Цивилизация
— Мануэль, прежде всего хотелось бы спросить, по какому поводу вы прибыли в Москву?
— Повод довольно приятный и в то же время значимый. Я приехал, чтобы принять участие в церемонии награждения победителей программы поддержки молодых ученых по системной биологии. Я вхожу в состав научного совета, который выбирал победителей. Награждение состоялось в Сколковском институте науки и технологий (Сколтехе). Победители — молодые российские ученые, аспиранты, выпускники российских вузов —
в течение трех лет будут получать стипендиальные средства для покрытия расходов, связанных с их исследовательской работой.
Поддержка развития высшего образования — один из ключевых принципов корпоративной социальной ответственности нашей компании во всем мире и в России в частности. И мы рады внести свой вклад в развитие российской науки, оказывая поддержку молодым российским ученым.
— Давайте поговорим о вашей научной деятельности. Ранее вы занимались системной биологией и биоинформатикой. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
— По образованию я молекулярный биолог, кандидатскую диссертацию защитил по специальности иммунология. Затем я заинтересовался применением компьютерных наук в приложении к биологии, и это привело меня к разработке программного обеспечения — в то время, когда биоинформатика только зарождалась, в 1983 году. После этого я в течение нескольких лет совмещал работу в области биоинформатикии экспериментальной биологии. В конце 1990-х годов мы с группой друзей основали Швейцарский институт биоинформатики. В то время я работал в фармацевтической индустрии (компания Glaxo Wellcome), и мы сталкивались с тем, что для обработки огромного количества данных, которые мы получали, были нужны определенные вычислительные мощности. В 2000 году был секвенирован геном человека, при этом ранее, на протяжении примерно двух десятилетий, развивалась биоинформатика.
На стыке этих двух достижений и родилась системная биология. Мы хотели понимать, как функционирует организм на системном уровне.
Системная биология — это новая наука, объединяющая передовые методы биохимических исследований, молекулярной биологии и вычислительные алгоритмы, позволяющие обрабатывать большие массивы данных. Это помогает глубже понять химические и биологические механизмы, лежащие в основе функционирования живых организмов.
Мы начали представлять протекающие в организме процессы в виде биологических сетей, а сети — в виде диаграмм, составных частей и связей между ними, молекул и их взаимодействия. Каждая сеть представляет собой отдельную биологическую систему: показывает, например, процесс роста и размножения клеток, формирование воспаления или реакцию организма на внешние влияния. Системная биология помогает определить, какие механизмы во время болезни не работают и становятся причиной болезни. Ведь любое заболевание сигнализирует о том, что какая-то система в организме вышла из строя. В ФМИ мы развиваем системную токсикологию для того, чтобы понять, как токсичные вещества влияют на биологические сети внутри организма и какие вызывают болезни. Системная токсикология — это сочетание классической токсикологии и системной биологии.
— Мануэль, а что вас заставило так радикально изменить направление своей деятельности и перейти из фармацевтической компании в табачную?
— Я, по сути, не менял направления своей деятельности. Я развивался в рамках одного научного направления: биоинформатика — системная биология — системная токсикология.
То, что я изменил, — это представление о применении моих знаний на практике. В фармацевтической сфере мы использовали системную биологию, чтобы определить взаимосвязи в организме и те звенья в цепи, на которые должно быть направлено воздействие лекарства. В ФМИ мы используем системную токсикологию, чтобы оценить потенциал к снижению риска для здоровья у наших инновационных продуктов. Почему я все-таки взял трубку и ответил на телефонный звонок от ФМИ в 2007 году? Потому что я понял: если разработка продуктов с потенциально пониженным риском будет успешной, это станет огромным шагом вперед и значительным достижением с точки зрения применения системной биологии на практике.
— Все знают, что курение вредно. При этом одна из крупнейших в мире табачных компаний старается сохранить здоровье курильщиков. Вы не видите здесь противоречия?
— Противоречия здесь нет. Это естественная эволюция: каждая индустрия, где есть риск причинения вреда здоровью, рано или поздно приходит к пониманию необходимости снижать этот риск. Первая система нагревания табака была создана около десяти лет назад, но это был провал с коммерческой точки зрения — она была абсолютно непривлекательна для потребителей вследствие своих внешних характеристик, связанных с дизайном. За последнее десятилетие в развитии технологии и науки произошел огромный скачок, что позволило нам достичь определенного прогресса в разработке продуктов с потенциально пониженным риском.
Возвращаясь к вашему вопросу, на протяжении примерно двух десятилетий я полагал, что использовать науку на благо человеку можно лишь разрабатывая лекарства. А потом я пришел к пониманию того, что, возможно, самое значимое, что может сделать наука, — это предупредить развитие болезней. И я не знаю другой сферы, где для достижения этой цели было бы больше возможностей, чем табачная индустрия, потому что курение сигарет является причиной многих смертельных заболеваний, которые, тем не менее, можно предотвратить.
— Получается, что курение становится более безопасным благодаря вашим разработкам. Не считаете ли вы, что это может увеличить число курильщиков? Человек может подумать: что ж, курение стало безопасным, почему бы и не начать?
— Результаты наших исследований, проведенных в США, показывают, что доля людей, которые не являются курильщиками или бросили курить, составляет статистически незначительную часть потребителей продуктов с потенциально пониженным риском, которые предназначены именно для курильщиков.
Мы однозначно утверждаем, что лучший способ избавиться от рисков, связанных с курением, — это бросить курить.
Продукты с потенциально пониженным риском очень сильно отличаются от сигарет, и их влияние на здоровье людей должно быть сопоставимо с ситуацией, когда человек вообще не курит. В наших исследованиях мы считаем положительным результатом, когда показатели вредных и потенциально вредных веществ в инновационных продуктах ниже, по сравнению с обычными сигаретами, на 90% или более. Мы должны всегда помнить, что продукты с потенциально пониженным риском созданы, чтобы снижать риск, но при этом они небезопасны.
— А на сколько процентов снижает риск система iQOS?
— Этого мы пока точно не знаем. То, что нам достоверно известно, — это информация о содержании вредных и потенциально вредных веществ, которые обычно выделяются при горении. При использовании iQOS содержание этих компонентов ниже в среднем на 90%. Клинические исследования, которые проводились в Японии, США и Польше, продемонстрировали, что показатели здоровья тех потребителей, кто переключился с обычных сигарет на iQOS, близки к показателям здоровья курильщиков, которые в рамках исследования отказались от курения совсем. Эти исследования дают нам возможность утверждать, что iQOS имеет потенциал к снижению риска. Обширные научные исследования продолжаются — это необходимо, чтобы удостовериться в отсутствии долгосрочного негативного влияния на здоровье человека.
— А сколько именно лет ведутся исследования по iQOS?
— Более семи лет.
— Делитесь ли вы вашими успехами с научным сообществом? Есть ли публикации в рецензируемых научных журналах?
— Да, конечно. Мы публикуемся в рецензируемых журналах, выбирая наиболее влиятельные из них. Наши статьи доступны в базе данных PubMed. С 2011 года у нас вышло 148 публикаций и глав в монографиях. Мы стараемся сотрудничать с изданиями с хорошей репутацией и системой рецензирования. Кроме того, мы выступаем и на европейских и международных конференциях, например, в области токсикологии.
— Не сталкиваетесь ли вы с каким-то сопротивлением со стороны медицинских журналов, когда подаете работу для публикации?
— Сталкиваемся. Мир состоит из людей и их мнений, и бывает такое, что в редакции какого-то издания нам говорят, что не хотят иметь дело с публикацией табачной компании. А есть журналы, где говорят «наука есть наука», проводят тщательную проверку и публикуют.
— А есть ли какие-то независимые исследования ваших продуктов?
— Это очень важный вопрос. В нашем научном центре мы создали систему независимой верификации данных научных исследований. Ее можно условно разделить на несколько уровней — мы их называем «уровни независимости». Один из нижних уровней — это когда мы отдаем свой отчет с данными исследований независимым экспертам на проверку. Это более глубокая проверка, чем рецензирование в журнале.
Следующий уровень — это SBV Improver, проект, который мы запустили в 2011 году. В рамках данного проекта в настоящий момент происходит процесс верификации результатов лабораторных исследований, проведенных компанией. Результаты клинических исследований будут верифицироваться в следующем году. Как это происходит: мы передаем весь массив полученных данных группе экспертов.
Они могут независимо от нас провести все вычисления, заново все проанализировать и прийти к своим собственным выводам.
Все наши методы исследования отвечают международным стандартам — GLP (надлежащие лабораторные практики), GCP (надлежащие клинические практики), слепые и рандомизированные исследования. В этом году мы опубликовали статью в одном из журналов из Nature Publishing Group, в которой описали всю нашу методологию.
Еще один уровень независимости — это исследования, инициируемые и проводимые третьими сторонами. Мы только что запустили программу, которая позволяет ученым, которые заинтересованы в этом, проводить исследования по iQOS, получать от нас поддержку в виде предоставления самого продукта. Они делают это в соответствии со своим собственным научным протоколом, сами несут ответственность за работу, за публикацию результатов, мы вообще не вмешиваемся в этот процесс.