Цивилизация
— С какого времени в России существовали дворянские выборы?
— Со времен Екатерины II. Императрица, когда проводила губернскую реформу, предусмотрела, что часть должностей в аппарате губернского и уездного управления будет замещаться по результатам выборов дворян. Поэтому после того, как прошла губернская реформа 1775 года, дворянские выборы стали обыденной частью жизни всего дворянского сословия. Несмотря на это, они остаются малоисследованной, хотя и яркой страницей истории выборов в России.
— Какие должности выбирались дворянами?
— Раз в три года съезды дворян выбирали судью и заседателей нижнего земского суда, то есть полицию, судью и заседателей уездного суда, а также заседателей верхнего земского суда, с начала XIX века — в палаты уголовного и гражданского судов, а также в так называемый совестный суд. Речь шла примерно о 20 должностях, и на них выбирали чуть ли не из нескольких сотен дворян. Проживать в губернии могло 3–4 тысячи дворян, а реально избирательными правами обладали 600–700 человек. Понятно, что часть не хотела участвовать, поэтому многочисленными можно считать выборы, в которых по губернии участвовали 300–400 человек.
— Каким было избирательное право в то время?
— Избирательные права первоначально получил широкий круг дворян. Это были потомственные дворяне, старше 25 лет, которые на службе достигли чина обер-офицера (нижний чин, соответствующий 14-му классу по Табели о рангах). Правда, его надо было получить во время действительной службы, а не при поступлении на службу или не при отставке. Также могли избираться на службу лица, которые ранее уже служили на выборных должностях, даже если они не достигли 14-го класса по Табели о рангах.
Было и еще одно требование — владение населенной деревней. Что такое населенная деревня, не разъяснялось, но вскоре был принят имущественный ценз, равный 100 рублям. Это первоначальные цензовые требования.
— Введение сторублевого ценза заменило пункт о владении населенной деревней? Или стало дополнительным инструментом отбора?
— Я бы сказал, что это было уточнением пункта о владении населенной деревней, который был очень абстрактным. Поэтому еще до всеобщего положения на выборах, которые прошли в Тверской и Новгородской губерниях, был введен имущественный ценз, равный 20 крестьянам мужского пола. Сторублевый ценз был универсальнее, он открывал возможность для участия в выборах тем дворянам, которые не владели крепостными крестьянами, то есть достаточно было иметь землю или недвижимость, например дом, который можно было сдавать в аренду или который в принципе, по оценке, приносил доход 100 рублей и выше.
— А как потенциальный участник выборов доказывал свои имущественные права?
— Изначально все строилось на доверии. Но было много злоупотреблений, в частности в выборах участвовали так называемые запасные. Это были беспоместные дворяне, часто нигде не служившие, совершенно необразованные, но тоже приезжавшие на выборы, поскольку изначально контроль за предоставлением формальных доказательств дворянских прав фактически отсутствовал. Вскоре, правда, эта практика была осуждена, и стали требовать формальных доказательств: надо было представить указ об отставке со службы, надо было показать сведения, например купчую о владении крепостными, или получить какое-то удостоверение об оценке, что ваш дом приносит такой-то доход. После реформы 1831 года, когда круг избирателей был существенно ограничен, необходимо было обладать 100 душами крестьян мужского пола, а не сторублевым доходом, что большая разница.
И в Москве, например, вопрос о методике оценки встал остро, потому что в Московской губернии, особенно в Московском уезде, наряду с помещиками в выборах участвовало много дворян — горожан, которые уже никакой связи с деревней не имели, крепостных у них не было, но они были крупными собственниками — домовладельцами.
Под давлением помещиков методика оценки постепенно менялась, потому что они хотели ограничить участие горожан в выборах: слишком стали расходиться интересы уездных дворян и москвичей. Имущественный ценз был повышен до суммы, равной доходу с продажи имения с землей и 100 душами крестьян. Имение в 30-е годы оценивалось примерно в 15 тыс. рублей серебром, а по частному закону в Москве ценз был на уровне 6 тыс. рублей.
— Мы говорим и об активном, и о пассивном избирательном праве?
— Да.
— В чем конкретно выражались злоупотребления мелкопоместного дворянства?
— У людей всегда есть интересы, связанные с выборами: кто-то хочет занять или престижную должность после выборов, или доходную, например земского исправника. Соответственно, желавшие занять эти позиции начинали формировать собственные «партии» (так они именуются в источниках, хотя речь идет о дворянских группировках) или коалиции с другими дворянами. Законодательство, заметим, эти «партии» резко осуждало. Екатерина II и ее преемники мыслили так: съезд дворянства — собрание равных, благородных людей, заинтересованных исключительно в общем благе, заинтересованных в том, что на должности были выбраны лучшие люди дворянского сословия. Впрочем, самые лучшие представители дворянского сословия были в представлениях того времени богатыми и знатными, на низших должностях они служить не хотели, правда, некоторые из них, уходя в отставку, охотно стремились занять место уездного или губернского предводителя дворянства. Это давало вес в обществе.
— Как формировались вот эти группировки — «партии»?
— Самый простой способ — набрать мелкопоместных или вообще беспоместных чумазых дворян, привезти их за свой счет, на своем транспорте, установить им плату за участие, кормить и особенно поить во время выборов, а также одеть в какие-то губернские мундиры, то есть придать им какую-то видимость лоска, чтобы они могли выглядеть сколько-нибудь пристойно. Есть гротескный образ в романе Нарежного: некая деревня, наполовину населенная князьями. Эти князья были настолько обедневшими представителями дворянского пролетариата, что часто сами занимались крестьянским трудом и мелкими поденными работами. И конечно, самым простым способом было набрать таких вот избирателей, которые послушно голосовали за своего патрона. Григорий Квитко в комедии «Дворянские выборы», описывая выборы в Малороссии, в 20–30-е годы XIX века нарисовал красочный образ тех самых избирателей, как их называли, запасных. Был другой способ — объединиться. Такие объединения строились по дружескому или родственному принципу, на этой основе формировались «партии» для взаимной поддержки друг друга и дележа мест.
При этом обвинение, что на дворянском съезде был дан разгул воле «партий», было серьезным. Это могло привести (и приводило) к тому, что выборы могли быть отменены имперской властью.
Так, в 1845 году выборы губернского предводителя дворянства в Тамбовской губернии были отменены, потому что там «действовал дух партий». Аналогичные случаи были в Тверской и Казанской губерниях, ну и, я думаю, в некоторых других.
— Победитель на выборах сразу вступал в должность или требовались какие-то дополнительные процедуры?
— После 1831 года стало обязательным утверждение императором губернского предводителя дворянства и председателей судебных палат. До этого все претенденты на выборные должности утверждались губернатором или генерал-губернатором. Этот механизм, когда победители утверждались государем-императором, вроде бы повышал престиж местных выборов, а с другой стороны, создавал сложную ситуацию для самого императора, поскольку между ним и дворянской корпорацией исчез посредник в лице губернатора. Например, если монарх не утверждал первого, а то и первых двух кандидатов, его светлый образ слегка помрачался в дворянской среде. И вот когда в 1845 году в Тамбове не утвердили ни одного из двух кандидатов на пост губернского предводителя дворянства, там начались какие-то нежелательные суждения. Из источников неясно, какие именно разговоры, впрочем, есть официальные документы, в которых говорится, что надо пресекать эти разговоры, а с другой стороны, что надо конкретно установить, о чем говорили.
Добиться результата тем не менее не удалось — никто не хотел этим заняться: ни жандармы, ни местный предводитель дворянства.
— Как происходило выдвижение кандидатов?
— В идеале за три месяца до дворянского съезда нужно было объявить уездному предводителю, что вы желаете баллотироваться; но, естественно, и в процессе выборов могли выдвинуть кого-то или кандидат мог отказаться от участия. Потенциальный кандидат должен был также представить пакет документов: указ об отставке, формулярный список о службе, имущественные документы и сведения о внесении в родословные книги дворянства.
— Похожа ли была электоральная процедура на ту, что мы знаем сейчас?
— Тогда не было избирательных комиссий, а была дворянская демократия. Баллотирование производилось шарами, австралийский бюллетень (современный, по которому мы голосуем, он был придуман в Австралии) был изобретен в 1857 году и в России впервые использован на выборах 1906 года в Государственную думу. После каждой баллотировки предполагалось высыпать шары из ящика (сам ящик был разделен перегородкой: правый отсек — избираю, левый — не избираю), затем подсчитывали результат и тут же записывали, все это происходило на глазах у избирателей. Сверху ящик накрывали, чтобы другие люди не видели, где какие шары лежали, ведь кабинок не было. Тем не менее были способы давления на избирателей: например, ящик так покрывали, чтобы было видно, куда избиратель кладет шар, то есть входные отверстия для опускания шаров были видны.
Иногда отказывались и собственно от процедуры — голосовали, как это называлось, белыми шарами.
Например, один или несколько уездных предводителей вели кампанию в поддержку кандидата, предлагая собравшимся не кидать шары в ящик, а поднести ему все белые шары; чего права они делать, конечно, не имели. Но рассматривалось ли это тогда как нарушение? И да и нет. Например, в 1782 году первый предводитель московского дворянства Петр Борисович Шереметьев был избран именно так, без баллотирования. Уездные предводители заявили, что от имени дворянства своих уездов они все желают единодушно, чтобы он стал их предводителем. Присутствовавший на собрании московский главнокомандующий, осуществлявший и гражданскую власть в губернии, тут же поздравил Шереметьева с доверием, оказанным ему обществом. Но в принципе это было грубейшее нарушение закона.
— Какие еще нарушения были распространены?
— Не всегда в собраниях участвовали те, кто имел на это право, например лица, находившиеся под судом, а также люди, которые не представили доказательств своего дворянства или не представили указ об отставке. Формально это было нарушением, но дворянское общество на это шло, для того чтобы обеспечить кворум. Если строго формально подходить к цензам, то частенько дворянам было не из кого выбирать. В выборах по уездам участвовали иногда пять-семь дворян; это, конечно, профанация идеи. Затем установили кворум в 12 человек. Если он не выполнялся, то соседние уезды объединялись. Была еще практика выборов «за губернским столом» — когда дворяне всей губернии объединялись и выбирали должности какого-нибудь малочисленного уезда. Эта процедура была довольно утомительной, но иногда так поступали еще и в конфликтных случаях.
— Почему возникала проблема явки?
— Голосование проводилось шарами, это длительная и утомительная процедура. Власть к тому же поддерживала обилие кандидатов, в идеале каждый дворянин должен был баллотироваться на каждую должность. В выборах в царствование Николая I на собраниях стали также обсуждать общедворянские вопросы — ревизии и т. д. Таким образом, выборы затягивались на две-три недели и иногда даже дольше. Для бедного дворянина это создавало сложности. Были ведь еще и проблемы с дорогами в России, холодами, средствами транспорта, которые особым комфортом не отличались. Кроме того, есть всегда аполитичная часть людей, которые вообще не хотят принимать участия в выборах, все эти электоральные «заморочки» кажутся им мудрствованием, и они хотят жить спокойно и предаваться домашним занятиям. Были, конечно, и те, которые понимали свои права и обязанности, в результате формируется активная часть дворян, как бы мы сказали, с гражданской позицией. Они понимали, что если они в выборах участия не примут, то могут выбрать таких людей, которых лучше бы не видеть ни в уездных предводителях, ни в земских исправниках, ни в судьях.
Но ситуация с течением времени становилась неблагоприятной, и после реформы 1831 года, при повышении имущественного ценза власти, чтобы обеспечить кворум, решили прибегнуть к штрафам и санкциям против тех дворян, которые в выборах не участвовали.
Это свидетельство того, что выборы утратили привлекательность для дворянства и превратились в назначение чиновников из своей среды, из небогатых слоев дворянства, на должности.
— Каким был штраф?
— Сначала выносилось предупреждение, а затем штраф от 25 до 250 рублей. Однако я видел документы, в которых выносились выговоры за абсентеизм, но чтобы с кого взыскивали эти 25 рублей, я не встречал. Это не значит, что никого не штрафовали, но если они и были, то это были уникальные случаи.
— Расскажите подробнее о протоколах.
— Эти протоколы еще назывались приговорами. Под баллотировочным списком должны были подписаться все участники выборов, оставив указание чина, имени, фамилии и отчества. Это было свидетельством того, что выборы прошли беспристрастно, без нарушений и на должности были избраны такие-то люди. Поэтому в идеале в протоколе должны были быть проставлены баллы, поданные за каждого кандидата. Но частенько дворяне, участвовавшие в выборах, просто указывали, кого и на какие должности они избрали. Это создавало сложности: какие-то дворяне могли жить в другой губернии, их выбирали заочно, а служить они не хотели, что создавало сложности для губернского правления. Поэтому в протоколах просили указывать двух-трех кандидатов, а потом и всех, тогда можно было назначить третьего или четвертого — в зависимости от числа отказавшихся.
— Были ли выборы, хоть и в какой-то момент, частью дворянского самосознания?
— Думаю, что да. Этому способствовали некоторые ритуалы, сопровождавшие эти выборы, особенно в царствование Екатерины II. Тогда дворянские съезды были очень пышно обставлены. В частности, в Москве в день открытия салютовали из пушек в семь утра. Принесение присяги на беспристрастные выборы происходило в Успенском соборе Кремля, а сами выборы сначала проходили даже в Грановитой палате, а затем в Круглом зале здания Сената в Кремле. Причем Екатерина сама выбрала этот зал для проведения губернского съезда дворянства.
И тут, надо сказать, была забавная история: в 1794 году губернский предводитель дворянства Ступишин просил московского главнокомандующего князя Прозоровского испросить высочайшего дозволения сменить зал в Кремле на зал Благородного собрания, так как «Кремлевскую залу» сколько ни топи, все равно там холодно, сыро и угарно.
Но Прозоровский пишет, что он не будет по этому частному вопросу обращаться к государыне, ведь она сама выбрала это место. Причина сделанного Екатериной выбора проста: зал заседаний Сената был украшен барельефами, аллегорически прославлявшими Екатерину как мудрую законодательницу и правительницу. При этом императрица воспринимается в неразрывном единстве с дворянским сословием: ее портрет, как позже и других правителей, присутствовал в зале собраний. Перед ним ставили кресло, то есть она как бы могла спуститься с портрета и присесть на возвышении. Потом кресла ушли, но портреты оставались и при Павле, и при Александре. Еще один важный ритуал — совместной трапезы. Первые дворянские выборы характеризуются тем, что глава губернии устраивает званые обеды для дворян. Каждый участник выборов, будь то прапорщик, корнет или губернский секретарь, получал возможность сидеть за одним столом с первыми лицами губернии, включая самого генерал-губернатора, и этот момент тоже подтверждает идентичность дворянского сословия, когда последний прапорщик оказывается в некотором роде равным губернатору, когда он становится сопричастен государственному процессу. Были и другие церемонии, связанные с торжественным шествием, присягой в церкви.
— Каким было отношение власти к выборной процедуре? Жалели ли власти, что этот инструмент был ими создан?
— Отношение императоров к местным дворянским выборам было неодинаковым. Екатерина II была довольна, она придумала выборы, и ей это нравилось, Павел I считал, что это ни к чему хорошему не приведет, приведет к якобинскому движению, поэтому все эти дворянские съезды ему не нравились. Стремясь к пресловутой стабильности, он запрещал любые общественные объединения. Александр I был либеральнее, считал, что привилегии эти дворянству надо вернуть. В каком-то смысле он связывал с выборами определенные надежды, Николай I был более скептичен, но считал, что раз эта практика есть, то убирать эту привилегию дворянства себе дороже. Александр II видел в выборах смысл, но в это время уже стало понятно, что нужно более широкое участие.
Сословное представительство, сословные органы управления себя изжили, и отсюда происходит переход к земству в 60-х годах XIX века как к бессословному или межсословному органу, который отражал бы ожидания или настроения более широких кругов российского социума.