Цивилизация
Мероприятие состоялось на Московском международном книжном фестивале и было организовано отделом науки «Газеты.Ru» совместно с лекторием Политехнического музея. Название «Место России на карте мировой науки» было более подробно раскрыто в анонсе: «Участники затронут вопрос, должна ли российская наука существовать и развиваться обособленно или же она должна быть активно вовлечена в международное научное сообщество».
Собственно, данный вопрос схож с вопросом о том, должны ли российские футболисты выступать в международных клубах и наоборот. Это подчеркнул в своем вступительном слове модератор дискуссии, ведущий научный сотрудник ГАИШ МГУ, член редколлегии газеты «Троицкий вариант – Наука» Сергей Попов, который высказал следующую мысль:
любой московский футбольный клуб был бы рад быть укомплектованным москвичами в десятом поколении, но такая команда не будет конкурентоспособной.
Директор Центра ситуационного анализа Научно-исследовательского института — Республиканского исследовательского научно-консультационного центра экспертизы (НИИ РИНКЦЭ) Минобрнауки Иван Стерлигов привел сведения из одной из самых обширных в мире базы данных научных статей Web of Science. Для начала он представил таблицы с данными за 2002 и 2012 год. В 2002 году в Web of Science было зафиксировано 849 302 публикации. Список стран, имеющих наибольшее количество публикаций, возглавляли США с показателем 32%. Россия в этом списке занимала девятое место, имея 3,09%. Спустя 10 лет общее количество статей выросло (1 360 826 публикаций), а доля России уменьшилась до 2,06%. США же сохранили свое лидерство, хотя и у них доля статей уменьшилась до 27,13%. Стоит уточнить, что «национальность» статьи определялась по месту работы авторов и, к примеру, если в статье есть авторы, работающие в США, и авторы, работающие в России, то она идет в зачет и США, и России.
Стерлигов привел статистику за 2002 и 2012 годы по статьям, опубликованным в самых престижных научных междисциплинарных журналах – Nature, Science и Proceedings of the National Academy of Science (о статьях, опубликованных в этих журналах, «Газета.Ru» регулярно информирует своих читателей). В 2002 году в этих журналах была опубликована 4 981 статья, 71,57% из которых имели американских авторов и лишь 1,23% — российских. В 2012 году ситуация изменилась следующим образом: из 5 502 статей в США были написаны 70,88%, а в России – 0,65%.
Если посмотреть на динамику числа российских публикаций по годам, то этот показатель будет практически постоянным на протяжении последних десяти лет.
«Получается, что с Россией ничего не происходит. Независимо от того, финансируется наука или не финансируется», — отметил Стерлигов.
Из-за того что число публикаций в мире увеличивается, доля именно российских статей падает.
Из положительных моментов Стерлигов отметил небольшой рост публикаций в иностранных журналах, который наметился в последнее время. Вывод, который сделал докладчик, не нов, хотя для ряда сотрудников прозвучит революционно: если разогнать бездельников, публикующихся в разных вестниках, выпускать которые своим долгом считает чуть ли не каждая крупная отечественная научная организация, то будет больше денег для тех, кто печатается в нормальных журналах. В качестве подтверждения своих слов Стерлигов привел следующий пример: «Финн или голландец не будут публиковаться в каком-нибудь российском «Вестнике…», а своих у них нет. Значит, они будут писать статью в нормальный хороший журнал».
Проблему отечественных журналов в своем выступлении поддержал Алексей Моисеев, ведущий научный сотрудник Специальной астрофизической обсерватории РАН. Он обратил внимание, что в российском астрономическом сообществе существует сразу четыре отечественных журнала, хотя импакт-фактор каждого из них не превышает единицы (то есть каждую статью из этих журналов за последние три года цитируют в среднем менее одного раза).
Такая ситуация началась еще в советское время, когда каждому институту (а проще говоря, каждому академику) хотелось иметь свой собственный журнал.
Это расслабляет отечественных астрономов (так как, во-первых, они пишут менее качественные статьи, потому что если их не примут в один журнал, то примут в другой и т. д., а во-вторых, они пишут статьи на русском языке, которые мало кто прочтет в международном сообществе).
Моисеев отметил, что в астрономии сильно помогает концепция открытых данных: большая часть результатов наблюдений на крупных телескопах мира доступна каждому спустя некоторое время, и с этим, в частности, связана высокая цитируемость результатов, полученных на космическом телескопе имени Хаббла.
Эта концепция позволила российским астрономам не допустить серьезного падениях количества своих статей и их уровня, так как для получения собственных данных у России, по сути, есть только один серьезный инструмент — 6-метровый телескоп САО РАН, да и тот уже не входит даже в десятку самых крупных телескопов мира.
Комментируя вопрос вступления России в Европейскую южную обсерваторию (ESO) и тезис, что «вот, мы туда вступим — и нам откроются все телескопы», Моисеев заявил, что «на деле телескопы уже открыты для тех, кто умеет подавать хорошую и качественную заявку». Открытость же наступит только тогда, когда, например, для аспиранта из Германии будет существовать выбор, ехать ли ему в Финляндию или в Москву. «Пока мы не станем в такой же степени интересны, как интересна заграница, любые глобальные объединения будут мешать, так как отток будет идти только в одну сторону». Между тем сейчас пригласить иностранца для совместной работы из-за бюрократических проволочек с каждым годом все сложнее.
«Если приложить усилия, чтобы исправить эту ситуацию, то вырастет число публикаций и место на карте приблизится к тому, к которому стремимся», — считает Алексей Моисеев.
О проблемах приглашения иностранного специалиста, связанных с оформлением огромного количества бумаг и прочими бытовыми нюансами, в своем выступлении говорила Ника Опарина из Института молекулярной биологии РАН. «Для приглашения иностранного специалиста кроме вложения денег требуется вложение времени, к которым не каждый готов. Между тем, когда мы говорим о международном сотрудничестве, у нас завышенные ожидания — коллайдер и тому подобное. А люди друг друга знают чаще по публикациям, чуть реже — по конференциям».
В качестве примера международного сотрудничества Опарина привела статью в журнале Nature, опубликованную в 2012 году, посвященную расшифровке генома латимерии – рыбы, которая является одним из примеров живого ископаемого, так как она никак не изменилась за 400 млн лет. Эта статья объединила почти 100 ученых из двенадцати стран (США, Сингапур, Германия, Канада, Бразилия, Франция, ЮАР, Италия, Великобритания, Австралия, Япония и Швеция).
Опарина также привела абстрактный, но типичный для России пример, когда есть научная группа, у которой помимо зарплаты есть грант размером порядка 200 тыс. руб. на год, при этом аспирант работает в банке, студент – еще где-то, но группа выдает продукт в виде публикации в нормальном журнале с неплохим импакт-фактором (около восьми).
Но вскоре и такие примеры станут редкостью.
Если посмотреть на график среднегодового роста ученых, то у России этот показатель составит -2%, в то время как у других стран, претендующих на то, чтобы считаться научной державой, этот показатель будет положительным (+3% у США, +7% у Южной Кореи, +11% у Сингапура). «Это то место, где мы действительно выделяемся на общем фоне», — подытожила Опарина.
Еще одним выступающим стал Вадим Соболев, руководитель аналитических проектов издательства Elsevier в России и Белоруссии. Данному издательству принадлежит крупнейшая в мире реферативная и аналитическая база научных публикаций и цитирования — Scopus. По данным этой базы, начиная с 1996 года первое место по суммарному количеству публикаций занимают США. Следом идут Китай и Великобритания. Россия занимает 12-е место.
На фоне стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китая) у России наблюдается достаточно стремительное падение. В 1996 году у России было 30 560 публикаций, у Бразилии – 8 536, у Китая – 27 549, а у Индии – 20 504. В 2011 году цифры уже следующие: у России число статей выросло до 39 005 (хотя в целом тенденция, что количество публикаций с годами остается практически на том же уровне, о котором говорил Иван Стерлигов, по данным Web of Science, наблюдается), у Бразилии произошел бурный рост — до 49 664 статей, у Индии – до 88 437, а у Китая – аж до 373 756 публикаций.
«Китай сильно растет, растут и другие страны БРИК, там наука — большой приоритет, — заявил Соболев. — Когда в 2007 году Россию обогнала Бразилия, стало понятно, что процесс уже необратимый и тут надо менять что-то принципиально.
Недостаточно просто вкладывать деньги в науку. Надо публиковаться в тех изданиях, которые признаны мировым сообществом.
Желательно, в соавторстве с ведущими мировыми учеными, мировыми научными центрами».
Большая часть отечественных публикаций приходится на области физики, математики и химии. Похуже, но некритично, дела обстоят в области наук о Земле, биологии и биотехнологий. В остальных областях, таких как медицина, гуманитарные и социальные науки, отставание сильное. Scopus выделяет 93 так называемых компетенции — направления, в которых ведутся регулярные, успешные и признанные международным научным сообществом исследования. Для сравнения, у Великобритании 480 таких компетенций, при этом они равномерно распределены по всем областям наук. У Бразилии 124 компетенции, и распределение не совсем равномерное: наблюдается перекос в сторону биологии и биотехнологий. А вот у Китая и распределение равномерное (небольшой пробел разве что в области гуманитарных наук), и количество компетенций составляет 1096. «Многие говорят, что, дескать, много этих китайцев и они публикуют много всякой дряни. 10 лет назад, может, это было справедливо.
Но Китай много вложил в развитие науки. И хотя до сих пор имеет много низкопробных публикаций, его показатели все равно потрясают».
Вывод, который сделал Вадим Соболев в своем выступлении, прост: «Надо, чтобы российские ученые публиковались в правильных журналах. И этому надо обучать прямо с первого курса».