Цивилизация
28 мая 1987 года молодой западногерманский пилот-любитель Матиас Руст навсегда вошел в историю, сумев беспрепятственно пролететь от Хельсинки до Москвы сквозь глубокоэшелонированную систему ПВО советского государства, считавшуюся тогда самой надежной в мире. Он посадил свой легкомоторный самолет Cessna 172 Skyhawk на Большом Москворецком мосту, докатившись затем до Васильевского спуска к Храму Василия Блаженного. Его «подвиг» немедленно послужил источником мемов — вроде переименования Красной площади в «Шереметьево-3», о нем слагали песни перестроечные барды, им невольно восхищались даже те, кто называл его не иначе как «злостным и безответственным авиахулиганом». Он, возможно, ускорил перестройку, дав удачный повод генсеку Михаилу Горбачеву показательно уволить сотни высокопоставленных несговорчивых военных во главе с министром обороны Сергеем Соколовым, проведя тем самым самую масштабную чистку со времен сталинских репрессий 1930-х годов, но при этом пилот никогда не был принят самим Горбачевым, на встречу с которым он искренне надеялся.
«Мне необходимо было встретиться с Михаилом Горбачевым», — заявит он затем на суде в ответ на вопрос: «Зачем вы прилетели в Москву?»
На фото: Матиас Руст на Красной площади
в отдельном репортаже
Невероятное стечение обстоятельств, связанных с полетом Руста, вполне предсказуемым образом стало подпитывать разного рода теории заговора, в которых фигурировали и НАТО, и ЦРУ, и сам Горбачев, отдавший якобы соответствующие тайные указания председателю КГБ СССР Владимиру Крючкову, и даже чья-то подводная лодка, создавшая странное масляное пятно на месте мнимой аварии самолета Руста в Финском заливе. Однако время не оставило от этих предположений практически ничего, в полном соответствии с известным тезисом: «Никогда не приписывайте злому умыслу то, что вполне можно объяснить глупостью».
Спустя 35 лет этого бывшего отчаянного подростка — на момент посадки Матиасу Русту не исполнилось даже 19 лет — никто особенно не чествует, столкновения с законом лишили его былого морального авторитета; книга воспоминаний, написанная им в 2012 году, провалилась в продаже, новых откровений от него не ждут. Когда-то западная пресса восхищенно называла его «новым Красным Бароном» и «Дон Кихотом небес». В Эстонии на месте пересечения Рустом границы советского государства на днях даже открыли памятник в виде посадочной полосы, но это всего лишь частная инициатива.
В России Руста тоже вспоминали без симпатии. «Руст пробуравил спортивной «Сессной» воздушную границу СССР; хваленое ПВО ядерной сверхдержавы обнаружило полную беспомощность системы в целом; через брешь, пробитую Рустом, вышел воздух, и шарик начал неумолимо сдуваться», — писал пятнадцать лет назад Александр Архангельский.
Итальянская газета La Repubblica тогда же взяла интервью у отчаянного пилота, где он признавался: «С помощью маленькой «Ceссны» я решил осуществить мечту: прилететь с Запада прямо на Красную площадь. Как жест мира: полет в качестве символического моста между двумя мирами». Так или иначе, но встряску испытала не только советская система, но и западный мир. Для населяющих его обывателей Советский Союз из мощной «Империи Зла» (Evil Empire), как его называл Рональд Рейган после сбитого в 1984 году южнокорейского «Боинга» с 269 жертвами, внезапно превратился во вполне доброжелательного соседа, не решающегося сбить даже явного нарушителя, направлявшегося к сердцу столицы, — то ли из-за всеобщего развала, то ли просто из-за нерешительности военных, по рукам и ногам связанных инструкцией до последнего не применять оружие.
В другом интервью, взятом у Руста американскими научными журналистами в июле 2005-го, пилот также говорит о своей идее «построить воображаемый мост», прилетев в Москву, и о 20-страничном манифесте, который он планировал передать Горбачеву и в котором говорилось о том, как добиться мира во всем мире. «И как бы Рейган продолжал говорить, что это «Империя Зла», если я на маленьком самолете могу прилететь туда и остаться целым и невредимым?» — спрашивал Руст.
В ходе своего полета он видел советский МиГ-23 и пилота в нем, старшего лейтенанта Пучнина, готового немедленно применить оружие или, как сам старлей потом признавался, сжечь самолетик огнем из сопла, включив форсаж, — но МиГ был отозван, тревогу в очередной раз не объявили, а «Ceссну» в очередной раз потеряли.
«Я летел в облаках и практически ничего не видел под собой, когда впереди появился серебристый МиГ — самолет наводящей страх советской системы ПВО, — рассказывал Руст той же La Repubblica. — Было очень сложно держать нервы под контролем...» Скорее всего, пилота-хулигана спасло не исключительное миролюбие русских, а очередная случайность: его «Ceссну» приняли за самолет местного аэроклуба. Одномоторный советский спортивный самолет Як-12 с высокорасположенным крылом действительно издалека похож на «Ceссну», однако ни по регистрационному номеру, нанесенному на борт самолета (D-ECJB), ни по наклейке с западногерманским флагом на его хвосте никак нельзя было заключить, что летящий борт — советский Як. Маршал Сергей Ахромеев, начальник Генерального штаба ВС СССР, признался в интервью 1990 года, что командование тогда либо не поверило отчету пилота, либо не подумало, что происшествие — нечто важное, потому что информация не передавалась дальше по служебной цепочке.
Оказавшись над Москвой, Руст долго не мог найти Красную площадь, поскольку привык, что центры западных городов отмечают ряды сверкающих офисных башен. Но наконец он увидел характерную стену с башенками, окружающую Кремль. После этого он начал кружить, выбирая место для посадки.
«Сначала я думал, что, может быть, мне следует приземлиться внутри кремлевской стены, но потом понял, что, хотя места там предостаточно, КГБ может со мной сделать там нечто ужасное, — вспоминает он. — И если бы я приземлился за стеной, меня увидели бы от силы лишь несколько человек, они могли бы просто забрать меня и все потом отрицать. Приземлившись на открытой площади, я показался множеству людей, и в КГБ не могли арестовать меня незаметно и лгать потом об этом. Так что ради собственной безопасности я и отказался от этой идеи».
Кружа над Кремлем, Руст заметил подходящий шестиполосный мост через Москву-реку, ведущий на Красную площадь. Единственными препятствием были провода, натянутые с обоих концов моста и по его середине. Раст прикинул, что места там достаточно, чтобы пройти над первой линией проводов и затем, приземлившись, подрулить под другими проводами на площадь. Но выкатываясь из-под средней линии проводов, Руст заметил перед собой старую «Волгу». «Я двинулся влево, чтобы обойти ее, — рассказывал он, — и когда я это проделал, то увидел старика с таким выражением лица, как будто он не мог поверить в то, что наблюдает. Я понадеялся, что он не запаникует, не потеряет контроль над машиной и не врежется в меня».
Наконец «Сессна» прошла под последней линией проводов и выкатилась на площадь. Притормозив, Руст стал искать место для парковки. Он хотел поставить самолет на середину площади, перед Мавзолеем. Но Храм Василия Блаженного окружал небольшой забор с натянутой цепью, преграждавшей путь, поэтому «Сессна» так и осталась перед церковью.
Руст заглушил двигатель, затем на мгновение закрыл глаза и глубоко вдохнул. «Я помню это огромное чувство облегчения, как будто сбросил с себя большой груз». Он посмотрел на кремлевскую башню с часами. Было 18:43, прошло почти пять с половиной часов с тех пор, как он покинул Хельсинки. Выйдя из самолета и прислонившись к нему, пилот стал ждать штурма, однако его не последовало. Люди на Красной площади казались ошеломленными и не понимали, что происходит. Некоторые из них могли полагать, что самолет Руста был личным транспортом Горбачева или что все это — часть съемок какой-нибудь кинокартины. Но как только толпа поняла, что Руст и его «Сессна» прибыли с Запада, совершив один из самых сенсационных перелетов, свидетелями которого они все оказались, к нему приблизились.
«Вокруг меня собралась большая толпа, — говорил Руст. — Люди улыбались и подходили, чтобы пожать мне руку или попросить автограф. Там был молодой русский парень, который говорил по-английски. Он спросил меня, откуда я родом. Я сказал ему, что прибыл с Запада и хочу поговорить с Горбачевым, чтобы передать мирное послание, которое поможет ему убедить всех на Западе в том, что страна изменилась». Атмосфера была праздничной. Одна женщина дала ему кусок хлеба в знак дружбы. По словам Руста, какой-то курсант сказал ему, что «он восхищается моей инициативой, но что я должен был подать заявление на получение визы и договориться о встрече с Горбачевым, однако при этом он согласился, что меня, скорее всего, не пустили бы».
Руст не заметил, когда через толпу двинулись агенты КГБ, опрашивая людей и изымая фотоаппараты. Более чем через час после приземления прибыли два грузовика с вооруженными солдатами и грубо растолкали толпу. Они также установили барьеры вокруг самолета.
Из черного седана вышли трое мужчин и представились. Младший, переводчик, вежливо попросил у Руста паспорт и спросил, нет ли у него оружия. Затем они решили осмотреть самолет. После еще нескольких вопросов пилота попросили сесть в машину. Атмосфера встречи, по словам Руста, оставалась очень дружелюбной. «Сессну» доставили в московский международный аэропорт «Шереметьево» и разобрали для осмотра, а Руста отправили в Лефортовскую тюрьму.
Оказывается, Руст даже и не знал, что прилетел в Россию в День пограничника. Многие полагали, что он выбрал этот день, считая, что граница в это время будет менее защищенной, или, возможно, чтобы максимально досадить военным.
«Я не знал об этом, — говорит Раст. — Я сказал им: «Я западный немец. Откуда мне знать о ваших праздниках? Это было просто удачное стечение обстоятельств».
Следователи показали ему также фотографии моста, на который он приземлился. На этих снимках через мост было протянуто множество линий проводов, через которые невозможно было пробиться. Они спросили, как же прилетевший смог их все обойти? Озадаченный, Руст объяснил, что во время посадки он видел только три линии проводов. В ходе дальнейшего разбирательства выяснилось, что утром в тот день бригада рабочих временно сняла большую часть проводов из-за ремонтных работ; их заменили буквально на следующий же день. «Говорили, что я, должно быть, родился в рубашке — это русское выражение, означающее «рожденный счастливчиком», — признавался Руст. Хотя, конечно, это обстоятельство также хорошо легло в «теорию заговора».
В одном немецком периодическом издании была опубликована статья, в которой говорилось, что Руст совершил свой полет на спор. Другое издание сообщало, что он это сделал, чтобы произвести впечатление на свою девушку. Еще в одном материале говорилось, что пилот собирался разбрасывать листовки с призывом освободить из тюрьмы Рудольфа Гесса — приближенного Гитлера, все еще сидевшего тогда в тюрьме в Западном Берлине. Советская газета «Правда» объясняла странности причастностью Руста к международному заговору, в ходе которого он якобы должен был быть сбит, что спровоцировало бы новый международный конфликт. Какими бы нелепыми ни были все эти слухи, каждое такое предположение проверялось следователями, которые, впрочем, все равно закончили свою работу чрезвычайно быстро — к 23 июня 1987 года.
4 сентября, после трехдневного судебного разбирательства, коллегия из трех судей признала Руста виновным по всем пунктам обвинения и приговорила его к четырем годам заключения. Но уже 3 августа 1988 года, через два месяца после того, как Рейган и Горбачев согласовали договор о ликвидации ядерного оружия средней дальности в Европе, Верховный Совет в качестве «жеста доброй воли» решил освободить Руста из тюрьмы.
После возвращения в Германию Руст был лишен лицензии пилота, а в ноябре 1989 года, проходя альтернативную службу в больнице, серьезно ранил ножницами медсестру за то, что она отказалась проявить к нему благосклонность. За это его приговорили к 2,5 годам лишения свободы, освободив спустя 15 месяцев. Затем он торговал обувью, жертвуя деньги детскому дому, а в 1994 году вновь поехал в Россию, пытаясь встретиться с Горбачевым и организовать свою фирму — но ни то, ни другое ему не удалось. В 1997 году обратился в индуизм и женился на индийской девушке по имени Гита, дочери торговца чаем из Бомбея, но позже с ней развелся. В апреле 2001 года Руст снова предстал перед судом — на этот раз его обвинили в краже кашемирового свитера в универмаге и приговорили к большому штрафу, который впоследствии уменьшили. Еще одно столкновение с законом у него случилось в 2005 году: он был признан виновным в мошенничестве, но отделался штрафом в размере €1500. На жизнь он зарабатывал также игрой в покер, преподаванием йоги и, по его собственным словам, работая в качестве аналитика инвестиционного банка в Цюрихе.