Цивилизация
Александр Керенский родился 4 мая 1881 года в Симбирске. Его отцом был Федор Керенский, директор Симбирской мужской гимназии, в которой обучался Владимир Ленин (тогда еще Ульянов). Керенские и Ульяновы дружили семьями, Федор Керенский после смерти Ильи Ульянова участвовал в жизни его детей.
Когда Александру Керенскому было восемь лет, вместе с семьей он переехал в Ташкент, где с золотой медалью окончил местную гимназию и поступил на юридический факультет Петербургского университета.
Большинство студентов были противниками абсолютизма: кто-то выступал против монархии, кто-то еще не до конца определился в политических предпочтениях, но однозначно поддерживал конституцию.
За студенческие годы Керенский стал свидетелем множества восстаний и студенческих демонстраций. Впрочем, участие в подобных мероприятиях он принимал редко. Тогда же Керенский примкнул к Союзу освобождения, нелегальному политическому движению, позже слившемуся с Союзом земцев-конституционалистов и оформившемуся в Конституционно-демократичесую партию.
В отличие от большинства молодежи, марксизм он не принимал. «Я читал также статьи молодого марксиста-экономиста Петра Бернгардовича Струве.
Но когда я дошел до той страницы, где он пишет, что индивидуальности нет места в природе и ее не следует принимать в расчет, я понял, что марксизм не для меня.
Мое отношение лишь укрепилось, когда я познакомился с «Коммунистическим манифестом» Маркса и Энгельса, где утверждается, что общечеловеческая мораль — лишь орудие в классовой борьбе, а мораль рабочего класса не имеет ничего общего с моралью капиталистического мира», — объяснял он позже.
В полицейских досье фамилия Керенского впервые появилась в 1905 году, когда он подписал заявление протеста против ареста некоторых представителей радикальной столичной интеллигенции. При обыске полиция нашла у него эсеровские листовки, копировальную технику и заряженный револьвер. Керенский провел под стражей три месяца, затем был отпущен из-за недостатка улик.
До 1912 года Керенский выступал в качестве адвоката на политических процессах, пока после проведенного им расследования Ленского расстрела его не избрали в четвертую Думу.
С началом Первой мировой войны Керенский занял «оборонческие» позиции, но продолжал критиковать внутреннюю политику царского правительства, которую считал разобщающей силой нации. Тяжелые потери русской армии, развитие общего экономического кризиса — все это усиливало оппозиционные настроения в думе. К 1915 году в ней сформировался «Прогрессивный блок», предложивший программу, которая требовала создания правительства, пользующегося «доверием страны». Керенский выступал с требованиями создать правительство, ответственное не перед царем, а перед Государственной думой.
«Вы, господа, — обращался он к депутатам, — до сих пор под словами «революция» понимаете какие-то действия антигосударственные, разрушающие государство, когда вся мировая история говорит, что революция была методом и единственным средством спасения государства.
Если власть пользуется законным аппаратом, чтобы насиловать страну, чтобы вести ее к гибели, обязанность граждан — этому закону не подчиняться».
К 1917 году его заявления стали совсем радикальными. «Поняли ли вы, — вспоминал он свое выступление во время Думских дебатов 14 февраля, — что исторической задачей русского народа в настоящий момент является задача уничтожения средневекового режима немедленно, во что бы то ни стало, героическими личными жертвами тех людей, которые это исповедуют и которые этого хотят?
Как можно законными средствами бороться с теми, кто сам закон превратил в орудие издевательства над народом?.. С нарушителями закона есть только один путь — физического их устранения. Председатель Думы в этом месте спросил, что я имею в виду. Я ответил: «Я имею в виду то, что свершил Брут во времена Древнего Рима».
Когда сессия Думы была прервана указом Николая II, Керенский на Совете старейшин Думы 27 февраля открыто призвал не подчиняться царской воле. В тот же день он стал членом сформированного Советом старейшин Временного комитета Государственной думы и вошел в состав Военной комиссии, руководившей действиями революционных сил против полиции.
В течение Февральской революции Керенский стремился сделать для организации новой власти все возможное. «В первые дни революции, — вспоминал политик Сергей Шидловский, — Керенский оказался в своей тарелке, носился...
Не различая дня от ночи, не спал, не ел и весьма быстро дошел до такого состояния, что падал в обморок, как только садился в кресло, и эти обмороки заменяли ему сон.
Придя в себя, он снова говорил без конца, куда-то уносился, и так продолжалось день и ночь».
Во Временном правительстве Керенский занимал пост министра юстиции. Он стал инициатором признания независимости Польши, восстановления конституции Финляндии, амнистии политзаключенных. Позже, в апреле, он получил должность военного министра, на которой способствовал организации наступления русской армии в июне 1917 года. Керенский объезжал военные части, участвовал в митингах, пытался воодушевить войска.
«Керенский разъезжал по фронту, — писал об этом Троцкий, — заклинал, угрожал, становился на колени, целовал землю, словом, паясничал на все лады». Но особого результата это не принесло: армия была слишком ослаблена послереволюционными чистками, и наступление русских войск 18 июня закончилось полным поражением.
Один правительственный кризис следовал за другим, у Временного правительства не выходило овладеть ситуацией в стране. В мае, после народных антиправительственных митингов, было создано первое коалиционное правительство. В июне отказ Первого Всероссийского съезда Совета рабочих и солдатских депутатов передать власть Советам вызвал новую волну возмущений. Во многих городах прошли демонстрации под лозунгами «Вся власть Советам!», «Долой десять министров-капиталистов!», «Хлеба, мира, свободы!». В июле антиправительственные выступления продолжились, 16 июля одно из них даже перешло в вооруженный конфликт.
Князь Георгий Львов, стоявший во главе Временного правительства, ушел в отставку.
Керенский в мемуарах писал, что застал председателя правительства князя Львова «в состоянии ужасной депрессии, которая не позволяла ему выполнять обязанности главы республики».
21 июля Керенский сменил Львова на посту председателя Временного правительства. Он подошел к должности ответственно: разработал и внедрил новый режим работы Совета министров, следил, чтобы те не обращались друг к другу фамильярно, не позволял им самовольно покидать зал во время заседаний.
Ему удалось повысить интенсивность работы правительства. Керенский работал с восьми утра и до поздней ночи, без его согласия и одобрения никто ничего не делал.
«Мы признали Временное правительство правительством спасения революции. Мы признали за ним неограниченные полномочия и неограниченную власть. Его приказы да будут законом для всех», — отмечалось в воззвании «Ко всему населению», подписанному ЦИК. Министры-социалисты должны были лишь несколько раз в неделю отчитываться перед советом.
Керенский переписывался с правителями европейских стран, в частности с королем Британской империи Георгом. Он стремился к режиму единоличной власти, но бы вынужден маневрировать между различными политическими течениями. «В конце концов, — писал политик и революционер Виктор Чернов, —
роль его стала сводиться к балансированию между правым, национально-либеральным, и левым, социалистическим, крылом правительства. Нейтрализуя то первое — вторым, то второе — первым, Керенский, казалось, видел свою миссию в этой «надпартийной» роли... в качестве центральной оси власти».
Триумф был недолгим. Стремясь укрепить свои позиции, Керенский созвал Государственное совещание в Москве, где выступил весьма неудачно: переволновался, не к месту перефразировал Бисмарка и заговорил о «железе и крови», хвастался сосредоточенной в его руках властью.
В сентябре 1917 года Верховный главнокомандующий Русской армией генерал Лавр Корнилов выступил с требованиями отставки правительства и предоставления ему чрезвычайных полномочий. Он собирался спасать Родину от власти большевиков через установление военной диктатуры, введение смертной казни, ликвидацию революционно-демократических организаций.
Хотя Керенский в целом поддержал предложенную программу, он счел ее несвоевременной. Корнилов отправил к Петрограду кавалерийский корпус. Угроза переворота заставила представителей власти забыть о разногласиях и создать единый революционно-демократический фронт всех социалистических партий. За несколько дней был сформирован Комитет народной борьбы с контрреволюцией из представителей меньшевиков, эсеров и большевиков.
Комитет организовал распределение оружия и боеприпасов по частям Петроградского гарнизона, мобилизовал железнодорожников и почтово-телеграфных служащих с тем, чтобы помешать продвижению участников мятежа к городу. Угрозу удалось ликвидировать, но провал Корнилова поспособствовал в дальнейшем приходу большевиков к власти. Кроме того, у петроградских пролетариев на руках оказалось около 40 тыс. винтовок, которые они использовали против Временного правительства спустя менее чем два месяца.
После захвата власти большевиками Керенский был вынужден эмигрировать. За рубежом он пытался продолжать политическую деятельность, преподавал в Стэнфордском университете. На старости лет он серьезно заболел и всеми силами препятствовал лечению. Он умер 11 июня 1970 года в нью-йоркской больнице St. Luke's от артериосклероза.