Цивилизация
Одним из самых человеконенавистнических политических режимов XX века считается правление красных кхмеров под руководством Пола Пота в Кампучии в 1970-е. В те же годы в 19-миллионной Уганде, что на востоке Африки, на берегах озера Виктория, власть захватила военная хунта, взявшая курс на «угандизацию». Ее лидер Дада Уме Иди Амин вошел в историю как один из самых кровожадных, неуравновешенных и вместе с тем комичных диктаторов. Он обожал Адольфа Гитлера, гигантский памятник которому не установил лишь после категорических протестов Советского Союза, ненавидел евреев и в своей политике шарахался из стороны в сторону. Национализм и «антиимпериализм» уживались у Амина с антидемократизмом и немотивированной жестокостью в борьбе за достижение выдвинутых задач. Для прикрытия расистского характера своей политики и придания ей националистической окраски глава военного режима объявил войну азиатскому засилью в торговом секторе.
Амин был из тех, про кого говорят — руки по локоть в крови. Он захватил власть в результате госпереворота и столько наворотил, что сам бежал из страны. Устраивал гонения на работавших в стране британцев, индийцев и пакистанцев. Руководствовался формулой: «Уганда — для угандийцев». И стремительно ввергал собственный народ в ужасающую нищету.
«В каждой стране есть люди, которые должны умереть. Это жертва которую каждая нация должна принести на алтарь закона и порядка», — заявил однажды деспот в ООН.
Амин был огромен по габаритам и неграмотен. На обед мог «полакомиться» поверженным политическим оппонентом. А голову начальника штаба армии он хранил в личном холодильнике.
«Я ел человеческое мясо. Оно очень соленое, даже более соленое, чем мясо леопарда», — доверительно делился Амин с журналистами.
Власть диктатора-самодура строилась на терроре, тотальном страхе и пытках. Число его жертв приближалось к 500 тысячам, причем некоторых президент убил лично. Амин был параноиком, что не мешало СССР водить с ним дружбу. Подражая некоторым коллегам, тиран провозгласил себя фельдмаршалом, облачившись в красивую форму с большими погонами.
Его страстью были ордена и медали, на которые он не жалел деньги. Особенно Амин любил награды Второй мировой войны.
А еще он считал себя королем Шотландии. Кроме того, обожал спорт и выигрывал национальные соревнования по боксу, плаванию и регби. Соперники ему, конечно, благоразумно поддавались.
Достаточно быстро Амин восстановил против себя немалую часть собственного народа. Возмущение населения вызывали процветание коррупции, спекуляции, произвол и беззаконие. Первая антиаминовская организация появилась за пределами Уганды еще в 1973 году. Впоследствии количество таких групп выросло примерно до двух десятков и оформилось в коалицию. Несмотря на различные политические взгляды, их лидеров объединяло желание свергнуть диктаторский режим, восстановить в стране демократию и провести свободные выборы.
Как указывается в монографии Натальи Ксенофонтовой «История Уганды в новое и новейшее время», для отвлечения внимания народа от серьезных внутренних проблем диктаторский режим Амина создавал напряженную обстановку на границах с соседними странами, выдвигая неоправданные территориальные претензии к Кении, Судану и особенно к Танзании. В октябре 1978 года угандийская армия вторглась в эту страну и захватила значительную часть ее территории к северу от реки Кагера.
После обращения танзанийцев к мировому сообществу с просьбой осудить агрессию и принудить Амина отвести войска локальный первоначально пограничный конфликт перерос в достаточно масштабное противостояние.
Военная авантюра в итоге стоила Амину политической карьеры. В поддержку Танзании выступили главы других стран региона – Анголы, Мозамбика, Замбии и Ботсваны. В совместном послании танзанийскому президенту Джулиусу Ньерере они выразили чувства солидарности с народом Танзании, «борющимся с фашистской и экспансионистской агрессией Иди Амина». По мнению руководства перечисленных стран, агрессия Уганды была направлена и против них тоже — поэтому статус конфликта следовало рассматривать как международный.
Амин не только переоценил военные возможности своей разоренной страны, но и совершенно не просчитал реакцию ведущих держав. Так, нападение на дружественную Советскому Союзу Танзанию окончательно дистанцировало от Уганды соцблок, который раньше не то, чтобы очень любил сумасбродного диктатора, но оказывал ему определенную поддержку.
До поры, а вернее до того момента, как вскрылись самые резонансные злодеяния его режима, Амин вообще был вполне рукопожатен за рубежом. Например, встречался с югославским президентом Иосипом Броз Тито.
После рокового для себя решения о вторжении в Танзанию Амин продержался у власти лишь полгода. Первоначальные успехи кампании сменились тяжелыми поражениями. За счет мобилизации танзанийцы увеличили численность своей армии до 100 тыс. Присланные Муаммаром Каддафи 3 тыс. ливийских военных развернуть ситуацию обратно в пользу Амина не смогли.
Уже в феврале 1979-го бои велись на угандийской территории, а в марте участники антиаминовского фронта из числа угандийских эмигрантов создали организационную структуру Фронта национального освобождения Уганды (ФНОУ). В нее вошли добровольцы и оппозиционеры. В условиях неминуемого поражения солдаты и офицеры угандийской армии начали массово разбегаться. Одни переходили на сторону ФНОУ, другие дезертировали, покидали страну.
11 апреля действовавшие в союзе отряды танзанийской армии и ФНОУ захватили Кампалу.
Долго штурмовать город не пришлось – жители давно и с нетерпением ждали «избавителей». Столица встречала победителей криками: «Мы свободны!», «Убийца, тиран и каннибал всегда погибает!» Амин временно укрылся в Джиндже, откуда пытался опровергнуть слухи о своем свержении «незаконным правительством». Однако поддержки у народа он не нашел, последовал за своими воинами и бежал, предпочтя собственное спасение героической смерти наподобие чилийского президента Сальвадора Альенде.
Принять свергнутого диктатора согласился лишь его единственный оставшийся союзник Каддафи, симпатизировавший Амину за антисемитские высказывания. Впрочем, уже в декабре ему пришлось покинуть Ливию и перебраться в Саудовскую Аравию. Король Халед предоставил Амину пенсию, «кадиллак» и «шевроле». Там же объявились 23 из 50 его признанных детей. Остальные 27 остались в Африке. С Амином находилась и одна из его выживших жен — Сара. Он изучал арабский и читал по-английски «Историю Второй мировой войны». Занимался каратэ и боксом.
Спустя десять лет, в 1989-м, Амин решит, что угандийский народ срочно нуждается в его триумфальном возвращении.
Однако второго Наполеона из африканского людоеда не вышло. Едва прибыв в Киншасу с последующей целью идти победным маршем на Кампалу во главе группировки взбунтовавшегося полковника Джумы Ориса, Амин был немедленно отправлен восвояси своим «коллегой», диктатором Заира Мобуту Сесе Секо.
Амин умер своей смертью в Саудовской Аравии в 2003 году. Ему было 75 лет, но в последние годы он сильно болел, а за месяц до кончины впал в кому. Британский политик Дэвид Оуэн, в 1977-1979 годах занимавший пост министра иностранных дел, отреагировал на известие следующей фразой: «Режим Амина был худшим из всех. Нам должно быть стыдно, что мы позволили ему просуществовать так долго».