Цивилизация
Хроническая почечная недостаточность – тяжелое заболевание, несовместимое с жизнью. На терминальной его стадии больные, чтобы выжить, должны постоянно проходить процедуру диализа – очищения крови (его еще называют искусственной почкой). И ждать подходящего донорского органа, для чего их вносят в лист ожидания. Окончательный шанс на жизнь им дает трансплантация донорской почки (чаще от умершего человека, гораздо реже от живого родственника).
Ювелирная нефрология
В Москве трансплантацию почки производят в шести клиниках, среди которых до последнего времени был Московский городской центр на базе ГКБ №7, входящий в тройку крупнейших трансплантационных центров России. С 1 июня этот центр реорганизуется, и это означает, что трансплантацию почки в нем больше проводить не будут. Больные, стоящие в листе ожидания, переводятся в НИИ скорой помощи имени Склифосовского.
Московский центр трансплантации почки пытаются отстоять пациенты, которые в нем лечатся, их родные и близкие. С просьбой сохранить клинику они обратились к мэру Москвы Сергею Собянину. В петиции они перечисляют все виды медицинской помощи, которые получали в центре совершенно бесплатно, в любое время для и ночи, в любой день недели. Они пишут о своих врачах: «В отделении нет ни одного даже среднего хирурга, все специалисты высочайшего уровня. Золотые руки и сердца всех медсестер – это то, что помогает нам держаться, не падать духом и жить».
Они подчеркивают: «Хирургическая нефрология – штучное, ювелирное производство, где каждый случай уникален и требует индивидуального подхода и личного контакта и доверия между врачом и пациентом».
Центр «подпадает под оптимизацию» коечного фонда, которую проводит московский департамент здравоохранения (об этом подробно в онлайн-интервью «Газете.Ru» рассказывал заместитель мэра Москвы Леонид Печатников). Логика мосдепартамента такова: в НИИ Склифосовского более современное оборудование, там проводят больше трансплантаций, их возможности ограничены только количеством донорских органов. Содержать еще одно трансплантационное отделение в Седьмой больнице дорого и нерентабельно.
«В 2013 году в НИИ Склифосовского выполнена 91 трансплантация почки, в ГКБ №7 – всего 47, – говорит Алексей Хрипун, заместитель руководителя департамента здравоохранения Москвы. – В то же время Склиф может выполнять до 300 операций в год, его ресурсы это позволяют.
Нет смысла содержать еще одно подразделение для трансплантации. Здравоохранение – это дорого, и мы обязаны считать».
Дожить до трансплантации
На сегодня в листе ожидания Седьмой больницы – 207 человек. «Было 210, но трех успели прооперировать, – рассказала «Газете.Ru» Людмила Кондрашова, председатель правления межрегиональной общественной организации нефрологических пациентов «Нефро-Лига». – Некоторые из них стоят полтора-два года, так как донорских органов не становится больше, и это не изменится до тех пор, пока у нас не решена проблема донорства. Но в Склифе есть свой лист ожидания, в котором около 350 человек. Представьте, что будет, если их соединить, – более полутысячи человек в очереди. Многие из больных не доживут до трансплантации».
Как будут объединены листы ожидания – это самый больной вопрос для пациентов, и его хочется выяснить в первую очередь. Но руководитель мосдепартамента и директор НИИ Склифосовского Могели Хубутия отвечают на этот вопрос однозначно: «Нет двух списков, лист ожидания един для всех пациентов, независимо от того, в каком лечебном учреждении они в него попали. Иными словами, пациенты Седьмой больницы не должны быть дискриминированы по сравнению с пациентами Склифа».
Нефрологическим больным нужна не только трансплантация почки, но и диализ, и вся сопутствующая ему медицинская помощь. Диализное отделение остается в ГКБ №7. Но Людмила Кондрашова, представляющая интересы пациентов, обеспокоена. «Диализ они оставляют, но отрывают его от той вспомогательной помощи, которая жизненно необходима пациентам, – объясняет она «Газете.Ru». – Когда человеку назначают диализ, ему формируют так называемый сосудистый доступ, создают артериовенозную фистулу (соединяют артерию и вену), чтобы можно было через вену очищать кровь. Эти сосудистые доступы шьются каждому пациенту индивидуально, потому что сосуды у всех разные. Бывают очень сложные пациенты, особенно если они с диабетом или ревматоидным артритом, у них сосуды хрупкие и тонкие.
Для диализного пациента сосудистый доступ – это его жизнь. Если с ним что-то случается, то, кроме «семерки», в Москве сейчас нереально найти такое место, в котором могли бы экстренно оказать помощь.
Например, если происходит тромбоз этого доступа, что на диализе случается нередко из-за пониженного давления. Для того чтобы этот тромб удалить без серьезных последствий, есть всего два дня. А после этого тромб можно удалить только вместе с сосудом, и приходится резать. Есть пациенты, у которых из-за тромбоза руки перерезаны от кистей до плеч.
В «семерке» в любой момент, что бы ни случилось с сосудистым доступом, или, не дай бог, возник перитонит у пациента на перитонеальном диализе, возникло ли острое отторжение трансплантированного органа, всегда можно было экстренно госпитализировать пациента. У них этот процесс был отлажен идеально. А сейчас получится так, что несколько сотен людей будут оторваны от медицинской помощи, которая им необходима, и будут метаться по Москве в поисках этой помощи».
Уйдут врачи на улицу или не уйдут
Как заверил Олег Коненко, главный внештатный специалист-нефролог департамента здравоохранения Москвы, все эти виды медицинской помощи, кроме самих операций трансплантации, остаются в Седьмой больнице. Хирурги по-прежнему будут «шить сосудистые доступы», хотя это в еще больших количествах делает 52-я больница, и оказывать экстренную помощь по их ремонту.
Один из самых больных вопросов – что будет с врачами «семерки». «Я не понимаю, кому и зачем надо убивать абсолютно отлаженную, действующую, качественную систему с высокопрофессиональными кадрами врачей под предлогом якобы какой-то оптимизации, – говорит Людмила Кондрашова. –
У нас, по неофициальным данным, не хватает 600 тыс. врачей.
А хирурги-трансплантологи, чтобы выучить которых, нужны годы, годы и годы, уйдут на улицу».
«Не уйдут, – отвечает главный врач ГКБ №7 Мерген Бадма-Гаряев. – Все врачи отделения остаются в больнице, им предоставлены вакансии по специальности сосудистых хирургов и нефрологов. Заведующий отделением Игорь Викторович Нестеренко тоже получил предложение, но отказался от него. Впрочем, его ждут в Склифе». Если же сравнить с тем, как организована трансплантационная помощь на Западе, то, как объясняет Олег Коненко, в США хирурги не привязаны к какой-то клинике, их приглашают на конкретную операцию.
Операционная Центра трансплантации Склифа оборудована по последнему слову медицинской техники: умный прибор для наркоза вычисляет, когда и какого средства нужно добавить пациенту, ему помогают шприцы-дозаторы, несколько мониторов передают ход операции прямо в кабинет профессору. Хирурги и нефрологи Склифа уверены: у них хватит ресурсов, чтобы проводить больше трансплантаций и ставить на ноги пациентов после операции. Ведь, как объяснила «Газете.Ru» Ирина Христова, руководитель фонда «Новая жизнь», самое сложное – это подбор иммуносупрессантов, которые пациент должен принимать, чтобы не было отторжения органа. Но для этого, уверены хирурги, не надо держать пациента на больничной койке, достаточно семи дней после операции.
Россия и Запад: по количеству уступаем, по качеству – нет
Могели Хубутия с гордостью рассказывает историю одного пациента. 26-летний молодой человек, принимая анаболики, довел свою печень до такого состояния, что она у него весила 8 кг! «Вам осталось три месяца» – сказали ему в Германии. «Вам осталось три недели» – сказали ему в Израиле и посоветовали вернуться в Россию и обратиться в Склиф. Пациент умолял взять его на операцию, он был готов к тому, что умрет на операционном столе. Ему пересадили печень. Прошел год. Молодой человек активно живет, занимается спортом, правда, анаболики уже не принимает, женился. Это к тому, что по качеству работы российские трансплантологи не уступают мировому уровню.
А вот по количеству уступают сильно.
В Нью-Йорке каждый год выполняется 1000 трансплантаций почки, в Москве – 200. Основной лимитирующий фактор – нехватка органов.
«Микропоступок Христа»
Специалисты с надеждой ждут принятия закона, который сейчас направлен в Госдуму. Этим законом вводится единая система организации донорства органов, что включает единый федеральный регистр, отлаженную систему регистрации доноров, положение о детском донорстве. Но в такой деликатной сфере, как посмертный забор органов, одного закона мало.
«Чтобы он заработал, нужно менять ментальность, – говорит Могели Хубутия. – Нужно, чтобы у людей появилось желание спасти других. Вспомните, когда в конце 1960-х годов в США начали пересаживать сердце, как пропагандировалось донорство, с каким энтузиазмом люди писали свое согласие отдать свое сердце после смерти! И врачи стали спасать жизни. Сейчас даже церковь признает это богоугодным делом, ведь «туда» с собой брать органы бессмысленно, «там» они не понадобятся».
Директор Склифа приводит слова папы Римского Иоанна Павла II: «Человек, который при жизни завещает свои органы для спасения других людей, совершает микропоступок Христа».
От того, сколько граждан нашей страны захотят совершить этот «микропоступок Христа», зависит, увеличится ли количество донорских органов. Изменение ментальности – дело небыстрое, особенно после развернутой в 2002 году в некоторых СМИ кампании, когда врачей объявили убийцами в белых халатах, охотящимися за органами. И во многих головах этот жуткий образ засел очень крепко.
Впрочем, как выяснилось, к тому, чтобы оставить согласие на посмертное изъятие органов, человека может подвигнуть не только благородное желание спасти ближнего. За это может быть и награда.
«В некоторых странах есть такая практика: если человек оставляет распоряжение об использовании своих органов и если при жизни с ним самим что-то случится, он автоматически попадает в начало листа ожидания, – говорит Алексей Хрипун. – В нашем законопроекте это тоже предусмотрено».
Иными словами, будущий донор в случае необходимости получит орган без очереди.
Промежуточный итог
Таким образом, на сегодняшний день московский департамент здравоохранения собирается перенести всю трансплантологию в Склиф, оставив диализ и сопутствующую медицинскую помощь в Седьмой больнице. Все обещают, что пациенты от реорганизации не пострадают. О том, получится ли все так, как обещано, и устроит ли это пациентов, можно будет судить только тогда, когда новая система заработает. «Газета.Ru» будет следить за развитием событий.