Цивилизация
В связи с началом открытого обсуждения опубликованного на сайте совета при президенте России по науке, технологиям и образованию проекта документа «Основы политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2020 года и дальнейшую перспективу», «Газета.Ru» узнала мнение о нем ученых-специалистов в различных областях науки. Ученых попросили указать, является ли этот проект необходимым, какие ощущения он оставляет и какие в него нужно внести изменения и дополнения.
Если этот проект и нужен, то только чиновникам от образования, а не ученым, считают эксперты.
«Руководству государством время от времени необходимо как-то обозначать курс, по которому мы движемся, и в науке в том числе. Не то чтобы такие обозначения нужны самим ученым: они-то как раз сами определятся, чем и как заниматься. Но они, несомненно, нужны администраторам от науки, разнообразной управленческой бюрократии и разработчикам законов. Во всяком случае, вреда от таких документов я не вижу, а польза могла бы быть», — считает доктор биологических наук, руководитель негосударственного научного учреждения «Байкальский исследовательский центр» эколог Максим Тимофеев.
Однако публикация документа как провозглашение меморандума о намерениях еще не означает, что будут предприняты реальные шаги во исполнение этих намерений.
«Я слабо верю в документы, тем более в такие глобальные. В конце концов, сталинская конституция вошла в историю как самая демократическая в мире, но не имела даже малейшего влияния на реальность», — считает доктор физико-математических наук, заведующий лабораторией молекулярных механизмов гемостаза ЦТП ФХФ РАН, лектор «Газеты.Ru» Михаил Пантелеев.
Борис Свистунов, бывший сотрудник Курчатовского института, а ныне профессор Массачусетского университета, соавтор одного из «открытий года» по версии журнала Science в 2010 году, не считает опубликованный документ необходимым и вообще чем-то серьезным.
«Ощущения от проекта у меня ностальгические!
Стиль и дух проекта – один в один копия аналогичных документов брежневской эры
(например, «Основные направления народного хозяйства СССР в ... пятилетке»). Документ напомнил мне о комсомоле, едином блоке коммунистов и беспартийных и т. п. Читая такой документ, ученый, как предполагается, должен испытать «чувство глубокого удовлетворения» (цитата из тех же времен – «С чувством глубокого удовлетворения встретили советские ученые проект Основ...»), — иронизирует Свистунов.
Однако даже относящийся к проекту вполне серьезно Михаил Пантелеев не видит в нем четкого плана.
«Ощущения от проекта смутные. Я не понял, кому он адресован и какие конкретные шаги собираются предпринимать. Я также не согласен с главными причинами проблем, хотя я мог их не понять в связи с расплывчатостью формулировок», — сетует он.
Согласен с ним и Максим Тимофеев.
«Ощущения двойственные. Главное положительное – декларируемое желание государства развивать науку в России и интегрировать ее в мировое сообщество. Для меня, как руководителя негосударственной научной организации (о существовании которых, кстати, в тексте «Основ…» в принципе нет ни единого упоминания), также положительным показалось желание развития государственно-частного партнерства. С другой стороны, текст изобилует множественными противоречиями. К примеру,
декларируемая цель – «выход Российской Федерации на мировой уровень исследований и разработок в 2020 году» (пункт 10) — подразумевает отсутствие «исследований мирового уровня» в настоящий момент,
и тут же следует признание наличия в России фундаментальных научных школ с результатами «мирового уровня» (пункт 16-2).
Сомнения вызывают механизмы повышения участия государства в управлении наукой. Во-первых, государство не самый лучший регулятор научной работы: ни один чиновник не сможет определять научные направления и руководить научными проектами, лучше чем это сделают сами ученые. О засилии чиновничье-бюрократического подхода в российской науке не говорил только ленивый. Во-вторых, стремление усилить роль государства противоречит следующему же пункту «Основ…», говорящему об усилении роли независимого научного сообщества в определении научных приоритетов и конкурсном отборе (пункт 19-6).
Не может не радовать положение об усилении роли бюджетных фондов фундаментальных и поисковых исследований (пункт 19-8), однако нет ни единого упоминания о повышении прозрачности и публичности работы и экспертной оценки в уже существующих фондах и разнообразных федеральных целевых программах. Нет указаний на привлечение международного экспертного сообщества к участию в конкурсной оценке и отборе проектов фундаментальных исследований. Более того, пункт 19-14 предполагает развитие некоей «федеральной контрактной системы», суть которой не совсем понятна, но, вероятно, речь идет об очередной модификации пресловутой системы лотов. «Качество» и «прозрачность» работы лотной системы хорошо известны, принципы распределения финансирования и формирования тематик по лотам вызывают массу вопросов. Как одновременно можно приоритетно развивать и фондовое конкурсное финансирование, и «федеральную контрактную систему», мне не совсем понятно. И в целом у меня складывается впечатление, что
сам текст писали как минимум две группы авторов, придерживающихся крайне контрастных взглядов», — заключил эколог.
Также эксперты сошлись в том, что ряд важных проблем российской науки и причин ее отставания от науки ведущих мировых экономик просто не названы.
«Среди массы проблем и факторов, препятствующих развитию науки, не указано хроническое недофинансирование и нет ни слова (!) про коррупцию в сфере распределения научных бюджетов», — удивляется Тимофеев.
«Я бы обрисовал проблемы несколько иначе. Современной России наука не нужна, поэтому пытаться исправить науку, не меняя экономику, бесполезно. У нас нет научных ресурсов в виде кадров и школ, они на 99,9% утеряны. Зато у нас есть глобальные балласты в виде системы ставок в институтах и жутких по бессмысленности научных программ, финансируемых ведомствами. На это накладываются таможенные барьеры для научных заказов, законы о госзакупках, бюджетный год и коррупция, которые в совокупности полностью торпедируют почти любую научную деятельность. Я бы начал с того, что поставил бы в руководство министерства по науке несколько ключевых людей, понимающих, что такое наука», — считает Пантелеев.
Кроме того, ученые сетуют на устаревшие формы организации науки и на отсутствие в проекте намерений изменить их.
«Следует провести принципиальную реформу жуткой советской системы институтов, распределения средств и ставок.
Наука в мире двигается небольшими группами, и надо создавать условия для существования таких групп», — уверен Пантелеев.
«Я бы все-таки обратил внимание на существование негосударственных научных центров. Нужно определить и совершенствовать правовой статус этих организаций, дать им возможности принимать активное участие в разработке и проведении научных исследований, дать возможность участвовать в государственных программах. Не должно быть монополии на науку ни у РАН, ни у государственных вузов. Равные права и возможности всех участников научного процесса, несомненно, усилят внутреннюю конкуренцию в науке и разработках в нашей стране, а конкуренция — единственный эволюционный путь к совершенствованию и развитию», — уверен Тимофеев.
«Что-то делать точно нужно, иначе даже скудные остатки науки рухнут в тартарары», — подытожил Михаил Пантелеев.