Цивилизация
Советско-китайский раскол
В 1956 году советский лидер Никита Хрущев выступил с докладом «О культе личности и его последствиях». Выступление Хрущева и содержание доклада оказали существенное влияние на отношения СССР с маоистским Китаем. Оборвалась единственная идеологическая нить, которая, как казалось, связывала два крупнейших коммунистических государства.
Напряженность в двухсторонних отношениях по-своему влияла на работу советских дипломатов в КНР. Тем не менее работа посольства в Пекине и консульств продолжалась.
Все изменилось в 1966 году, когда в Китае началась ожесточенная внутрипартийная борьба, вылившаяся в беспрецедентные репрессии практически против всех слоев населения. События, вошедшие в историю как «культурная революция», впоследствии поставили под угрозу жизни советских дипломатов и их семей в Пекине.
Многих участников тех событий уже нет в живых. И все же некоторые дипломаты и члены их семей продолжают хранить память о тех событиях.
Переполох в небесном дворце
Культурная революция назревала в Китае несколько лет. Слишком много накопилось противоречий между Мао Цзэдуном и его оппонентами — особенно после разрушительной для китайской экономики политики «Большого скачка».
Как ни странно, «революция» началась с критики театральной постановки под руководством драматурга У Ханя. Писатель пользовался покровительством политического оппонента Мао — Лю Шаоци, поэтому нападки на литератора расценили в обществе как начало новой политической кампании.
По воспоминаниям именитого советского дипломата Алексея Брежнева, который проработал в Китае более двух десятилетий, многие в иностранных миссиях долго не могли понять, как сообщить руководству о значениях и конечных целях «культурной революции». Но опыт прошлых десятилетий подсказывал: в Китае начался очередной виток внутрипартийной борьбы.
«С самого начала нам было ясно, что то, что мы наблюдали, не имело никакого отношения ни к культуре, ни к революции, ни к принятому в марксистско-ленинской теории термину «культурная революция». Не требовались ни бинокли, ни микроскопы, чтобы рассмотреть, что речь шла об очередном, еще более масштабном витке борьбы за власть.
Но кто борется против кого и с какими целями, а главное — к чему это может привести, — оставалось еще загадкой», — писал Брежнев в книге воспоминаний.
Контекст советско-китайских отношений в начале 1960-х обязывал отечественных дипломатов пристально следить за любыми изменениями во внутриполитическом поле страны. Еще в 1960 году Москва отозвала практически всех специалистов из Китая из-за недовольства проводимой Мао Цзэдуном политикой.
Оставшиеся граждане СССР подвергались давлению со стороны китайских властей вплоть до 1962 года. В течение следующих пяти лет отношения между двумя странами оставались в замороженной фазе, пока один инцидент не спровоцировал череду драматических событий.
Красное студенчество
25 января 1967 года группа китайских студентов, возвращавшихся из Франции, устроила небольшой митинг в Москве у мавзолея Ленина. В течение 40 минут активисты демонстрировали цитатник Мао Цзэдуна и выкрикивали его изречения.
Несмотря на просьбы милиции прекратить импровизированный митинг, китайцы продолжали демонстрацию и мешали обычным людям, отмечает советский дипломат Валерий Грешных, который поделился с «Газетой.Ru» воспоминаниями о самых «жарких» днях работы советского посольства в разгар культурной революции.
«На просьбы милиционеров не мешать людям, китайские студенты затеяли драку. Прибывшие сотрудники МВД оттеснили китайцев — причем никого из нарушителей задерживать не стали. Однако на следующей день их встречали в Пекине как героев борьбы с советским ревизионизмом», — отметил Грешных, который в то время отвечал за изучение движения хунвейбинов в посольстве.
Дипломат вспоминает: китайцы утверждали, что сразу на нескольких фотографиях были запечатлены сцены избиения студентов. Впоследствии известный советский дипломат и китаист Юрий Галенович лично разговаривал с хунвейбинами и просил предоставить их доказательства побоев. Китайская сторона в итоге обвинила Галеновича в провокациях, вспоминает Грешных.
На следующий день, 26 января, тысячи людей потянулись к посольству СССР, чтобы выразить протест в связи с «избиением» китайских студентов на Красной площади. Валерий Грешных называет эту дату днем начала блокады советского диппредставительства.
Блокада
Валерий Грешных уверен: никакого избиения китайских студентов не было. Впоследствии этого не смогли доказать даже представители третьего штаба хунвейбинов, которые и выступили основными инициаторами многотысячных демонстраций у советского посольства.
«Начали подъезжать грузовики с булыжниками и кусками кирпичей. Затем люди били окна. Градус антисоветской истерии зашкаливал»,
— рассказал Грешных. Среди всего прочего, хунвейбины озвучивали лозунги с угрозами «повесить Брежнева» и «зажарить в кипящем масле Косыгина», вспоминает Грешных и в то же время обращает внимание: эти действия не были самодеятельностью; все было организованно на высшем уровне.
«Это были организованные движения, состоящие из многочисленных группировок, которые были весьма многочисленной организованной силой, — поделился воспоминаниями с «Газетой.Ru» другой свидетель событий. — Это была сила, которая могла по одному кличу, призыву организатора мгновенно пойти вразнос, разнести, разгромить все что угодно».
Блокада посольства не ограничивалась пещерным вандализмом. По всему периметру ведомства были установлены десятки громкоговорителей, вещавших по 18 часов в сутки, говорит дипломат. Сын Алексея Брежнева, Владимир, который застал эти события будучи ребенком, рассказал «Газете.Ru», что громкоговорители не давали спать. Причем репродукторы работали с перерывом в полчаса, вспоминает Брежнев.
Другой собеседник «Газеты.Ru», ставший свидетелем событий в раннем возрасте, рассказал, что трансляция действительно велась «день и ночь» — на русском, китайском и английском языках.
«Спать они, конечно, не давали. Если говорить не только о бытовых неудобствах, но и чисто о состоянии — было нервное напряжение. Но люди продолжали работать. Мы находились в осаде. Нельзя было выйти из посольства. Никакой ни протокольной деятельности, ничего», — рассказал собеседник.
Другой формой психологического давления была демонстрация муляжей гробов и различных чучел, которые затем сжигали. По воспоминаниям одного из собеседников, в какой-то момент в толпе замелькали бумажные виселицы.
В условиях непрекращающегося гогота, советские дипломаты продолжали работу и старались не падать духом.
В качестве своеобразного утешения работники посольства изредка спускались в укромное место и играли в бильярд. Победитель последней партии получал привилегию спать в этом помещении, поскольку только оттуда не было слышно репродукторов, вспоминает Валерий Грешных.
«Мы ждали разгрома советского посольства. Митинги нарастали, лозунги были самые угрожающие. Параллельно шел митинг на Рабочем стадионе, главном стадионе Пекина, где собрались больше 100 тыс. человек. И там лидеры один за другим выступали и кричали, что «мы сейчас всех разгромим, разобьем собачьи головы советских ревизионистов, и первым делом пойдем громить советское посольство», — рассказал «Газете.Ru» другой свидетель событий.
Поскольку посольство фактически находилось в блокаде, в какой-то момент советские граждане столкнулись с перебоями в продовольствии. Один из участников событий вспоминал: неоценимую помощь в доставке продуктов оказывали представители социалистических стран, которые на свой страх и риск пробирались через толпы митингующих и снабжали советскую миссию всем необходимым. На особые ухищрения шли монгольские дипломаты.
«Монгольские товарищи подъезжали к территории посольства через близлежащий грушевый сад прямо на грузовиках, и через стену посольства, через забор, с разбегу забрасывали нам мешки с крупой, с макаронами, с консервами.
Хунвейбины то ли не хотели трогать их, то ли теряли. В общем, давали им возможность это сделать. Пока они орали перед воротами, эти сзади помогали», рассказал изданию один из членов семьи дипломата, находившегося в то время в посольстве.
«Вообще дипкорпус в то время весь сплотился перед такой угрозой на фоне «культурной революции». Даже капиталистические посольства очень сочувственно относились к нам. Возникла даже такая поговорка: «Иностранец иностранцу в Пекине — друг, товарищ и брат». «А кто следующий?», как говориться», — заключил собеседник.
Эвакуация
В начале февраля 1967 года в Москве приняли решение об эвакуации семей советских дипломатов. По словам Валерия Грешных, обстановка к тому моменту стала критической. По распоряжению тогдашнего председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина, 4, 5 и 6 февраля в Пекин были направлены три самолета ТУ-104. Операцию возглавил второй секретарь посольства Алексей Брежнев.
Ворота советского посольства в Пекине, февраль 1967 года
diplomatbrezhnev.ruИзвестие об эвакуации быстро распространилось в Пекине, и в скором времени аэропорт заполнили толпы протестующих.
«Хунвейбины были изначально нацелены на провокации — вплоть до рукоприкладства.
В итоге организация вылилась в настоящую спецоперацию», — вспоминает Грешных.
По его словам, содействие советским дипломатам оказывали работники посольств ГДР, Польши, Болгарии, Венгрии и Чехословакии.
По воспоминаниям одного из участников событий, одновременно с эвакуацией было принято решение доставить в Китай солдат из Таманской дивизии, которые впоследствии взяли на себя функцию охраны посольства. При получении виз они были оформлены, как рабочие завода «ЗИЛ», вспоминает собеседник. По словам Валерия Грешных, среди вновь прибывших военнослужащих находились люди, имевшие за плечами опыт участия во Вьетнамской войне.
Эвакуация продолжалась вплоть до поздней ночи. Сначала протестующие не давали выехать автобусам за пределы посольства. Затем дипломаты и их семьи оказались в окружении разъяренной толпы в аэропорту.
Они просидели в автобусе несколько часов, прежде чем им позволили пройти к самолету. Эти минуты, как они сами вспоминают, станут одними из самых страшных в их жизни.
«Потом сказали, что митинг еще не скоро закончится. Предложили идти не через зал, а напрямую, по якобы специально выделенной дорожке. А там хунвейбины стоят, орут. И тогда наши дипломаты и коллеги из соцлагеря, все наши мужики, они встали почти в две шеренги. Они сделали коридор, взялись за руки, а женщины с детьми пошли вдоль этой живой ограды», — рассказал «Газете.Ru» один из свидетелей событий.
«И вот мы все друг за другом организованно вышли из автобуса и пошли к трапу самолета. Мы шли с ручной кладью чуть ли не в зубах, каких-то детей несли на руках.
Вот это был жуткий момент, который врезался в память у всех, кто тогда шел, на всю жизнь. Они кричали, орали, плевались в нас, пинали нас ногами, давали нам подзатыльники, кто дотянулся. В общем, по-всякому унижали, кричали. Языка-то мы не знали, только мужики понимали, что они там орут. Но никто из нас и слезинки не проронил», — отметил собеседник.
«Хунвейбины пытались разрушить этот коридор. Кто-то пытался дотянуться кулаками до женщин, сбивали шапки с детей. Под нескончаемые лозунги и издевательства продолжалась многочасовая проверка документов и багажа. Били цитатниками детей постарше для приобщения к идеям Мао», — обратил внимание Валерий Грешных.
Владимир Брежнев в то же время вспоминает, что пробиться к самолету также помогали и китайские правоохранители.
«Сюжет, который любил вспоминать папа: один китаец хотел меня ударить по голове, но другой остановил его руку», — рассказал Брежнев.
«Мы сидим в самолете, а дипломатов наших стали теснить хунвейбины, и они потихоньку снимали свой строй и шли обратно к автобусам. Мы видели это в окошки. И вот тут что началось... все зарыдали — на всю жизнь запомнил. Женщины все, как говорится, дали волю. Все взвыли. А потом мы улетели. Сначала добрались до Иркутска, потом — дозаправка в Омске. И, естественно, правительством была дана команда нас тепло встретить и принять», — рассказал другой собеседник.
Для Валерия Грешных 6 февраля также запомнилось на всю жизнь. В ту ночь он и его коллеги сносили нескончаемый поток побоев, но выстояли. Один из дипломатов, первый секретарь Наташин «был основательно избит и периодически терял сознание».
«Вечером мы добрались к посольской улице, — говорит Грешных. — С трудом пробились к воротам. Дежурный дипломат сообщил, что хунвейбины все заблокировали. Старшие дипломаты приняли решение ехать в посольство Франции, как в более вместительное по площади. Французы приняли радушно. Дали каждому принять ванную, затем накрыли стол.
Около трех часов ночи они предложили нам посмотреть новый фильм, доставленный диппочтой: «Мужчина и Женщина». Сами еще не видели, а нам предложили. У меня позади долгая жизнь. Но до сих пор помню то неописуемое впечатление, которая произвела на нас картина — шедевр».
Есть такая профессия
Многих участников февральских событий впоследствии представят к государственным наградам. Однако их служба на этом не кончится. Впереди будет август 1967 года, когда хунвейбины проникнут на территорию посольства и чуть не захватят здание. Тогда оборону удалось выдержать во многом благодаря стараниям Юрия Дроздова — будущего начальника Управления нелегальной разведки.
Через два года разгорится конфликт на острове Даманский. Многие дипломаты, прошедшие «хунвейбиновскую» школу, будут принимать непосредственное участие в урегулировании конфликта.
Один из собеседников «Газеты.Ru», который покинул Китай в феврале 1967 года, признался, что поступить на дипломатическую службу и вернуться в поднебесную его заставили воспоминания об эвакуации.