Цивилизация
Рождение нации
14 июля французы отмечают День взятия Бастилии, — праздник, аналогичный Дню независимости в США или 7 ноября в СССР. В этот день в Париже проходит крупный военный парад, за ним следуют народные гуляния, а вечером начинаются фейерверки. Этот пышный государственный праздник призвал подчеркнуть преемственность Пятой республики от Первой, образованной в ходе Французской революции 1789 года. Взятие королевской крепости Бастилии считается ее символическим началом.
Панорама Бастилии и окрестностей
Jerome Blum
Бастилия располагалась в столице и служила королевской тюрьмой, благодаря чему стала ненавистным символом дореволюционного порядка. Король при неограниченной монархии имел право отправить за решетку любого одним лишь указом, без участия суда. Это не считалось карт-бланшем на расправу с недовольными и произвол, напротив, монарх, будучи помазанником Божьим, выступал хранителем справедливости и данных свыше законов. Однако с ростом популярности идей Просвещения среди подданных крепла мысль, что король — такой же человек, как и все остальные, и неограниченная власть его развращает.
Бастилия символизировала для французов королевский произвол и тиранию, направленную против народа всех сословий. Ее пушки смотрели на парижское рабочее предместье, ее мощные стены подавляли одним своим видом. Именно туда, по слухам, Людовик XVI кидал политических узников без суда и следствия. Эта ненависть могла бы не иметь последствий еще долго, но к началу июля 1789 года Париж охватили беспорядки. Генеральные штаты, — сословный представительный орган, созванный впервые за сотни лет ради введения современной системы налогообложения, — внезапно отказался проводить заседания по сословиям, когда депутаты объявили себя Национальным собранием и представителями единого народа. Они потребовали от короля фундаментальных реформ и введения конституции и проигнорировали требование власти разойтись.
Национальное собрание клянется не расходиться, пока во Франции не будет принята конституция
Paris Musees Collections
Иногда говорят о слабости Людовика, — якобы на этой стадии он должен был отправить войска и разогнать бунтовщиков силой. Но перед глазами у него стоял пример Карла I, английского короля. Тот в аналогичной ситуации не стал вести дебаты, а начал сбор армии и объявил войну парламенту. Войну он проиграл, после чего был казнен как предатель, а к власти пришли мятежники. К тому же, как показал опыт, французские войска и дворяне имели примерно те же взгляды, что и Национальное собрание, поэтому подавление бунта могло мгновенно обернуться против короля.
Противники абсолютизма не стали ждать исхода противостояния, а начали бороться с наиболее одиозными проявлениями Старого порядка своими руками. Например, они атаковали и уничтожали таможни для взимания платы за въезд в Париж. После нескольких стычек толпы с королевскими силами ее лидеры, выходцы из купечества, решили собрать «буржуазное ополчение» как для предотвращения беспорядков, так и для защиты Национального собрания. Отличительным знаком бойцов этого отряда стала трехцветная красно-бело-синяя кокарда, — цвета Парижа. Ополчение надо было вооружить, а, по слухам, именно в Бастилии хранились запасы пороха.
Оплот тирана должен пасть
Утром 14 июля бунтующая толпа осадила Бастилию и потребовала мирно впустить ее внутрь и дать захватить оружие. Комендант крепости — Бернар Рене де Лоне — поддерживал идеи революции и не имел никакой мотивации воевать с народом, но сдаваться разъяренной толпе был не готов и попытался вести переговоры. Это ничего не дало, и к середине дня началась перестрелка: перешедшие на сторону восставших канониры открыли огонь по укреплениям из найденных в городе пушек, им помогали имеющие ружья горожане. Толпа приняла звуки выстрелов за обстрел со стен Бастилии, после чего отдельные храбрецы стали пытаться проникнуть в крепость.
Охранники крепости открыли ответный огонь, в результате которого в осаждающей толпе погибли около ста человек, а крепость стояла как прежде. Однако в этом и заключалась особенность «митингов» той эпохи: их участников потери и жертвы не пугали, а злили и раззадоривали. Новая попытка переговоров закончилась расстрелом парламентеров, и потому восставшие твердо решили овладеть крепостью силой.
В разгар перестрелки под стены Бастилии явились полсотни королевских гвардейцев, самых верных солдат, чей штандарт — династические знаки Бурбонов, место в бою и на параде — впереди, а задача — охрана короля и поддержание порядка. Бойцы притащили с собой орудия, заняли позицию перед входом в крепость и... расстреляли ворота из пушек, встав, таким образом, на сторону восставших.
Толпа тут же попыталась хлынуть внутрь, но гвардейцы встали заслоном и не пустили ее. Так они спасли тысячам бунтовщиков жизнь, поскольку люди бы просто упали в окружавший стены ров.
Бунтовщики выводят узников из тюрьмы
Museum of the French Revolution
Эти ворота были в Бастилии не последними, но де Лоне, видя, что восставшим безразличны потери и шансов отбиться нет, решил капитулировать с единственным условием: после захвата крепости не должно быть казней. Осаждающие хлынули внутрь, освободили узников и стали спешно вооружаться в местном арсенале. По легенде, вечером у Людовика состоялся знаменитый диалог с герцогом Лианкуром. Когда король, услышав новости, воскликнул «но ведь это бунт!», герцог ответил «нет, сир, это революция!» В итоге король приказал войскам эвакуироваться из Парижа и принял требования Национального собрания.
Завоевания революции
Когда рассеялся дым, стали ясны подробности боя. Во-первых, Бастилию, эту цитадель абсолютизма, оплот злодеяний и тирании, охраняли чуть более сотни солдат, из которых 32 — швейцарские наемники, а 82 — инвалиды (так называли любых уволенных по здоровью и возрасту ветеранов, а не только ампутантов).
Условия капитуляции восставшие, естественно, не выполнили. Пленников потащили на суд в ратушу (дошли не все), а де Лоне в пути избили, зарубили саблей, отрезали голову ножом и насадили ее на пику, как и голову Жака де Флесселя, известного защитника абсолютизма, убитого в 1789-м. С таким импровизированным транспарантом толпа направилась к дворцу Пале-Рояль для продолжения дела революции. В Бастилии также хранился архив лейтенанта парижской полиции, и поэтому в крепость тут же хлынула вереница людей, желающих избавиться от его содержимого.
Осада Бастилии восставшими
Museum of the French Revolution
Но самый интересный аспект взятия Бастилии — это освобождение узников — политических заключенных, брошенных в застенки королем. Оказалось, что в темнице находились всего семь человек. Их список известен поименно: Огюст-Клод Тавернье, попытавшийся убить Людовика XV 30 лет назад и схваченный на месте преступления, Граф Жак-Франсуа Ксавье де Уайт де Маллевиль — тяжело психически больной человек, запертый по требованию семьи. Юбер де Солаж, брошенный в тюрьму по требованию отца за похищение сестры, а также Жан Лакорреж, Жан Бешад, Жан-Антуан Пюжад, Бернар Ларрош, все — фальшивомонетчики.
Первых двух на следующий день поместили в психиатрическую больницу Шарантон. Юбер де Солаж вернулся к себе домой и ничем не прославился, а четверка фальшивомонетчиков растворилась в толпе сразу после своего освобождения. Великая победа над тиранией оказалась фальшивкой, а причина этого была в том, что диктатуры французы просто не видывали.
Им неоткуда было знать, что настоящий тиран пересажал бы в тюрьму всех философов Просвещения за десятилетия до мятежа, любое недовольство подавлял бы массовыми репрессиями и казнями без оглядки на жертвы, а армию с самого начала натаскивал бы исключительно на войну с народом. В XVIII веке в Европе это было немыслимо, такой тип правителей появится лишь к XX веку.
Осознание этого придет к французам лишь спустя два столетия после революции. Летом 1789 года народу было не до рефлексии. Крепость Бастилию люди с энтузиазмом разобрали на блоки, а на месте, где она стояла, установили табличку «здесь танцуют и все будет хорошо!» — последняя часть фразы, «ah ça ira!», стала одним из лозунгов революции.
Впереди французов ждало свержение короля, якобинский террор, строительство республики, власть Наполеона и 20-летняя война против всей Европы.
Франция больше никогда не будет прежней, а для прошлой жизни стали употреблять понятие Старый порядок.