Цивилизация
— Александр Иванович, говоря о планах библиотеки, вы упомянули создание обновленного музея книги и новых читальных залов. Но при этом перед РГБ стоит ряд проблем: например, ветхость может уничтожить около 300 тыс. т материалов, среди которых — рукописи знаменитых авторов, советские газеты и журналы. Может быть, есть смысл отложить создание музея книги и бросить все силы на то, чтобы сохранить уникальные экземпляры?
— Вы затронули очень важный вопрос. Этому вопросу уделяют очень мало внимания — по крайней мере, у нас в стране, в нашем библиотечном мире. А проблема на самом деле очень острая, и связана она с кислотностью бумаги. Дело в том, что с конца XIX до начала XX века все издания печатались на дешевой бумаге с повышенным содержанием кислоты. Со временем эта бумага желтеет и перестает сгибаться, становится ломкой.
И в конце концов рассыпается в пыль. Все листовки Гражданской войны, например, печатались на такой бумаге — и через 30–40 лет они могут полностью разрушиться.
Такие проблемы есть во всех российских библиотеках, то есть это проблема государства в целом.
— Как можно ее решить?
— Известным способом: необходимо построить соответствующие заводы для «реабилитации» бумаги. Такие производства функционируют в Германии, Канаде, США, Франции. На заводах находятся железные чаны, в которые погружаются несколько тысяч «погибающих» книг. Книги заливаются специальным раствором, закрываются крышкой, а через несколько дней издания извлекаются наружу. Сушатся, уплотняются — и таким образом оказываются без кислоты.
В России нужен хотя бы один такой завод — и об этом разговоры ведутся уже несколько лет. К сожалению, ни одна библиотека самостоятельно такое производство построить не сможет, тут нужна помощь государства.
— А если сотрудничать с другими странами и «лечить» книги за границей?
— Стоимость вывоза книг за границу будет превышать цену за обескислочивание. Заводы должны быть именно у нас в стране. На таких производствах, кстати, можно спасать книги, испорченные из-за наводнений и пожаров.
Например, будь в России специальный завод, все книги, пострадавшие в пожаре в ИНИОН РАН, были бы спасены.
— Благодаря сооснователю «Диссернета» Андрею Заякину (признан в РФ иностранным агентом) стало известно, что около 200 тыс. диссертаций из отдела РГБ в Химках сложены в беспорядке в десятке неотапливаемых ангаров под Можайском в 4926 коробках. По словам Андрея, указателей к коробкам нет, и извлечь из них диссертации невозможно. Выполняет ли библиотека свои функции, если оригиналы диссертаций невозможно получить?
— Библиотека функции перевыполняет, и извлекать диссертации из коробок мы умеем. По ряду постановлений, которые были приняты еще в СССР (и которые еще никто не отменял), диссертация является экземпляром временного хранения (сроком на 10 лет). То есть через 10 лет мы должны вообще выкидывать диссертации, но мы приняли решение их хранить. К тому же мы храним диссертации и в печатном, и в электронном виде. Для того чтобы почитать диссертацию в электронном виде, достаточно сходить в любой читальный зал РГБ. Таким образом, мы во много раз перевыполняем свои функции.
— Недавно стало известно, что библиотека собирается убрать алфавитный каталог, как уже произошло с систематическим...
— Это все сказки!
— Однако интернет-пользователи пишут об обратном...
— Алфавитный каталог просто перемещается. Мы убираем его из центрального входа, чтобы освободить там пространство. Кстати, изначально это пространство и не было предназначено для каталогов! Оно нужно было для большого фойе — именно фойе мы сейчас и возвращаем. Здесь будет размещена зона для индивидуальной работы читателей, где они смогут посидеть со своими цифровыми устройствами, поработать с ноутбуком, почитать книги из открытого фонда и периодику, осмотреть выставочные стеллажи.
А каталоги мы переместим в другие помещения. Ни один каталог мы не выбросим — за редким исключением. Есть каталоги, которые велись еще в СССР и были законсервированы еще в 1970–1980 годах. Количество прямых обращений к этим каталогам — 1–2 в неделю. Чаще обращения осуществляются через сотрудников библиотеки.
Для всех этих каталогов существуют идентичные печатные издания. Как правило, сотрудник библиотеки пользуется не карточным каталогом, а печатными изданиями.
— Говоря о ближайших планах РГБ, вы также упомянули, что собираетесь вернуть картину Иванова «Явление Христа народу», которую Александр II подарил библиотеке (тогда еще — Румянцевскому музею) в 1862 году. Переговоры с галереей о возвращении картины из Третьяковской галереи уже начались?
— Переговоры мы не вели и вести не будем. Решение раздать некнижные материалы, предметы искусства, в том числе картину Иванова, было принято по причине критической нехватки места для всех коллекций Румянцевского музея, как до 1924 года называлась наша библиотека. Ведь после Октябрьской революции к нам поступило около 400 коллекций из национализированных собраний дворянских усадеб, монастырей… Таким образом, 150 музеев на территории бывшего Советского Союза получили коллекции из Румянцевского музея, тысячи картин перешли не только в Третьяковку, но и в Пушкинский, и в другие музеи.
А сегодня у нас так много книг, что и для них места зачастую не хватает. Поэтому мы решили просто создать электронную копию картины Иванова и повесить ее в специальном зале.
— Раз уж речь зашла о большевиках, то давайте поговорим о секретном отделе, созданном в 1920 году, доступ к которому был ограничен. Там сохранялись книги писателей с «Философского парохода», жертв борьбы с формализмом в литературе и искусстве, репрессированных. Каким образом библиотека сохранила этот фонд при ленинской, а затем — при сталинской власти?
— На этот фонд никто и не покушался. Никто из большевиков ничего уничтожать не хотел: отношение к библиотекам в то время было очень бережное. Сохранилась записка Ленина, в которой он просил взять несколько книг из Румянцевской библиотеки хотя бы на ночь. Потому что тогда уже было правило — книги на дом днем не выдавать. Вот пример отношения руководителя государства к библиотеке. Владимир Ильич не требовал поменять ради него правила. Более того, Ленин дарил библиотеке книги из своего личного собрания.
Собственно, как большевики пришли к власти? Во многом — благодаря листовкам и прокламациям, которые они выпускали. Большевики поняли, что печатное слово — это их единственная связь с народом.
И именно большевики активно развивали библиотечную сеть — они в ней видели способ достучаться со своей идеологией до каждого жителя страны. Появились избы-читальни, идеи всеобщей грамотности… Так власть решила влиять на свой народ.
— Давайте все-таки вернемся к секретному отделу...
— Секретный отдел — он же спецхран — всегда поддерживался властью. Основными читателями спецхрана были представители элиты — и книги из секретного отдела хранились лучше, чем все остальные. А вот в момент перестройки спецхран исчез полностью, и книги оттуда переехали в фонды общего доступа.
В советское время власть знала, что спецхран никому не доступен, кроме партийных деятелей. А партийные деятели сами читали книги из секретного отдела.
— Однажды вы рассказывали о книге, которая четырежды была в татарском плену... Кстати, а что это была за книга?
— Это Евангелие Хитрово. Когда очередной русский князь попадал в плен к татарам, одним из элементов выкупа была эта книга, очень богато украшенная. Князь возвращался, книга попадала в плен. Но потом, так или иначе, она возвращалась в Государство Российское, каждый раз своим путем, и так четыре раза! Судя по всему, миниатюры этого Евангелия были написаны Андреем Рублевым.
— А расскажите, пожалуйста, другие завораживающие «книжные истории».
— Хотите, расскажу про Евангелие Достоевского?
— Конечно!
— В 1859 году осужденный по делу петрашевцев Достоевский в жандармской кибитке был привезен в Тобольск. Тобольск являлся распределительным пунктом, из которого узников должны были развезти дальше — по самым строгим сибирским каторгам и острогам. Можно представить, какие тяжкие переживания и предчувствия охватывали доставленных в Тобольск заключенных.
Но Достоевского ждало неожиданное утешение: на пересыльном дворе петрашевцев тайно посетили жены декабристов. Они снабдили узников пищей, теплыми вещами и каждому из них подарили экземпляр Нового Завета со спрятанными в обложку десятирублевыми ассигнациями.
Деньги, конечно, очень пригодилось на каторге, но самым главным в этом подарке был сам Новый Завет. Книга, подаренная Достоевскому в Тобольске, представляет собой первое полное издание Нового Завета на русском языке. Страницы ее содержат многочисленные следы чтения Достоевского — сгибы листов, отчеркивания ногтем и сухим пером, карандашом и чернилами, а также краткие записи. Всего было выявлено (при помощи самых современных технических средств) 1413 пометок, в том числе ногтем, поскольку осужденным на каторгу запрещалось писать.
— Людочка Свиридова, героиня фильма «Москва слезам не верит», посещала Ленинку...
— Третий читальный зал!
— ...в поисках перспективного жениха...
— Сейчас в библиотеке то же самое происходит!
— Правда? А вопрос следующий: в советские годы вообще считалось, что по библиотекам ходят амбициозные и интеллигентные молодые люди. А вы можете описать образ современного среднестатистического посетителя РГБ?
— Студент 3–5-го курса либо будущий ученый. Как я сказал, случается, что девушки приходят искать женихов. Бывают свадьбы. И если о свадьбах читателей мы знаем мало, то о свадьбах читателей с библиотекарями нам хорошо известно (смеется).
— Кстати, вы говорили, что сотрудники вашей библиотеки немного «омолодились»... С чем это связано?
— В библиотеке сегодня много интересного происходит: мы реализуем большой экскурсионный проект, развиваемся как культурный центр, проводим интеллектуальные фестивали, встречи с известными писателями. И немного увеличилась зарплата — но все равно ее еще нужно поднять на 30–40%...
— Сложно ли иностранцам получить читательский билет?
— Очень просто — так же, как и россиянам. Никаких разграничений между нашими и иностранцами не существует, и это правильно.
Когда случается международный конфликт (сейчас он, например, с Турцией), люди звонят и интересуются, почему мы перестали записывать в библиотеку лиц турецкой национальности. Но мы не перестали никого записывать! Турки просто к нам не ходят.
Кстати, я знаю, что пара лиц турецкой национальности недавно записались в библиотеку — не думаю, что они приходили читать книги. Просто проверяли, дадут им читательский билет или нет!
— За какой литературой в первую очередь идут к вам читатели?
— За научной, учебной, справочной и энциклопедической. Нашу библиотеку посещают научные работники, студенты, люди, которые занимаются самообразованием. А художественные книжки заказывают редко, хотя раньше ситуация была иной. Выходил, например, «Пикник на обочине» Стругацких — и все бежали в Ленинку.
— Сколько читателей в день посещают РГБ?
— Около 2 тыс. человек. И около 400 человек приходят на наши мероприятия и экскурсии ежедневно. Посещаемость читателей у нас сезонная. Во время сессии свободных мест может не оказаться, а в середине лета можно выйти в центр читального зала и прокричать: «Ау, где вы, читатели?» Когда мы проводили «Библионочь», в рамки которой входило посещение книгохранения, пришло около 5 тыс. человек, очередь стояла до Моховой улицы, а на входе доходило до драки!
Перед нами всегда ставят вопрос: почему вы не работаете в воскресенье, почему вы не работаете до 11 часов вечера? Вопрос исключительно финансовый. Запуск всей библиотеки — это минимум 1000 сотрудников! Если в праздничные дни придет 50 читателей и нужно выводить на работу столько сотрудников, то необходимо увеличение финансирования библиотеки. А оно, наоборот, второй год сокращается. Именно из-за финансов, кстати, мы закупаем мало книг. Мы получаем два обязательных экземпляра всех печатных изданий: книг, брошюр, газет, карт, нот, афиш, плакатов... Докупаем то, что пользуется повышенным спросом.
— А пользуется ли спросом научно-популярная литература?
— Научно-популярная литература пользуется бόльшим спросом, чем художественная, но все-таки ее берут не очень часто. Потому что в основном это литература для юношеского и подросткового возраста. Наши взрослые читатели ее намного меньше спрашивают, чем в обычных библиотеках.
Из 10 читателей только один интересуется научно-популярной литературой. Однако педагоги, психологи, авторы, пишущие такие книги, конечно, знакомятся с этими изданиями.
— Однажды вы сказали, что мечтаете, чтобы рядом с каждым зданием библиотеки был садик — и читатели бы ходили туда вместе с полученными книжками… Поделитесь, пожалуйста, другими представлениями об идеальной (в вашем понимании!) библиотеке.
— У меня очень мало требований к идеальной библиотеке. Главную мечту вы уже назвали — это садик, ручеек, лес и книжки. Книжка не должна уйти за пределы библиотеки. Поэтому и садик должен быть в ее пределах. Нечто подобное я видел в национальной библиотеке Франции — там есть садик с высокими деревьями. Хочу в РГБ что-то похожее!