Цивилизация
300 лет назад, 29 декабря 1721 года, родилась Жанна-Антуанетта Пуассон, более известная под именем маркизы де Помпадур, — официальная фаворитка французского короля Людовика XV, которая на протяжении двадцати лет оказывала решающее влияние на государственные дела не только в самой Франции, но и во всем мире. Фактически она определила политический климат во всей Европе и за океаном, поменяв ориентацию французской политики и поспособствовав началу Семилетней войны — крупнейшего военного конфликта XVIII века, в котором приняли участие не только все европейские державы, но и страны Северной Америки, Карибского бассейна, Индия, Филиппины и даже некоторые индейские племена. Уинстон Черчилль Семилетнюю войну называл подлинной «первой мировой войной». В результате нее Франция утратила свои колонии в Северной Америке и изрядную долю своего престижа.
Имя мадам Помпадур стало нарицательным, и сама она воспринимается едва ли не как первая в целом ряду известнейших куртизанок, с ней ассоциируют названия причесок, блюд французской кухни, женских аксессуаров, стиля всего того времени, диктуемого «законодательницей мод» Францией во главе с всесильной фавориткой. Зародившийся в ее время стиль рококо, достигший наивысшего расцвета в эпоху Людовика XV, также связывают именно с его поклонницей Помпадур, внедрившей «помпадуристые ракушки» в архитектуру всех построенных под ее наблюдением дворцов, в роскошные интерьеры и придворные наряды.
Вместе с тем маркиза покровительствовала наукам и искусствам, была необычайно образована и начитана, любила книги, которыми пренебрегал ее король. Известно, что знакомства с ней еще до представления королю искал Вольтер, и знаменитая французская энциклопедия эпохи Просвещения — тоже в немалой степени ее детище, она оказывала моральную и материальную поддержку многим французским философам-просветителям, литераторам, художникам и скульпторам. В вопросе разрешения публикации «Энциклопедии» Дидро и д'Аламбера она даже вступила в спор с парижским парламентом, а затем защищала Монтескье от критиков во время публикации его книги «От духа законов», появившейся в 1748 году, и, наконец, способствовала запрету деятельности иезуитов на территории Франции.
В русском языке популярно выражение «помпадуры и помпадурши», пущенное с легкой руки Михаила Салтыкова-Щедрина — сатирическое переосмысление типичных портретов администраторов-самодуров, губернаторов и прочих сановников, обязанных своим возвышением фаворитизму, однако в этом переосмыслении свою роль сыграло, видимо, не вполне приличное для русского уха звучание французской фамилии. Еще всем известна фраза «после нас хоть потоп» (après nous le déluge), приписываемая либо самой Помпадур, либо Людовику XV, и произнесенная якобы после известия о разгроме французской армии в сражении, состоявшемся 5 ноября 1757 года у селения Росбах в Саксонии. Это позорное поражение от гораздо более скромных сил противника было получено от прусского короля Фридриха Великого, сражавшегося, по его собственному выражению, против «союза трех баб» — Марии Терезии Австрийской, российской императрицы Елизаветы Петровны и собственно мадам Помпадур.
В любом случае маркиза де Помпадур была больше, чем просто королевской фавориткой. Ее власть пережила не только всеобщее недовольство и придворные интриги, но и конец собственно любовного романа с Людовиком XV. Влияние Помпадур на короля могло кончиться лишь с ее собственной смертью в 1764 году.
Некоторые историки считают ее своего рода теневым премьер-министром при безвольном монархе.
Родилась будущая всесильная фаворитка в далеко не аристократической семье. Буржуазное происхождение «маркизы» всегда ставили ей в упрек, однако поначалу ее семья была довольно богата. Ее отец, финансист Франсуа Пуассон, занимался спекуляциями на черном рынке и поставками продовольствия (пишут также, что он был сборщиком налогов, обвиненным в коррупции). В 1725 году он разорился и бежал из Франции в Германию, оставив свою семью на попечение юриста Ленормана де Турнема, которого многие историки считают настоящим биологическим отцом Жанны-Антуанетты, так как он был любовником ее матери. Во всяком случае, этот человек дал ей неплохое образование, а когда девушка достигла 19-летнего возраста, предложил ей в мужья собственного племянника и наследника, Шарля Гийома д'Этиоля, что, несомненно, считалось прекрасной партией. Еще у Жанны-Антуанетты были сестра и брат, которых она не забудет в дни своего триумфа.
Невероятная красота, ум и легкий нрав Жанны-Антуанетты сделали ее весьма популярной в аристократических кругах. Она получила известность в качестве хозяйки культурных и светских салонов в Париже. В 1745 году девушку представили ко двору короля Людовика XV, с которым у нее сразу же развился стремительный роман.
У 23-летней Жанны-Антуанетты немедленно начались частые свидания с государем, и в сентябре того же года Людовик XV поселил ее в специальных апартаментах в Версальском дворце, соединенных с его комнатами секретной лестницей. Такие отношения продолжались у них шесть лет, с 1745 по 1751 год. Став официальной фавориткой короля, Жанна-Антуанетта развелась с мужем и получила в свое владение усадьбу Помпадур, что позволило ей считаться маркизой — то есть получить дворянский титул.
Позже король также выделил любовнице участок Версальского парка, где в качестве ее личной резиденции возводился небольшой дворец, Малый Трианон. Его проектировал архитектор Жак-Анж Габриэль в 1762–1768 годах. Маркиза де Помпадур застала лишь начало строительства этого дворца, она умерла за четыре года до его завершения, поэтому дворец достался следующей фаворитке — графине Дюбарри.
По отношению к королеве, полячке Марии Лещинской, маркиза вела себя подчеркнуто уважительно, однако и королева со своей стороны не сильно противилась любовным утехам монарха, так как была на семь лет его старше и после рождения десятого ребенка отказывалась делить с ним ложе. Французский журналист и историк Ги Бретон в десятитомной «Истории любви в истории Франции» приводит такой исторический анекдот. Однажды вечером мадам Помпадур играла с королевой в карты, однако когда часы пробили десять вечера, несколько смущенная фрейлина попросила у нее разрешения прервать игру. «Конечно, дорогая, идите», — добродушно ответила королева. И мадам Помпадур, присев в глубоком реверансе, побежала заниматься любовью с королем.
С 1750-х годов здоровье уже самой маркизы серьезно пошатнулось, и их отношения с королем превратились в чисто платонические, однако она все же сохранила весь свой авторитет при дворе, оставаясь доверенным лицом и другом государя и верша французскую политику.
Кроме политики, мадам Помпадур преуспела в устройстве досуга Людовика XV, знакомила его с лучшими образцами искусства, организовывала встречи для узкого круга, театральные представления, курировала возведение дворцов и садов (к чему привлекла и своего брата), тем самым умножая число своих и королевских резиденций за пределами Версаля, тратя на это налоги и вызывая вполне закономерный гнев граждан. В 1752 году де Помпадур получила титул герцогини, однако продолжала «из скромности» представляться маркизой. Она лично подбирала любвеобильному королю девушек для свиданий или даже оргий, организуя встречи в построенном примерно в то же время особняке в стиле рококо «Олений парк» (Parc-aux-cerfs), который предусмотрительно располагался в одноименном квартале поблизости от Версальского дворца. Для большинства таких кратковременных любовниц после их расставания с королем организовывались выгодные браки, а за беременности полагалась солидная рента, поэтому отбоя от желающих не было. Этот феномен часто приводят в качестве примера развращенности нравов «эпохи рококо».
В политике Жанна-Антуанетта сыграла важнейшую роль в том, что называют «разворотом союзов», выполнив миссию посредницы между австрийской императрицей Марией Терезией и королем Людовиком XV. Враждовавшие прежде Франция и Австрия стали союзницами, в 1756 году в Версале был подписан договор, направленный против Пруссии и Великобритании, что и сформировало почти весь расклад союзов, сложившийся ко времени Семилетней войны. Кроме того, маркиза способствовала утверждению на важнейших государственных постах своих протеже, в том числе герцога Шуазеля, который также был сторонником проавстрийской ориентации Франции.
Тот же Ги Бретон приводит в своей книге еще один исторический анекдот. Франко-прусские разногласия якобы объясняются личной размолвкой маркизы Помпадур и Фридриха — которого тогда еще никому в голову не приходило называть «Великим». В конце 1755 года, когда Франция вела переговоры о возобновлении договора с Пруссией, в Потсдам от Помпадур был направлен Вольтер, прежде состоявший в длительной переписке с королем, — дабы поспособствовать перезаключению договора. Однако король Пруссии сразу заявил философу, что знать не знает такой дамы и не видит смысла считаться с ее мнением. Более того, пошли слухи, что он одну из своих собак назвал Помпадур, что привело маркизу в бешенство и заставило искать повод как следует отомстить прусскому монарху. Франция, исправно поддерживавшая прежде Фридриха в его Силезских войнах в надежде с его помощью подточить австрийские позиции, совершила резкий поворот и составила с Австрией оборонительный союз, к которому в конце 1756 года присоединилась Россия.
Впрочем, красавица маркиза, чье здоровье с самого детства оставалось довольно хрупким, недолго терзала Францию. Она умерла то ли от рака легких, то ли от туберкулеза 15 апреля 1764 года в Версальском дворце в возрасте 42 лет. И сама эта смерть была высшей привилегией, поскольку придворным обычно запрещалось умирать в том месте, где проживают король и его двор. Она была похоронена в Париже, в часовне при монастыре Капуцинов на площади Людовика Великого (ныне Вандомской), вместе со своей матерью Луизой-Мадлен де ла Мотт (скончавшейся в 1745 году) и дочерью Александрин от ее мужа Шарля д`Этиоля. Девочка умерла в возрасте девяти лет от острого перитонита.
Хотя король и разрешил своей бывшей фаворитке умереть в Версале — ввиду ее явной «нетранспортабельности», — сопровождать ее похоронную процессию он не решился, опасаясь новых скандалов. Ему пришлось довольствоваться лишь взглядом из окна своего кабинета на ту, что оставалась его лучшим другом. А на то, чтобы выбрать следующую фаворитку, у короля ушло еще четыре года.