Вот уже почти полвека тянется разбирательство между тысячами британских женщин, которые родили детей-инвалидов после использования гормонального теста на беременность, и производителями этого теста. Родители самостоятельно ведут расследование, недавно журналисты нашли веские доказательства связи популярного теста на беременность с пороками развития.
Когда Мари Лайон 47 лет назад заподозрила, что она беременна, то обратилась к врачу. Тот дал ей две таблетки, объяснив, что они помогут определить, будет ли у нее ребенок. Он велел сначала принять одну, и если в течение 12 часов у нее не начнется менструация, то и вторую тоже. Женщина доверилась доктору и не стала задавать вопросов о том, что это за таблетки и как они работают.
Беременность подтвердилась. Спустя несколько месяцев Мари родила дочь Сару. Однако сразу после родов она поняла, что с малышкой что-то не так — слишком уж поспешно медсестры унесли ее прочь.
«Когда ее принесли обратно, она была закутана в одеяло по шею, — рассказывает женщина. — Они сказали только: «Мы сожалеем, но должны сообщить вам, что рука вашей дочери от локтя и ниже не сформировалась».
Когда они развернули одеяло, я увидела, что прямо из локтя росла маленькая ладошка с крохотными пальчиками».
Когда Саре было 13 месяцев, пальцы пришлось ампутировать. Врачи говорили, что объяснения произошедшему нет — такое просто иногда случается.
Мари была одной из 1,5 млн британок, принявшей примодос — немецкий препарат, использовавшийся в 1960–1970-х годах как тест на беременность. Она считает, что в нарушении внутриутробного развития Сары виноваты именно таблетки, принятые по назначению врача.
Впрочем, Саре еще повезло. Многие другие жертвы примодоса пострадали гораздо сильнее.
У большого количества женщин, принимавших этот препарат, случился выкидыш. Тысячи родили детей с отсутствующими конечностями, пороками развития внутренних органов, патологиями мозга и сердца. Многие из них умерли, не дожив даже до совершеннолетия. Среди тех, кому удалось выжить, много глухих, слепых и немых.
Одна таблетка примодоса содержала 10 мг норэтистерона и 0,2 мг этинилэстрадиола, синтетических женских половых гормонов. Механизм действия был прост: если женщина была беременна, то организм просто поглощал гормоны, если нет — они вызывали менструацию.
Однако таблетки содержали ударные дозы гормонов: в одной их содержалось столько же, сколько в 40 современных противозачаточных таблетках.
Мари не догадывалась, что вызвало порок развития у ее дочери. Но когда девочке было восемь лет, в их доме раздался телефонный звонок, расставивший все по местам.
«Ассоциация, созданная несколькими из жертв, получила доступ к данным органов здравоохранения и занялась поиском детей, родившихся инвалидами. Так они вышли на меня, — рассказывает она. — Позвонившая женщина спросила, принимала ли я на протяжении беременности какие-то таблетки. Когда я рассказала ей о таблетках для теста на беременность, она спросила: а вы знаете, что в них было?
Я не могла это принять. Я думала: «Она только что сказала мне, что я приняла две таблетки в 40 раз сильнее оральных контрацептивов». Я чувствовала только чистую ярость. Я всю жизнь сожалею, что приняла примодос».
Мари сразу же согласилась присоединиться к ассоциации и сделать все возможное, чтобы добиться справедливости. В 2012 году она стала ее председателем.
Другую жертву примодоса зовут Карл Мерфи. Как-то он нашел на чердаке в доме матери четыре папки с документацией по таблеткам, которые она принимала для теста на беременность.
Сейчас Карлу 44 года. Он родился с неразвившимися руками и ногами.
Его мать Пэм была членом группы, собиравшей доказательства о вреде, который примодос наносит детям. В одной из бумаг говорилось, что в июне 1975 года на упаковках примодоса появилось предупреждение, гласящее, что прием препарата во время беременности может привести к нарушениям развития плода. На тот момент он использовался в клинической практике уже 15 лет.
Двумя годами позже регулирующие органы писали докторам о том, что связь между использованием примодоса и патологиями плода подтверждена.
Доказательства привела еще в 1967 году педиатр Изабель Гал — она заметила связь между приемом примодоса и дефектами позвоночника у новорожденных. Ей пришлось потратить десять лет, чтобы добиться снятия препарата с продажи.
Еще один человек, вовлеченный в историю с примодосом, — статистик Норман Дин. В 1968 году он обратил внимание, что количество новорожденных детей с патологиями развития росло пропорционально продажам примодоса. Он обратился к производителю — немецкой фармацевтической компании Schering со словами о необходимости дальнейших исследований препарата. Однако, по мнению Дина, они так и не были проведены.
Имея на руках доказательства опасности препарата, пострадавшие от него женщины, казалось, могли добиться от производителя компенсации.
Но этого не произошло. В 1982 году суд отклонил требования 700 семей.
Их доказательства были признаны неубедительными, и суд счел, что связь между препаратом и уродствами детей не доказана.
Недавно в руки журналистов попали сотни свидетельств использования примодоса, ранее хранившихся десятилетиями в Национальном архиве Берлина. В одной из бумаг говорилось, что в январе 1975 года доктор Уильям Инман, главный медицинский сотрудник британского правительства, выяснил, что использовавшие гормональные тесты на беременность женщины рожали детей с пороками развития в одном случае из пяти.
Доктор Инман сообщил об этом производителю, но не предлагал отозвать препарат с рынка. Из более поздних документов стало известно, что Инман впоследствии уничтожил все материалы, чтобы возможные жалобы пациентов не основывались на собранных им данных. В 2005 году он умер.
Сейчас Schering принадлежит компании Bayer, руководство которой настаивает на том, что примодос находился в продаже в соответствии с законодательством Великобритании. Это подтверждают и нынешние органы по контролю оборота лекарств — компании было сообщено лишь о предварительных выводах, так что она имела право сама решать, что делать дальше.
И лишь одной матери из США удалось выиграть многомиллионный иск против компании. Но голоса тысяч пострадавших женщин так и остались неуслышанными.
Вопрос о дальнейшей деятельности ассоциации, о попытках добиться возмещения ущерба и наказания виновных остается открытым.
