Отдел науки «Газеты.Ru» с помощью ученых составил картину того, насколько прозрачно и адекватно распределяются деньги на фундаментальную науку в России в президиуме РАН, в Российском фонде фундаментальных исследований и в Российском научном фонде. Оказалось, что проблемы есть везде и связаны они именно с отношениями внутри научного сообщества.
Второй грант РНФ
Российский научный фонд, созданный в прошлом году и являющийся теперь основным научным фондом России, определил победителей второго конкурса в своей истории — конкурса на финансирование проектов существующих научных лабораторий (кафедр). На конкурс было подано 1855 заявок из которых поддержан был 161 проект.
Среди победителей есть много известных ученых.
Например, академики РАН Валерий Рубаков, активный противник реформы Академии наук, и Рашид Сюняев, самый цитируемый отечественный астрофизик. В списке руководителей победивших заявок также присутствуют разработчик прибора DAN на марсоходе Curiosity Игорь Митрофанов и известный биолог и заместитель главного редактора газеты «Троицкий вариант — наука» Михаил Гельфанд. Собственно, в распределении по должностям руководителей поддержанных проектов лидируют заведующими лабораториями — 54. 19 руководителей заявок имеют должность директора, а 14 — заместителя директора. Так что из других известных имен есть те, которые, скорее, ассоциируются с понятием «научный функционер»: это, например, директор Физического института Академии наук (ФИАН) Геннадий Месяц.
В целом научное сообщество гораздо более спокойно восприняло результаты второго конкурса РНФ, чем первого. Если в конце мая интернет бурлил обсуждением результатов конкурса РНФ, а онлайн-интервью с генеральным директором РНФ Александром Хлуновым в редакции «Газеты.Ru» собрало более сотни вопросов читателей, то сейчас по этому поводу настоящее затишье. Отчасти это можно объяснить тем, что количество участников одной заявки было гораздо больше, чем в первом конкурсе, и, таким образом, количество «обиженных» ученых по определению оказалось меньшим, чем в прошлый раз. Кроме того, лето — это пора отпусков в научных учреждениях.
Но вопрос, насколько адекватно распределяются средства в российской науке, не оставлял сотрудников отдела науки «Газеты.Ru».
С этой целью мы провели опрос девяти российских ученых, активно работающих в разных областях науки.
Полностью результаты опроса приведены во врезе, ниже будут использованы избранные цитаты. Отметим, что ученым было предложено давать комментарии анонимно, но ни один из них не воспользовался этой возможностью. Безусловно, девять ученых не могут отвечать за всю российскую науку, но даже такая небольшая выборка уже дает хорошее представление о том, что происходит.
«Экспертиза страдает от личных симпатий и антипатий»
На вопрос, насколько адекватными являются результаты конкурса научных групп Российского научного фонда, мнения экспертов «Газеты.Ru» разделились. Так, профессор МГУ физик Александр Васильев считает, что экспертиза РНФ страдает от личных симпатий и антипатий экспертов. «В настоящее время, по-видимому, оценка проекта сводится к сумме баллов, выставленных всеми экспертами, при этом иногда наблюдается очень большой разброс в оценках. Достаточно одного негативного отклика — и заявка даже сильной группы окажется отклоненной».
Ему вторит и физик Петр Приходченко из ИОНХ РАН. «На мой взгляд, результаты конкурса научных групп РНФ в моей области исследования в целом назвать адекватными нельзя. Наряду с сильными научными группами финансирование получили и откровенно слабые в научном отношении коллективы, которые не имеют публикаций в высокорейтинговых журналах за последние пять лет. При этом заявки нескольких известных мне сильных групп не получили поддержки РНФ, причем имеется очень большой разброс в оценках экспертов. Например, один известный мне проект, которому было отказано в поддержке, получил такие оценки:13, 80 и 109. При таком разбросе возможны только два варианта: либо два из трех экспертов являются некомпетентными в данной области исследований и поэтому неадекватно высоко оценили очень плохой проект, либо один из трех экспертов заведомо несправедливо поставил низкую оценку с целью «зарубить» проект (я не верю, что оценку 13 можно поставить по ошибке). Оба варианта неприемлемы и говорят о том, что корпус экспертов РНФ формируется неадекватно.
Насколько я знаю, бόльшая часть экспертов РНФ одновременно является экспертами РФФИ, и я лично знаю ряд откровенно слабых научных работников, которые являются экспертами РНФ и РФФИ и при этом не имеют за последние пять лет ни одной публикации в журнале с высоким или хотя бы средним уровнем рейтинга».
В свою очередь, биолог Георгий Базыкин отметил, что большинство грантов было выдано довольно сильным научным группам. «Жаль, что для экспертизы привлекали только русскоязычных экспертов. Поскольку высококачественной науки в России количественно мало, для некоторых заявок из-за этого было трудно найти компетентных экспертов без конфликта интересов. Нужно привлекать к экспертизе международное сообщество. Например, по общему числу цитирований статей, опубликованных в 2011 году, Россия находится между Финляндией и Норвегией; уверен, что, и Финляндия, и Норвегия привлекают для экспертизы проектов в своих фондах не только внутренних экспертов».
По словам Базыкина, есть вопросы к процедуре экспертизы. «Эксперту приходилось заполнять анкету со многими не имеющими отношения к сути дела вопросами — и эта анкета потом, похоже, «за кадром» автоматически переводилась в число баллов за проект. Если эти баллы использовались затем напрямую для ранжирования проектов — это, конечно, чудовищно. Я большой сторонник формальных показателей, но, господа, нельзя же складывать баллы за уровень научных публикаций с баллами за преподавание; ученый, например, может не преподавать по самым разным причинам — это не должно автоматически приводить к снижению баллов за заявку. Подробнее об этом в статье Галины Цирлиной в газете «Троицкий вариант — наука».
Большая часть ученых, с которыми общались корреспонденты «Газеты.Ru», согласилась с утверждением, что число сильных научных групп в России больше, чем количество соответствующих грантов РНФ.
«Смотря какие научные группы считать сильными, — оговаривает Георгий Базыкин. — Думаю, что таких заявок, которые не прошли в РНФ, но прошли бы в NSF или в NIH, не очень много. С другой стороны, 700 относительно небольших грантов на страну размером с Россию — это, конечно, катастрофически мало».
В эксперты по знакомству
До появления Российского научного фонда основным источником грантов для российских ученых-естественников был Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ). Эксперты «Газеты.Ru» сошлись во мнении, что экспертиза и в этой организации оставляет желать лучшего.
«Наверное, можно сказать, что экспертиза проектов РФФИ проводится примерно на том же уровне, что и в РНФ — во многом потому, что значительная часть экспертов РФФИ и РНФ — это одни и те же люди, — говорит Петр Приходченко из ИОНХ РАН. — И поэтому вопросы к формированию корпуса экспертов РФФИ и РНФ одни и те же. На мой взгляд, основным требованием к эксперту должна стать активная и на высоком профессиональном уровне научная деятельность в течение последних пяти лет. Как правило, это напрямую отражается в списке публикаций».
Приходченко отметил, что критерии отбора экспертов хорошо отработаны в проекте «Корпус экспертов» в области физических наук и эти критерии необходимо открыто обсуждать.
«Потому что, насколько я знаю, на данный момент реальный механизм попадания в список экспертов РФФИ или РНФ один – по знакомству», — считает ученый.
Химик Дмитрий Перекалин из ИНЭОС РАН заявил, что экспертиза РФФИ — одна из лучших России, но «все равно заметно ангажирована». «Экспертиза РФФИ, как я понимаю, хорошо отсеивает очень слабые проекты, — говорит Перекалин. — Однако сильный проект может не получить поддержку из-за отсутствия необходимого лобби. Мне кажется, эту проблему можно было бы частично решить двумя мерами: 1) ограничить число грантов РФФИ на одну лабораторию (мне встречались авторефераты кандидатских диссертаций, выполненных при поддержке более чем восьми грантов РФФИ! — это за три года в одной лаборатории); 2) увеличить общее количество грантов. В этом случае, по крайней мере, можно будет гарантировать, что все сильные заявки получат финансирование. Кстати, безусловно приятно, что в последние годы РФФИ стали выкладывать текст экспертизы — это шаг вперед».
По мнению астронома Игоря Чилингаряна из ГАИШ МГУ, экспертиза РФФИ является «не вполне адекватной».
«Часто экспертиза пишется не по научной части проекта, а на основе аргументов из серии «ой, да я его знаю, мало ли что статьи в Nature — он уже в 10 лет в Америке сидит, а тут еще пытается кусок отхватить» или «это такие хорошие люди, как им можно не дать денег, даже если они написали полную ерунду», — говорит астроном.
Президиум РАН: «А судьи кто?»
Откуда же ученые могут получить дополнительное финансирование на свои исследования? Сведем все цифры воедино. РНФ в рамках первого конкурса раздал грантов на 4 млрд руб, несколько миллиардов будет роздано в рамках второго конкурса (161 победившая заявка, каждая получит от 5 до 20 млн в год, но точной статистики пока нет). Бюджет же РФФИ на 2014 год составил порядка 9 млрд.
Помимо этих фондов в Российской академии наук существует программа фундаментальных исследований президиума РАН, на которую выделяется более 4 млрд руб.
Список направлений и ответственных за них академиков приведен на сайте РАН, интересно, что этот список на 2014 год по именам в точности совпадает со списком 2013 года. Ознакомиться с результатами исследований, выполненных в рамках этой программы, довольно проблематично: в разговоре с корреспондентом «Газеты.Ru» такую точку зрения высказывали многие ученые, в том числе и академики РАН, некоторые же исследователи и вовсе называли распределение средств по этой программе «мафиозным». Хотя, например, отвечая на вопрос корреспондента «Газеты.Ru», президент РАН Владимир Фортов заявил, что эта программа уже принесла конкретные результаты, и высказал мнение, что это финансирование надо увеличивать.
«Прелесть этой программы в том, что здесь приоритеты устанавливают сами ученые», — заявил Фортов.
Он привел в пример успех своих коллег-физиков, которым по этой программе удалось достичь рекордных давлений в 50 млрд атмосфер — показатель, который достигается в недрах Юпитера. По его словам, по этой программе, которую финансирует ФАНО, поддерживается проект «Радиоастрон», изучение черных дыр и аккреции. «Одним из успехов стало создание красивой и элегантной теории так называемых волн-убийц, над которыми думают много ученых, безуспешно бьются американцы. Это элегантная красивая теория, которая до неприличия точно описывает эксперимент», — сказал Фортов корреспонденту «Газеты.Ru».
Эксперты «Газеты.Ru» не в полной мере разделяют оптимизм президента РАН по поводу того, как сами ученые устанавливают приоритеты в программе фундаментальных исследований президиума РАН.
«Распределение финансов там происходит абсолютно закрыто — ни списков победителей, ни аннотаций проектов или отчетов не публикуется. Однако при этом распределение может быть весьма адекватным (мне известны такие примеры) — это в первую очередь зависит от отвечающего за программу академика», — говорит Дмитрий Перекалин.
«Реального конкурса никто не проводит, но если по факту, то распределение скорее адекватно, — считает физик Михаил Фейгельман. — Так тоже бывает, хотя и редко. То есть я бы предпочел, чтобы был формально обустроенный реальный конкурс, но я признаю, что в этом конкретном направлении физики его результат будет мало отличим от того, что и так сейчас есть».
«Есть программа «Молекулярная и клеточная биология» президиума РАН — до последнего времени по ней средства распределялись прозрачно. Хотя и, на мой взгляд, не всегда совсем справедливо», — отмечает Георгий Базыкин.
«Я являюсь участником такой программы, поэтому критика этих программ с моей стороны будет неэтичной, — считает Петр Приходченко. — Если бы я не был участником программы президиума РАН, то я задал бы ряд вопросов, которые касаются экспертизы проектов и распределения средств и по этим программам тоже.
В общем-то это один и тот же вопрос: «А судьи кто?»
Ответственным за программу фундаментальных исследований РАН является академик РАН Геннадий Месяц. Выше упоминалось, что его заявка победила на конкурсе лабораторий РНФ. В этой связи весьма интересно, что в марте на второй конференции научных сотрудников глава РНФ Александр Хлунов, рассказывая о невозможности проводить одни и те же исследования на деньги из разных источников финансирования, приводил такой гипотетический пример: «Источники финансирования — абсурд? Нет, это не абсурд. Вот сидит Геннадий Андреевич Месяц. Достаточно странно, если Геннадий Андреевич Месяц на протяжении пяти лет платил заработную плату лаборатории, которая в дальнейшем получила деньги РНФ на тот же проект. Кроме того, этот же проект получил точно такие же деньги в Российском фонде фундаментальных исследований, Национальной технологической базе и в Федеральной целевой программе по приоритетным направлениям».
Выводы
Распределение средств, выделяемых на науку через фонды и гранты, происходит не вполне объективно. Но проблемы здесь связаны даже не с произволом чиновников, а с представителями научного сообщества, внутри которого существуют установки распределять средства по знакомству или по личному отношению: «Это такие хорошие люди, как им можно не дать денег?» И это говорит о том, что с независимой экспертизой этим деньгам можно найти более адекватное применение.
Впрочем, нельзя сказать, что таких проблем нет и за рубежом.
«Комитеты экспертов в фондах, распределяющих ресурсы, в большинстве своем заполнены посредственностями, которые считают себя великими учеными», — это мнение Маргарет Геллер, одного из выдающихся астрофизиков современности.
Цивилизация
