Цивилизация
В четверг комитет Госдумы по безопасности внес в парламент законопроект «О домашнем аресте подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» и ряд отдельных поправок в Уголовно-процессуальный кодекс России, облегчающих жизнь подозреваемых. Новый закон был подготовлен в недрах Минюста совместно с сотрудниками Федеральной службы по исполнению наказаний (ФСИН). Затем он был передан депутатам, которые обсудили предложения министерства на «круглом столе». В нем участвовали фсиновцы, сотрудники Следственного комитета (СК) при МВД, правозащитники, адвокаты, а также представители Генпрокуратуры и Верховного суда.
Тюремным надзирателям удалось убедить депутатов в необходимости широкого применения такой меры пресечения, как домашний арест. По данным ФСИН на август 2008 года, всего по России в СИЗО и изоляторах временного содержания находятся 147 тыс. 200 человек. При этом 25% содержащихся в изоляторах получают оправдательный приговор или наказание, не связанное с лишением свободы. Только за 2007 из зала суда освободили 83 тыс. человек по разным основаниям (в 2006-м — 78 тыс. человек) — выходит, их можно было вообще не арестовывать, считают надзиратели.
Домашний арест как мера пресечения законодательно существует с 1 июля 2002 года, но, как его использовать, никто не знает. Нет ни четкой процедуры, ни ответственных лиц. Кто должен охранять арестанта — милиция, приставы или сотрудники пенитенциарной системы — непонятно.
Новый проект предполагает создание специального органа надзора при МВД, который будет следить за подозреваемыми в период домашнего ареста.
Его сотрудники будут вести учет арестованных, разъяснительную работу с ними, контролировать их поведение, а также устанавливать в их домах камеры слежения и снабжать подозреваемых электронными браслетами. При этом человек сможет ходить на работу или учебу, но должен будет возвращаться домой в строго определенное время. Правда, пока свободных штатных сотрудников для слежки за домашними арестантами у милиции нет.
По данным Минюста, реализация закона, в случае его принятия, обойдется ведомству более чем в 24 млрд рублей.
Помимо популяризации домашнего ареста новые поправки упростят процедуру внесения залога. За выход из СИЗО до суда можно будет отдавать недвижимость, ювелирные украшения и драгоценные металлы. Также на заседаниях по избранию меры пресечения предлагается ввести «мини-разбирательства», на которых стороны смогут подробнее аргументировать свою позицию. Подсудимые получат право обжаловать отказ в альтернативной мере пресечения.
Автор законопроекта единоросс Михаил Гришанков начал выступление на «круглом столе» с критики следователей. «Мне утром пришла телеграмма, в которой мать одного из подозреваемых в экономическом преступлении пожаловалась на то, что ее сын сидит в СИЗО уже 3 года и 7 месяцев, а дело так до суда и не доходит — ведется следствие», — сказал Гришанков. По его словам, такое количество времени, проведенного под арестом за экономическое преступление, «недопустимо и чрезмерно», а под стражу в России сажают все больше необоснованно. «Малый и средний бизнес из-за этого и трясется. Бывают заказные дела: идет вал проверок, а потом человека отправляют в СИЗО, хотя я считаю, что на заключение под стражу за экономические преступления вообще нужно наложить мораторий — только так мы решим проблему», — сказала представительница общественной организации «Бизнес-солидарность» Яна Яковлева.
Члены комитета Госдумы с ней согласились и напомнили, что сейчас содержание в СИЗО подозреваемых обходится государственному бюджету в 2,5 млрд рублей.
«А ведь арестом, даже если потом человека признают невиновным, наносится огромный вред репутации. Общественное мнение клеймит сразу: если где-то сидел — то сразу преступник», — отметили депутаты. «Да и не ясна логика, согласно которой сажают в СИЗО. Тот же Квачков и другие, кто проходил по делу о покушении на Чубайса. Ну зачем их арестовывать? Что, эти нищие полковники куда-то смогут уехать, как Невзлин или Березовский?» — привели пример депутаты.
В переполненности изоляторов виноваты и прокуроры, считает начальник Главного управления по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами Генеральной прокуратуры РФ Олег Анкудинов. «Это не суды репрессивны, это прокуроры зачастую оказываются пассивными, когда решается вопрос об аресте. Следователи оказываются убедительнее», — сказал он.
«Вы знаете, это как-то неправильно получается: с тех пор как Следственный комитет и Генпрокуратура разделены, они соперничают. Поэтому в судах решается не вопрос об аресте, а выясняются межведомственные отношения», — напомнил другой участник обсуждения — адвокат Генри Резник. Он также напомнил, что, согласно нынешнему УПК, прокурор обязательно должен присутствовать при избрании меры пресечения в суде, а следователь сейчас «просто может» приходить на заседание. «Поэтому они отправляют вместо себя бумажки. В некоторых из них значится: «по полученным оперативным сведениям, нужно арестовать, потому что подозреваемый может мешать следствию». Не указан даже источник этих сведений, их рассматривать-то нельзя, а эти бумажки судьи принимают во внимание», — сказал Резник.
Адвокат напомнил, что 98% ходатайств следствия о продлении ареста удовлетворяются, также отметив, что ему «до сих пор неясно, почему следователи так часто ходатайствуют об арестах, когда речь идет об экономических делах или просто ясно, что человек никуда не денется».
Представители СК при МВД на эту критику робко заметили: «Ну иногда бывает, что если человека не арестовывать, то он потом к нам на допросы не ходит и мешает следствию. Ну следователи, бывает, вспылят и решат арестовать».
