Цивилизация
5 октября 1920 года, за полгода до установления в Грузии советской власти, в селе Джвари недалеко от границы с Абхазией родился Мелитон Кантария – будущий младший сержант Красной армии, прославившийся как человек, который водрузил Знамя Победы над рейхстагом. После окончания четырех классов школы он пошел работать в колхоз, а в 1939-м был призван в армию. В 1942 году Кантария получил ранение в руку. После отпуска он вернулся на фронт. Его задействовали в качестве разведчика. Младший сержант прошел всю войну и в самом ее конце поучаствовал в штурме рейхстага. Сопутствовавшее этому событие обессмертило имя Кантарии.
Примерно в одно время в разных частях здания рейхстага было установлено несколько красных флагов. Вошедшее в историю водружение штурмового флага 150-й стрелковой Идрицко-Берлинской ордена Кутузова дивизии Алексеем Берестом, Мелитоном Кантарией и Михаилом Егоровым состоялось 30 апреля 1945 года в 22:40 по берлинскому времени, когда в Москве уже наступило 1 мая. Только это знамя немецкая артиллерия не смогла уничтожить в результате ночного обстрела. Вечером следующего дня оно было перенесено на купол рейхстага.
В мемуарах советских военных можно встретить бесчисленное количество описаний подвига.
Тем не менее, практически все авторы в момент водружения знамени не находились даже поблизости, не говоря о том, чтобы увидеть легендарное событие собственными глазами. Одни писали с чужих слов, другие добавили художественного вымысла – в итоге отход от реальности разрастался, как снежный ком. В источниках существует множество разночтений. Если верить одним, водружал флаг именно Кантария. По утверждению других, его группа была далеко не первой, но Кантарию выделили из общего ряда благодаря национальности – такой же, как и у самого главного человека в СССР.
Батальон капитана Степана Неустроева, в котором служили разведчики Егоров и Кантария, шел во втором эшелоне наступления. Им выпало зачищать здание, уничтожая разрозненные группы немцев. Для надежности комбат поручил возглавить две роты, шедшие в качестве прикрытия официальных знаменосцев, своему замполиту Бересту. Согласно одной из версий, лейтенант благополучно провел группу и собственноручно выломал проход на крышу к куполу здания. Кантария, забравшись к нему на плечи, закрепил знамя.
Как признавалась уже в наше время дочь ветерана Циала, ее отец не хотел идти, но между позором и риском погибнуть выбрал второе.
На третьем этаже Егорова ранило в ногу. Кантария потащил наверх и флаг, и сослуживца. После первого водружения знамя упало – поэтому Мелитон снял ремень и привязал им красное полотно.
«Когда они спустились, то командир принялся отчитывать отца за оставленный наверху ремень. На что тот ему ответил: «Я живой вернулся с этого задания, а вы меня распекаете за ремень!», — поведала Циала Кантария.
Одно из самых ранних описаний принадлежало командиру 1-го стрелкового батальона 380-го стрелкового полка 171-й стрелковой дивизии Константину Самсонову и вышло в 1955 году: «Верхние этажи рейхстага были очищены от врага. Егоров и Кантария достигли купола здания и укрепили на нем знамя, бережно расправив складки. Потом обнялись и крикнули сверху: «Знамя Победы над рейхстагом установлено!»
Командующий 150-й дивизией генерал Василий Шатилов в опубликованной в 1975 году книге «Знамя над Рейхстагом» рассказывал следующее: «Бойцы полезли по редким ребрам каркаса, обнажившегося из-под разбитого стекла. Передвигаться было трудно и страшно. Карабкались медленно, друг за другом, мертвой хваткой цепляясь за железо. Наконец достигли верхней площадки. Прикрутили ремнем к металлической перекладине знамя — и тем же путем вниз. Обратный путь был еще труднее и занял больше времени».
На известном фотоснимке военкора Евгения Халдея, впрочем, запечатлены не Берест с Егоровым и Кантарией, а бойцы 8-й гвардейской армии Алексей Ковалев, Абдулхаким Исмаилов и Леонид Горичев. Выполняя задание ТАСС, 2 мая журналист уговорил попозировать на крыше рейхстага первых попавшихся красноармейцев. Собственно, бои в Берлине к тому моменту уже были окончены, угрозы жизни солдат, в отличие от их сослуживцев из 150-й дивизии, со стороны противника уже не было.
Командир Неустроев, а также Кантария, Егоров и Берест должны были пронести знамя по Красной площади на Параде Победы 24 июня 1945 года. Однако тренировки выявили недостаточный уровень строевой подготовки разведчиков. Готовить другой расчет уже не успевали, поэтому Георгий Жуков принял решение попросту не выносить стяг.
В 1965 году Кантария получил звание почетного гражданина Берлина, но в 1992-м был его лишен.
Записи в его трудовой книжке регулярно менялись, хотя сейчас сложно сказать, действительно ли Кантария работал шахтером, потом бригадиром плотников, в торговой сфере. Сведения о нем в послевоенный период достаточно скудны: он был известной и уважаемой персоной в Грузии, избирался депутатом Верховного Совета республики, постоянно участвовал в различных церемониях, приуроченных к годовщинам окончания войны. В разные периоды Кантария проживал в Сухуми и Очамчире, куда к нему, если верить его дочери Циале, в начале 1960-х приехал маршал Жуков.
«Можете представить, какой это был праздник для нас, — говорила она в интервью «РГ» в 2018 году. — Все наше село гуляло, весело проводило время. Жуков гостил у нас дома целую неделю, его возили по окрестностям и показывали наши места. Помню, как маршал предлагал папе поступить в военную академию в Москве, продолжить военную карьеру. А отец ему ответил, что отвоевал пять лет, что любит село, дом и ему поздно идти учиться».
В 1975 году, когда были опубликованы воспоминания генерала Шатилова, Кантарию пригласили в Москву для участия в торжественных мероприятиях по случаю 30-летия Победы. В ту пору он числился заведующим мясным магазином на колхозном рынке в Сухуми. По заданию редакции газеты «Советская торговля» знаменитую личность в течение недели сопровождал корреспондент Игорь Шихман. В 2015-м в журнале «Время и место» вышла его статья «Назначен в герои», в которой журналист, опираясь на личный опыт общения с Кантарией, дает ему не самую лестную характеристику.
Так, в столицу СССР ветеран войны привез с собой из Сухуми местного цеховика, которого выдавал за своего племянника. Кантария сносно владел русским языком, но «включал» сильный акцент, когда требовалось выпросить у начальства какие-либо блага.
«Если кто-то из ветеранов пытался с ним заговорить, он немедленно замыкался, уклоняясь от беседы. Зато у союзного министра торговли он оживился. Сразу появилась сбивчивая речь и акцент. Расчет был предельно прост: как можно отказать такому простаку с национальной периферии, который ко всему еще и легендарная личность. Поражала подготовка Кантария к каждой подобной аудиенции. Он за долгие годы детально изучил технологию общения с высокими государственными чиновниками и умело ее использовал. Никогда не расставался с папкой, которой обычно пользовались служащие средней руки. В ней были припасены разные письма с просьбами. Получив благосклонный ответ, он немедленно клал на стол высокому чину бумагу, и хозяину кабинета ничего не оставалось делать, как наложить положительную визу. Дальше все было делом техники. Кантария собственноручно вручал документ с драгоценной резолюцией помощнику чиновника и дело было сделано», — отмечал Шихман, по словам которого за проведенную в Москве неделю Кантария добыл пару «жигулей», несколько японских телевизоров, румынский мебельный гарнитур ручной работы и «еще что-то по мелочи».
В своем рассказе журналист приводит обстоятельства инцидента: в один из дней у Кантарии якобы пропала ондатровая шапка, и он потребовал в качестве компенсации две такие же. Данный головной убор считался тогда в Москве страшным дефицитом. Тем не менее, шапки для героя достали. Но у Шихмана возникло подозрение, что Кантария придумал историю с кражей.
«Многих людей, в первую очередь, хорошо знавших Мелитона Варламовича, раздражало его, мягко говоря, некорректное поведение и хитрость, шитая белыми нитками», — констатировал журналист.
20 июня 1975-го, в автокатастрофе в Смоленской области погиб Егоров, трудившийся на молочно-консервном комбинате в Рудне.
Финал жизни Кантарии тоже получился трагичным. Из-за начавшейся в 1992 году грузино-абхазской войны, которую он называл братоубийственной, ему пришлось бежать из Абхазии. Сначала пожилой ветеран прибыл вместе с семьей в Тбилиси, а затем намеревался отправиться в Москву и «выбить» жилье при помощи комитета ветеранов. 26 декабря 1993 года Кантария умер в поезде по пути в российскую столицу.