Цивилизация
— Какие изыскания вы проводили в Крыму в последние годы?
— Мы вели работы в западной части Крыма на Тарханкутском полуострове. За последние пять лет нам удалось сделать существенный прорыв в наших знаниях и пересмотреть взгляды на историю Западного Крыма, которые формировались на протяжении последних 50 лет.
Последний качественный скачок в этой области произошел в 60-х годах ХХ века, когда впервые целенаправленно стали исследоваться территории за пределами Херсонеса.
Работы в сельской округе позволили понять, например, на основании чего строилась экономика Херсонеса.
С тех пор знания накапливались, но качественного скачка не происходило. А наши новые работы помогли перелистнуть страницу и посмотреть на проблему с совершенно другой стороны: удалось выявить новые типы памятников, ответить на вопрос о плотности расселения местного населения, его этнокультурном составе и избавиться от стереотипов, очертив границы Херсонесского государства.
Кроме того, мы смогли подтвердить, что в начале III века до нашей эры Херсонес, как и почти все Причерноморье, переживал период серьезного кризиса, который пошатнул экономики почти всех античных государств.
Эти кризисные явления сопровождались миграциями кочевого и варварского населения, которые приводили к военным стычкам.
Имелись случаи, когда население сельских поселков Крыма было практически уничтожено. Это позволило получить яркий и моментальный срез с истории этих поселений. Настолько прекрасно сохранившихся исторических ландшафтов, как в Западном Крыму, нет больше нигде на полуострове, да и в Причерноморье в целом.
— Что изменилось с момента присоединения Крыма к России?
— Это вопрос действительно серьезный: существуют и плюсы, и минусы.
Присутствие российских археологов в Крыму сохранялось всегда.
С этой стороны, новый статус Крыма облегчит им работу — так как раньше, являясь гражданами другого государства, вести работы самостоятельно они не имели права и вынуждены были работать через посредство украинских коллег, которые уже получали лицензию — так называемые открытые листы — у властей Украины. С другой стороны, иностранные миссии, которые раньше работали на полуострове, вынуждены были его покинуть и свернуть свои проекты: речь идет, например, о поляках, норвежцах и других исследователях.
Таким образом, доступ к иностранным источникам финансирования будет очень затруднен. Надеюсь, что российские фонды поддержат эти изыскания.
Важно, что, несмотря ни на что, тесные контакты между российскими, украинскими коллегами и исследователями из других стран все же сохраняются.
Мы переживаем, что Западный Крым будет застроен. В последние годы эту часть полуострова хотели активно развивать в качестве туристической зоны.
— А вы будете продолжать изыскания в Крыму?
— Только в случае, если удастся получить финансирование. С другой стороны, если будет небольшая пауза, это тоже будет положительным моментом: ведь конечная цель всех наших исследований — публикации.
Будет время осмыслить полученный полевой материал и провести естественнонаучные анализы, а затем и продолжить эти работы.
Если статус Крыма изменился, это совсем не значит, что туда перекрыт доступ всем иностранным ученым. Этнографы работают и в горячих точках, и в Африке. Проблема может возникнуть на этапе получения финансирования.
— Стоит ли бояться «черных копателей» в Крыму?
— Это вопрос очень актуальный. И это проблема не только крымская, но существующая везде: такие нелегальные работы ведутся повсеместно.
В Крыму «черные археологи» работали еще с XIX века. Наиболее активно такие нелегальные раскопки велись в 1990-е.
В этот момент очень многие памятники пострадали или были разрушены. Это продолжается и сейчас.
Проблема и в том, что археологи не могут моментально раскопать все памятники — их слишком много, и процесс этот трудоемкий и дорогой. Поэтому вопрос учета и охраны памятников археологии должен решаться на государственном уровне и активно реализовываться.
Я подчеркну, что помимо контроля и охраны крайне важен учет. Значительная часть известных памятников остаются не учтенными в республиканском регистре. Это усложняет их охрану не только от грабителей, но и от застройщиков.
Нередко приходилось сталкиваться с ситуацией, когда на территориях, официально отданных под застройку или уже частично застроенных, выявлялись ценные археологические памятники.
— А если в Крым попасть не удастся — куда податься зарубежным археологам?
— На самом деле, таких регионов довольно много. Это, к примеру, Румыния и Болгария, там много территорий, которые были заняты античными поселениями и слабо исследованы.
О них мы знаем столько же, сколько знали о Крыме лет 30 назад.
Есть шанс найти что-то интересное и там — особенно используя новые подходы, которые помогли сделать недавние открытия в Западном Крыму.
Южное побережье Черного моря, то есть Турция, также довольно слабо исследовано, хотя получить разрешение на проведение там раскопок и даже разведок — процесс довольно непростой.
Среди перспективных объектов можно назвать, к примеру, Гераклею Понтийскую (современ. Эрегли), которая была метрополией Херсонеса — нынешнего Севастополя. Исследовать территорию в ее окрестностях было бы крайне интересно. Это помогло бы нам понять ситуацию, которую мы наблюдаем в Западном Крыму и, в частности, в Херсонесе. По той причине, что, переселяясь, греки переносили с собой на новое место не только свой язык, религию и культуру, но и опыт хозяйствования.
— В каких местах проводились черноморские археологические изыскания в 2014 году?
— В прошлом году в черноморском регионе работы активно продолжались, несмотря на неопределенность и политическую ситуацию. В Крыму продолжали работать сотрудники Эрмитажа. Они работали в Мирмекийской экспедиции в районе Керчи, где располагался древний город Мирмекий. Также изыскания проводились на месте древнего города Нимфея и в районе Балаклавы.
На Украине изыскания продолжались в районе древнегреческого города Ольвия под современным Николаевым. Там вел работы киевский Институт археологии.
Кроме того, работы проводились в Румынии и Болгарии, где наши коллеги работают с западными партнерами, например с Лувром.
— А какие основные достижения?
— Для ответа на этот вопрос надо провести разграничение между археологией и кладоискательством. Археология — это очень кропотливая и трудоемкая работа, наука. Как правило, здесь результаты одного сезона могут и не быть видны. Поэтому проще подводить итоги за последние три-пять лет, когда уже раскрыты какие-то площади, проведены необходимые естественнонаучные анализы. На Западе подобные проекты финансируются именно исходя из таких расчетов.
Исключением являются те случаи, когда найдены какие-то крупные клады или кораблекрушения. В минувшем году таких открытий не было.
— Чего же удалось добиться?
— Здесь я бы выделил Крым и Тамань. Активные работы велись в Керчи на месте города Пантикапей. Здесь традиционно проводит свои раскопки Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина под руководством Владимира Толстикова.
Интерес этих работ в том, что им впервые за десятилетие удалось на сравнительно большой площади выявить культурные слои древнейшего города. Как правило находки, которые указывают на время основания Пантикапея, были найдены в перемешанных слоях.
Непотревоженных участков культурного слоя до этого найти не удавалось.
Находки относятся к первой половине VI века до нашей эры. При этом впервые были обнаружены строительные остатки этого раннего периода, тогда как раньше встречались лишь отдельные керамические находки. Самое интересное, что нашли каменные строения этого периода.
Находки подтверждают, что Пантикапей был основан в первой четверти VI века до нашей эры.
Интересные работы продолжались и на Кубани — в течение последних лет там на территории Фанагорийского городища и в его окрестностях проводятся масштабные и комплексные изыскания.