Цивилизация
3 апреля 1954 года полковник МВД Владимир Петров, занимавшийся разведывательной деятельностью в Австралии, прикрываясь должностью третьего секретаря советского посольства, неожиданно попросил политического убежища у властей в Канберре. В обмен на 5000 австралийских фунтов и пожизненную пенсию офицер согласился передать австралийской контрразведке (АСБР) все известные ему секретные сведения о сетях агентов СССР в Австралии и западных странах, а также огромный пакет документов посольства. Благодаря полученной от Петрова информации были раскрыты более 600 работавших на Советский Союз агентов по всему миру, в том числе знаменитый Ким Филби, один из руководителей британской разведки и участник «Кембриджской пятерки». Побег полковника спровоцировал широкомасштабный скандал и резко охладил советско-австралийские отношения. СССР был вынужден закрыть посольство в Канберре и выслать из Москвы большую группу австралийских дипломатов.
Имя Петрова стало нарицательным и, можно сказать, ругательным для будущих советских перебежчиков и невозвращенцев.
На самом деле эта неприметная из-за своей распространенности фамилия являлась лишь псевдонимом сотрудника ОГПУ-НКВД-МВД, вписанным в загранпаспорт перед первой длительной командировкой в капстрану, в Швецию. Он появился на свет в 1907 году в глухой таежной деревне Лариха на юго-востоке современной Тюменской области в крестьянской семье среднего достатка. Тогда его звали Афанасий Шорохов.
После начала Первой мировой войны будущий разведчик остался без отца, в которого попала молния, и по причине задействованности на работах в поле успел окончить только два класса, научившись читать и писать. В 1924 году Шорохов вступил в комсомол, превратившись в коммунистического агитатора. Четыре года спустя его приняли в партию и направили на культурно-просветительную работу в деревню Викулово, где задачей начинающего активиста стала ликвидация безграмотности и заведование библиотекой. Чуть позже в составе уездной продовольственной комиссии ему пришлось выбивать из крестьян налоги. 1929 год Шорохов посвятил учебе в партийной школе и, поскольку способностями он обладал самыми средними, решил обратить на себя внимание громким именем — отныне он стал Владимиром Пролетарским.
Крестьянский сын никогда не оспаривал распоряжения начальства, проявлял себя отличным исполнителем и, что важнее всего, демонстрировал полную лояльность советской власти — это позволяло молодому человеку стремительно взбираться по карьерной лестнице. Правда, знаменитая разведчица Зоя Воскресенская, работавшая с Петровым в резидентуре посольства СССР в Стокгольме в первой половине 1940-х, утверждала в своих мемуарах, что в юности Афанасий-Владимир беспризорничал, попал в воровскую шайку, освоил ремесло форточника и угодил в колонию для несовершеннолетних, говорится в книге Юрия Артемова «Русская революция в Австралии и «сети шпионажа».
Впрочем, что бы там ни было, это не помешало Пролетарскому в 1930 году призваться на Балтийский флот, а некоторое время спустя — заинтересовать органы госбезопасности.
Чекистам выходец из низов показался очень перспективным кадром. Четыре года новичка обучали шифровальному делу. В этот период в его жизни появилась Евдокия — коллега по ведомству и супруга репрессированного серба. В 1937 году Пролетарского зачислили в спецотдел НКВД, а всего через несколько месяцев направили в Китай. По возвращении в Советский Союз он стал свидетелем Большого террора, пережил арест нескольких начальников, в том числе знаменитого революционера-большевика Глеба Бокия, и в качестве статиста участвовал в Третьем Московском процессе, на котором были приговорены к расстрелу экс-руководитель Коминтерна Николай Бухарин, бывший председатель Совнаркома Алексей Рыков, экс-шеф НКВД Генрих Ягода, видные дипломаты Николай Крестинский и Христиан Раковский и другие высокопоставленные функционеры партии и государства.
К начале 1940-х Пролетарский оформился в респектабельного и уже достаточно опытного офицера. Ему доверяли, о чем свидетельствуют избрания секретарем партийного бюро, членом парткомитета отдела, назначение руководителем кружка по изучению истории ВКП (б).
Швеция должна была стать очередным этапом продвижения Петрова по службе. Он совмещал обязанности шифровальщика и следил за русскими эмигрантами, а также за сотрудниками посольства, начиная с посла Александры Коллонтай, наиболее ценных кадров пытался вербовать. В Стокгольм разведчик отправился вместе с женой. Евдокия трудилась секретарем, шифровальщицей, машинисткой, бухгалтером и фотографом.
Помимо прочего Петров ведал кассой резидентуры. Если верить Воскресенской, вел дела нечистоплотно — она прямо обвиняла коллегу в мошенничестве.
«Уже в 1944 году, когда я сдавала дела резидентуры и готовилась первым же самолетом вылететь из Стокгольма в Лондон и затем в Москву, Петров предъявил моему преемнику якобы непогашенную мною долговую расписку, — рассказывала разведчица в своей биографии «Под псевдонимом Ирина». — Вот в эту минуту я поняла всю меру падения этого человека. Он просто присвоил возвращенные мною деньги. И не только мои.
Он систематически обворовывал товарищей по резидентуре. Пьянство, разгул – его стихия».
Согласно Воскресенской, однажды Пролетарский «отключился» прямо на улице, упал в канаву и заснул. По возвращении в СССР она написала по поводу его махинаций рапорт, но руководство поверило Петрову, сочтя жалобу следствием личных неприязненных отношений между разведчиками.
После Второй мировой войны Петрова не только повысили в звании и должности, но и вновь направили за рубеж, теперь — в Австралию. В посольстве полковник формально занимал посты третьего секретаря, консула и атташе по культурным вопросам. При этом главной его обязанностью оставался шпионаж за коллегами и представителями эмиграции. Очень скоро, в 1951-м, Петровым заинтересовались австралийские спецслужбы. У советского чекиста быстро выявили слабость — тягу к спиртному. С целью вербовки к Петрову прикрепили поляка Майкла Бялогуского — музыканта, ненавистника коммунизма и заодно внештатного агента АСБР. Вдвоем они стали завсегдатаями канберрских баров, ночных клубов и борделей.
С какого-то момента Петров во время алкогольных возлияний принялся критиковать своих сослуживцев по дипмиссии, среди них — посла Николая Генералова. Данный факт позволил АСБР укрепиться во мнении, что Петров вполне подходит для проведения операции. Для организации побега Бялогуский свел своего «приятеля» с кадровым офицером контрразведки Роном Ричардсом: тот предложил за секретные сведения солидное вознаграждение и политическое убежище. А Петрову так понравилось в Австралии, что возвращаться на родину он не хотел, тем более с Евдокией они не имели общих детей, а дочь супруги от первого брака Ирина умерла от менингита.
По версии, озвученной позже самим Пролетарским-Петровым, его побег следует рассматривать не как измену, а как попытку спасти свою жизнь:
в начале 1954 года активно шла зачистка заграничных резидентур от кадров уничтоженного Лаврентия Берии среднего звена.
Третий секретарь посольства СССР в Канберре и чекист с большим стажем, безусловно, мог быть отнесен новой властью к членам «банды Берии». По мнению Воскресенской, Петровым двигали лишь корыстные интересы. Став невозвращенцем якобы по «политическим мотивам», он захватил кассу посольства и резидентуры.
Петров перешел на сторону Австралии один, не поставив в известность свою жену. Евдокия в это время находилась в другом городе и очень удивилась, когда сотрудники КГБ, замаскированные под дипкурьеров, ворвались к ней для депортации в Советский Союз.
Насильственную доставку Петровой к трапу самолета запечатлели фотографы. На снимках виден страх в глазах «жертвы», потерявшей на ВПП туфлю. Грубые методы, предпринятые чекистами против женщины, возмутили австралийскую общественность. Прямо в аэропорту начались стихийные митинги. По распоряжению премьер-министра Роберта Мензиса полицейские поднялись на борт авиалайнера, совершившего посадку в Дарвине для дозаправки, и разоружили сотрудников КГБ под предлогом незаконного проноса оружия на борт.
Петрова осталась в Австралии, однако предательство мужа, изначально не захотевшего брать ее с собой, разладило их отношения.
Некоторые исследователи вообще склонны считать, что их брак был заключен по расчету: в 1930-е, когда каждый мог стать жертвой репрессий, ей, особенно после ареста первого мужа, требовался надежный защитник. Пролетарского она якобы никогда не любила.
«Когда 3 апреля 1954 года полковник Владимир Михайлович Петров покинул советское посольство в Канберре и попросил политического убежища в Австралии, он стал центральной фигурой одной из самых громких дипломатических сенсаций своего времени, — удовлетворенно отмечал Бялогуский, называя себя единственным, кому известны все факты дела в полном объеме. — И хотя Королевская комиссия, назначенная после побега Петрова, выявила потрясающие свидетельства советского шпионажа в Австралии, истинный масштаб дела Петрова тогда еще не был полностью осознан. Географическая изолированность Австралии лишила остальной мир возможности реально ощутить драматизм и значение событий, которые происходили до и после начала слушаний комиссии.
Являясь представителем МВД, он имел прямую связь с Москвой, и в этом отношении его положение скорее всего, было равным, если не выше, чем у посла.
Его информации, скорее всего, больше доверяли, так как он был единственным дипломатом посольства, чьи передвижения по территории Австралии не ограничивались местными властями. И можно предположить, что в целях создания Петрову условий для целенаправленного выполнения поставленных перед ним разведывательных задач, Москва должна была ознакомить его со своей внешнеполитической стратегией. Поэтому, помимо возможности передачи сведений в отношении многих активных и потенциальных советских агентов в Австралии, Петров располагал уникальной информацией по структуре и организации руководящего центра МВД в Москве, его функциональным подразделениям, методике и особенностям вербовки, а также местам внедрения зарубежной агентуры МВД».
Сотрудники АСБР допрашивали Петровых в течение года. Для участия в допросах из Великобритании прибыли офицеры МИ-5. Помимо рассекреченной агентурной сети в руки западных спецслужб попали советские коды. Разоблачению и дискредитации подверглись десятки сотрудников австралийских министерств, представители интеллигенции, ученые, симпатизировавшие коммунизму и СССР.
«Откровения Петрова произвели в Австралии и во всем западном мире эффект разорвавшейся бомбы, — отмечала Воскресенская. — Мало кто представлял себе истинные размеры советской шпионской сети.
Это был мощный удар по лейбористскому движению, которое в представлении многих ассоциировалось тогда с коммунизмом и Россией».
«Я полагаю, что информация, которую он передал западным державам по поводу реальных советских намерений, сделала более жесткой их позицию по отношению к Советскому Союзу и ускорила ратификацию Договора о перевооружении Германии», — констатировал Бялогуский.
В 2011 году в австралийском издании Herald Sun появилась любопытная статья, в которой утверждалось, что более ценным свидетелем британские спецслужбы считали не «неуклюжего русского шпиона Петрова», а его жену.
«Документы, полвека хранившиеся в секретных архивах британской разведки, показывают, что агенты МИ-5 считали 40-летнюю Петрову производящим большее впечатление и вызывающим большее уважение человеком, чем ее мужа, а также более надежным и умным источником информации, — такой вывод сделал журналист Питер Уилсон. — Британский агент Дерек Хамблен, являвшийся «секретным офицером связи» между МИ-5 и АСБР, сообщил в Лондон, что Петров во время допросов был настолько неточен, беспорядочен и непостоянен, что относиться к его показаниям следует крайне осторожно. Однако его жена «намного более собрана, и ей можно доверить в определенной мере изложение некоторых мыслей на бумаге».
В 1956 году чета получила гражданство Австралии, однако по прошествии времени распалась.
Остаток жизни Петров прожил под наблюдением австралийских спецслужб под именем шведского пенсионера Свена Эллисона. Существовать приходилось в постоянном страхе, надо сказать, не беспочвенном: у КГБ имелись планы похищения Петрова и вывоза в СССР для показательного суда. Он умер в одном из мельбурнских приютов для престарелых в возрасте 84 лет. За 17 лет, проведенных в этом заведении, Евдокия навестила его лишь несколько раз. Она дожила до 2002 года.
«15 сентября 1991 года в газете «Московские новости» появилась корреспонденция из Мельбурна обозревателя газеты «Эйдж» Виталия Витальева. Называлась она «Шпион, который умер в богадельне». Вот ее текст: «Это были странные похороны: ни безутешных родственников, ни внезапно попритихших детишек, ни даже традиционной вдовы с заплаканными глазами. Покойного провожала в последний путь лишь небольшая группа мужчин в черных костюмах, в основном сотрудники австралийской секретной службы», — уточняется в книге «Под псевдонимом Ирина».