Цивилизация
Повторим подвиги отцов
Начавшаяся осенью 1853 года Крымская война обещала быть легкой прогулкой для России. Турция к середине XIX века перестала быть серьезным соперником для европейских держав, превратившись в поле для споров между Россией, Великобританией и Францией. С этого и начался конфликт: французский император Наполеон III потребовал передать контроль над христианскими святынями Палестины Франции, а Россия — ей. Османские власти сделали ставку на французов, которых поддерживала Великобритания, — тогда Россия объявила Турции войну и вторглась в подконтрольные ей дунайские княжества.
Французов и англичан в ту эпоху российское общество тоже не считало серьезными врагами — русская армия считалась в принципе не способной проиграть никому. Интересно, что в качестве причин такой непобедимости называли не качество вооружения или командования, а абстрактные, почти мистические причины, вроде русского духа или опыта войны с Наполеоном I. Типичная газетная публикация периода начала Крымской войны выглядела примерно так:
«Теперь ли угрожать нам и требовать покорности, когда пример 1812 года у всех в свежей памяти, пример, приводящий в восторг, доказавший, что силам всей вооруженной Европы, примкнувшей к силам враждебной нам Франции, в руках первого полководца-завоевателя своего времени, — сокрушились в России и послужили только к ее возвеличению».
Эта картина не имела ничего общего с реальностью. Война 1812 года была лишь одним из эпизодов Французских революционных и Наполеоновских войн 1792-1815 годов, в ходе которых сражения чаще складывались не в пользу России и ее союзников. Вторжению Наполеона в Россию предшествовали разгромы русской армии при Аустерлице и при Фридланде, уже в ходе Отечественной войны французы одержали верх в приграничных сражениях и на Бородинском поле, а изгнать их из России удалось, лишь переиграв стратегически. Даже после бегства Наполеона из России он сумел набрать новую армию и несколько раз разбить русско-немецкие войска (сражения при Лютцене и Дрездене). Эти события были вытеснены из общественной памяти, и казалось, будто русская армия шла от Москвы до Парижа в одиночку и сметала врагов подобно лавине.
Поэтому ход Крымской войны стал сюрпризом для многих. В первый год, до прямого вступления Великобритании и Франции в войну, России сопутствовал успех: она существенно продвинулась на территории дунайских княжеств и почти полностью уничтожила турецкий флот при Синопе. Однако уже к концу лета 1854 года, под угрозой вступления в войну Австрии, русская армия оставила все занятые в районе Дуная земли.
Казалось бы, исчез повод для войны, а также фронт, где русские могли столкнуться с англо-французской коалицией. Однако общественность Лондона и Парижа требовала продолжения, и союзники решились на, казалось бы, немыслимую дерзость: высадить в Крыму британскую, французскую и турецкую армии, после чего овладеть главной базой Черноморского флота — Севастополем.
Пароходы и штуцера
В конце лета 1854 года к крымским берегам прибыла огромная англо-французская флотилия из 360 кораблей, значительную часть из них составляли пароходы, но каждый из них тянул по два парусника. 13 сентября эта армада вошла в бухту Евпатории и с ходу захватила город. Стоявший в Севастополе флот даже не попытался навязать бой при высадке.
Иногда это объясняют тем, что якобы устаревшие русские парусники не могли сражаться с только что изобретенными пароходами, но это не так: у России было несколько пароходофрегатов, а парусные линейные корабли соотносились с пароходами по силе не как всадник с шашкой и танк. Однако преимущество англичан и французов в количестве и качестве кораблей было столь очевидным, что даже если бы они сделали рыцарский жест, отказались от пароходов и предложили сражаться только на парусниках, шансов в открытом бою против них все равно не было.
После высадки союзники начали марш на юг, к Севастополю: 28 тыс. французов, 26 тыс. англичан и 7 тыс. турок при 144 орудиях. Русские войска (37 тыс. при 84 орудиях) встретили их на реке Альма — там, где равнины центрального Крыма переходили в холмы юга, и на высотах можно было расположить артиллерию, а многие участки оборонительной линии были прикрыты отвесными скалами. Войска под командованием князя Александра Меншикова выбрали наиболее выгодные оборонительные рубежи, а на ключевых холмах построили редуты. Словом, сделали все, чтобы нивелировать численное преимущество противника.
Эжен-Луи Лами. «Битва при Альме 20 сентября 1854 года». 1955
Версальский дворец
Сражение началось 20 сентября и сразу с удачи для союзников. Примечательно, что она не была связана с техническим превосходством: зуавы (французская легкая пехота) обнаружили, что один из непреодолимых обрывов на берегу Альмы на самом деле преодолим, вскарабкались на скалы и закрепились на плато. Выйдя во фланг русским частям, французы вступили с ними в бой, дождались подкреплений, затащили наверх 12 орудий (против 28 у России в этом месте) и призвали на помощь флот, который стал обстреливать русские позиции. Началось столкновение, которое решало исход сражения.
«Неприятель все ближе и ближе подходил к нам, так что уж ядра наши стали понемногу долетать до них и вырывать из их рядов жертвы, но вот, лишь только подошли они на пушечный выстрел, наша артиллерия уже целыми рядами стала истреблять их, а они все-таки шли вперед, как бы не замечая и не заботясь о своих убитых собратьях!.. Наконец они подошли к нам почти уж на ружейный выстрел, как на сцену явились их убийственные штуцера [винтовки], а с моря посыпались тучи ядер, которые в несколько минут уничтожили Минский полк, поставленный близ моря под неприятельские выстрелы бог знает для чего и для какой пользы... Я говорю убийственные штуцера потому, что каждая пуля долетала по назначению. Тут-то и ранено много офицеров, штаб-офицеров и особенно генералов, одним словом всех тех, которые были верхом на лошадях», — цитирует историк Евгений Тарле слова одного из участников сражения.
Слово «убийственное» плохо передает тактический эффект французского нарезного оружия. Его дальность стрельбы была такова, что русские артиллеристы зачастую не могли подойти к противнику на дистанцию пушечного выстрела. Французские орудия, напротив, расстреливали русские войска с комфортной дистанции.
На других участках битвы картина была примерно такой же: пользуясь преимуществом в дальнобойности, которое давали новые пули Минье, англичане и французы с безопасной дистанции расстреливали обороняющиеся войска. Если русских удавалось выбить из укрепления, то вести перестрелку против такого оружия они попросту не могли. Меншикову повезло, что союзные командиры и сами не осознавали это преимущество, и некоторые офицеры продолжали гробить англо-французскую пехоту в лобовых штыковых атаках на укрепления.
Неравный бой
К концу дня англичане и французы поняли, в чем их сила, и начали методично расстреливать русские войска, начиная с артиллеристов. Среди обороняющихся началось бегство, а вскоре поле боя покинула вся армия. К величайшей для России удаче, союзники не преследовали рассеянные по полю русские части, многие из которых не могли восстановить порядок за несколько дней. В противном случае, защищать Севастополь было бы некому.
Франц Рубо. Панорама «Оборона Севастополя». Фрагмент «У оборонительной башни Малахова кургана». 1905
Музей-панорама «Оборона Севастополя»
При Альме Россия потеряла убитыми и ранеными около 5 тыс. человек против 4 тыс. у союзников, но проблема была не в цифрах. Через несколько дней, собрав с поля боя раненых, союзники продолжили движение на Севастополь и осадили его 25 сентября. В тот же день состоялась битва при Балаклаве, которая подтвердила: винтовки с пулями Минье — это новый фактор на поле боя, на который у России нет ответа.
Началась осада Севастополя, которая продолжалась почти год и закончилась де-факто оставлением города в начале осени 1855 года. Севастополь был великолепно укреплен, и русская армия в обороне действовала грамотно. Однако когда союзники наладили снабжение своей армией артиллерийскими снарядами, то смогли попросту уничтожить оборонительные рубежи. Стало ясно, что современные пушки и винтовки не победить ни мастерством, ни доблестью, ни рассказами о прошлых победах — хотя у англичан и французов тоже было в достатке и того, и другого, и третьего.
Исход войны и обороны Севастополя был понятен с первых битв войны. Даже самая успешная пассивная оборона крепости не приведет к победе, если обороняющийся не в состоянии сражаться за ее пределами. А любая защитная стена рано или поздно рухнет.