, где эту информацию наконец переварили и решили возбудить уголовное дело», — рассказал адвокат. Если возбужденное дело касается Долгой или семьи Михайловых, то тогда до окончания расследования рассмотрение исков, скорее всего, будет приостановлено. Таким образом, по мнению Трунова, прокуратура смогла избавиться от нежелательных исков и «найти крайнего» самостоятельно. Правда, утверждать что-либо пока рано, так как остается неизвестным, какие именно случаи воровства следователи будут рассматривать.
Также следствие не сообщает, кто именно может проходить фигурантом (или фигурантами) дела. Ничего об этом не знает и потерпевшая сторона.
В заявлении СКП сказано, что расследование начато только по факту кражи в самом здании театра. В то же время подзащитные Трунова в своих исках отмечали, что их деньги и ценности исчезли уже после того, как были описаны следователями.
«На данный момент мы зафиксировали 15 фактов воровства, по которым либо уже поданы иски, либо готовятся необходимые документы», — утверждает Трунов. В частности, во вторник в Замоскворецкий суд Москвы подан еще один иск от родственников погибшей при «Норд-Осте» Светланы Апшевой по факту мародерства. «Ценности и деньги, которые были при ней, были отданы на хранение следователям, а потом разворованы», — отметил адвокат. По иску родственники погибших хотят взыскать около 200 тыс. рублей. При этом, видимо, некоторые пострадавшие, лишившиеся вещей и денег, отказались судиться за них: после штурма театра 26 октября о пропаже ценностей заявляли около 50 человек.
На телефонные звонки, по словам Трунова, следователь по особо важным делам не отвечает. Поэтому, видимо, потерпевшим придется получать информацию о деле через процессуальные документы. «Ходатайство с просьбой получить постановление о возбуждении дела мы уже подготовили, — заметил адвокат. — Я думаю, теперь еще года через четыре мы получим ответ, в отношении кого возбуждено дело».
В том, что результаты расследования устроят подзащитных, Трунов сомневается. Три года назад, в 2005-м, прокуратура уже признавала факт мародерства со стороны правоохранительных органов на «Норд-Осте», но только в отношении семьи Михайловых. Елена и Максим Михайловы были среди заложников в Театральном центре на Дубровке. В ходе спецоперации по освобождению заложников Максим Михайлов погиб. Его куртку с документами и деньгами ($254 и 3000 руб.) позже нашли в зале. После осмотра места происшествия в присутствии понятых все найденные предметы (в том числе и вещи Михайлова) упаковали в полиэтиленовые пакеты и опечатали. Однако когда в декабре родственник Михайловых забирал вещи, денег среди них не оказалось. «После этого мы обратились в прокуратуру, – рассказал Трунов. – Нам долго не отвечали. Потом появилось постановление об отказе в возбуждении уголовного дела». Причиной отказа стало то, что сотрудник ФСБ, которого сочли виновным в краже на основании того, что именно он выдавал вещи, в марте 2005 года погиб в ДТП. Так что впоследствии Михайловым пришлось подавать иск в Замоскворецкий суд.
Подзащитные Трунова заинтересованы в скорейшем завершении расследования уголовного дела.
В исках фигурируют большие суммы, а «деньги, находящиеся в руках сотрудников правоохранительных органов, людям нужны», заявил юрист.
Подзащитные адвоката, по его словам, считают пятилетнее наказание, которое предусматривает ч. 2 ст. 158 («кража»), слишком лояльным. «Это свидетельствует о недостатках нашего уголовного законодательства», — считает Трунов. Данная статья, подчеркнул юрист, не соответствует тяжести преступления, если говорить о воровстве именно сотрудников прокуратуры. Проблема, по словам Трунова, состоит в том, что «в законе не предусмотрена ответственность конкретно за мародерство». Статья «мародерство» существовала в Уголовном кодексе РСФСР (правда, там речь шла о военных действиях), в УК РФ ее вносить не стали.
«Пробелы в законе стимулируют активность в воровстве, — объяснил юрист. — Потерпевший погиб, поэтому непонятно, чьи вещи украдены и перед кем отвечать». Кроме того, в Уголовном кодексе мародерство расценивается как «обстоятельства, отягчающие наказание» (ст. 63 УК РФ, пункт «л» этой статьи к таковым относит «совершение преступления в условиях чрезвычайного положения, стихийного или иного общественного бедствия, а также при массовых беспорядках»).
