Цивилизация
25 лет назад Москва приходила в себя после кровавой развязки длившегося с декабря 1993 года жесткого политического конфликта между двумя ветвями власти — законодательной в лице Верховного Совета и исполнительной, которую представляли президент Борис Ельцин и российское правительство под председательством Виктора Черномырдина. Утром 5 октября еще тлело пепелище расстрелянного из танков здания Дома Советов (он же Белый дом), лидеры разгромленной оппозиции Руслан Хасбулатов, Александр Руцкой и Альберт Макашов провели первую ночь в Лефортово, а в Кремле завершился пир победителей, на котором Ельцин прилюдно разбил преподнесенный трофей — глиняную трубку своего главного противника, председателя ВС.
Всю ночь и весь следующий день в столице не смолкали выстрелы. Выходившие из окружения вооруженные бойцы парламента, которые, в отличие от депутатов и сотрудников аппарата, отказались сдаться, вступали в перестрелки с ОМОНовцами. Было зафиксировано нападение неизвестных на редакцию ИТАР-ТАСС. По целям работали снайперы. Неустановленные лица выстрелом из гранатомета подожгли БТР, дежуривший у Белого дома.
Отмечались случаи мародерства.
Как удалось установить следователю Леониду Прошкину, бойцы санкт-петербургского ОМОНа и внутренних войск расхищали оргтехнику, оружие и материальные ценности в покинутом защитниками Белом доме.
Впрочем, полноценного расследования событий 3-4 октября, не проводилось. А все руководители побежденного лагеря были выпущены из тюрьмы по объявленной вновь избранной Госдумой амнистии в феврале 1994 года.
Ельцину очень хотелось добить оппозицию. С целью придания легитимности действиям силовиков правительство распространило 5 октября обращение к личному составу Минобороны, МВД и МБ. В послании действия военнослужащих и милиционеров квалифицировались как «выполнение ими своего воинского долга», в то время как поступки сторонников Верховного совета расценивались как «кровавый мятеж». Арестованным «главарям» обещалось суровое наказание.
Свою лепту в поощрение сотрудников МВД внес столичный градоначальник Юрий Лужков. В изданном указе «О поощрении лиц, участвовавших в предотвращении попытки государственного переворота в октябре 1993 года» он распорядился наградить милиционеров денежным пособием в размере двух должностных окладов.
Тем не менее, представители исполнительной власти явно не горели желанием довершать разгром, понимая, что политическая ситуация в стране может снова поменяться.
К слову, многие лидеры Белого дома впоследствии заняли хорошие места при ельцинском режиме. Руцкой стал губернатором Курской области, Макашов, несмотря на обвинения в антисемитизме, — депутатом Госдумы, Сергей Бабурин — заместителем председателя парламента, выдвигался на президентские выборы-2018, Рамазан Абдулатипов — вице-премьером, а уже при Владимире Путине — главой Дагестана, Юрий Воронин также заседал в Думе, был аудитором Счетной палаты.
Вышедшие 5 октября газеты морально сокрушали сторонников Верховного совета. «Из-за безвластия властей в России мог победить фашизм», — кричала передовица «Известий», поместивших на иллюстрацию портрет Руцкого за решеткой. Бывший вице-президент (и президент по версии парламента) обвинялся в том, что «спустил с цепи псов войны». Лидеров оппозиции открыто клеймили различными оскорбительными эпитетами и, в частности, называли их деятельность «попыткой красно-коричневого переворота». В номере сообщалось о ранее неизвестной попытке ВС наладить контакт через своего эмиссара с командованием Черноморского флота в Севастополе. Адмирал Эдуард Балтин, впрочем, уклонился от встречи.
В том же номере «Известий» было размещено знаменитое «Письмо сорока двух» — обращение группы уважаемых литераторов к согражданам, содержавшее и требования к Ельцину. Инициаторы, среди которых были такие популярные общественные деятели, как Булат Окуджава, Роберт Рождественский, Дмитрий Лихачев, Даниил Гранин, Белла Ахмадуллина и другие, категорически одобряли расстрел Белого дома и призывали применить к сторонникам ВС максимально жесткие меры.
«Произошло то, что не могло не произойти из-за наших с вами беспечности и глупости, — фашисты взялись за оружие, пытаясь захватить власть. Слава Богу, армия и правоохранительные органы оказались с народом, не раскололись, не позволили перерасти кровавой авантюре в гибельную гражданскую войну, ну а если бы вдруг?… Нам некого было бы винить, кроме самих себя.
Мы «жалостливо» умоляли после августовского путча не «мстить», не «наказывать», не «запрещать», не «закрывать», не «заниматься поисками ведьм». Нам очень хотелось быть добрыми, великодушными, терпимыми. Добрыми…
К кому? К убийцам? Терпимыми… К чему? К фашизму?» — вопрошали авторы послания.
Они также потребовали от властей запретить «все виды коммунистических и националистических партий и фронтов, все незаконные военизированные, а тем более вооруженные объединения», ввести и широко использовать жесткие санкции «за пропаганду фашизма, шовинизма, расовой ненависти, за призывы к насилию и жестокости».
Подписанты настаивали на закрытии сочувствовавших Верховному совету изданий: «одними из главных организаторов и виновников происшедшей трагедии» назывались «Советская Россия», «Правда», «День», «Литературная Россия» и телепрограмма 600 секунд.
Требования литераторов были удовлетворены. Издание газет было приостановлено на несколько недель. Одновременно реализовывалось решение о запрете восьми главных партий и движений, выступивших против президента и правительства. Самые известные из них — КПРФ, «Трудовая Россия» Виктора Анпилова и «Союз офицеров» Станислава Терехова.
«Письмо сорока двух» в целом нашло резко негативные отклики в среде творческой интеллигенции и деятелей искусства. Критики недоумевали, почему «писателям-демократам, объявившим себя противниками смертной казни, гуманистам», пришелся по душе расстрел без суда и следствия.
Против подписавших обращение выступила группа членов Союза писателей России из числа сторонников Верховного совета — Александр Проханов, Юрий Бондарев и другие.
Ельцин начал день с перестановок на важных постах, благо перешедшие к президенту полномочия упраздненного Верховного совета предусматривали такую возможность. Генерального прокурора Валентина Степанкова сменил «свой человек» Алексей Казанник. Министром печати и информации стал еще один близкий Ельцину деятель Владимир Шумейко.
Глава президентской администрации Сергей Филатов добился смещения председателя Конституционного суда Валерия Зорькина, который определял действия Ельцина против ВС как неконституционные, а потому был обвинен победившей командой в «сговоре» с парламентариями. Еще накануне вечером в ходе митинга у Моссовета заведенная членами Демократической партии России толпа требовала «разобраться с Зорькиным».
«Конституционный суд в его нынешнем составе — несчастье нашего общества, ибо он превратился в политический орган», — заявил Филатов, пригрозив принять «все необходимые меры» в случае отказа Зорькина оставить должность.
В знак протеста КС снял с себя ряд обязанностей. В следующем году полномочия суда были значительно урезаны. Так, впредь ему запрещалось рассматривать дела по собственной инициативе и оценивать конституционность действий должностных лиц.
Зорькин, все последние дни вместе с Патриархом Алексием II пытавшийся исполнять функции миротворца, ушел в отставку 6 октября. В 2003 году судья повторно занял пост главы КС, на котором остается по сей день.