Цивилизация
«Лучше не надо»
«Вон, видишь, зеленый забор? Это какой-то объект управделами президента. А чуть раньше перед ним поворот. Вот это уже дорога на дачу Горбачева», — говорит водитель маршрутного автобуса.
Он указывает на неприметный съезд с трассы на Севастополь, не доезжая до Фороса — живописного городка в Крыму. Красивые крутые горы с одной стороны, с другой — не менее живописное море. Так сегодня выглядит дорога на «дачу Горбачева» — место, вошедшее в историю последних месяцев существования СССР.
Именно здесь в августе 1991 года безвылазно находился первый и единственный президент СССР Михаил Горбачев. Считалось, что на этой даче с 18 до 21 августа 1991-го насильно удерживали последнего руководителя советского государства и членов его семьи, когда в Москве Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) предпринял попытку совершить переворот. Говорят, что Горбачев находился здесь без связи и возможности выйти за периметр.
Местные, впрочем, считают, что те события были ничем иным, как инсценировкой, цель которой — сохранить власть.
«Объект управделами президента», о котором говорил водитель, — некая резиденция «то ли [главы МИД РФ Сергея ] Лаврова», «то ли [главы Минобороны РФ Сергея] Шойгу». Единства мнений у крымчан нет. Кто именно там отдыхает, местные не знают, но через пять минут после разговора к объекту направляются два вертолета: Ми-8 — на таких летают военные, вахтовики и президент, и AW139 — на таком, например, в бытность президентом прибывал в Кремль Дмитрий Медведев.
Чуть поодаль от зеленого забора — огромная радиовышка. Под ней — черный микроавтобус. За рулем интеллигентный мужчина без опознавательных знаков:
— Не подскажете, где тут дача Горбачева?
— Да кто ж его знает.
— Ну, лучше здесь спуститься, или дальше пройти?
— Или здесь, или дальше. Но лучше не надо.
В салоне явно кто-то недоволен диалогом и расхаживает туда-сюда, от чего автобус немного покачивается. Слышатся звуки рации.
Тот самый поворот метрах в 200 от первого. Там уже никаких автобусов нет. Зато из-под раскидистой сосны выскакивает человек в зеленых камуфляжных штанах, такой же кепке и однотонной зеленой футболке. В руках у него — рация, а на поясе — кобура.
Человек машет руками, показывая, что проход запрещен:
— Проходите, проходите! — изображает он регулировщика.
— Да мне, собственно, сюда. Я хочу дачу Горбачева посмотреть.
— Да вы что?! Сюда нельзя! Здесь проводятся охранные мероприятия!
— А зачем? Там ведь никого нет.
— Ну и что, это объект первого уровня безопасности.
— А кто может дать «добро» на проход?
— Только руководство.
Чуть дальше от «зеленого» человека виднеется проем в заборе. За ним — груда бетонных конструкций, грунтовая дорога и большой камень, с которого открывается живописный вид на всю эту гигантскую резиденцию с бухтами, пляжами и двумя крохотными домиками с розовыми облупившимися крышами. К ним среди деревьев ведет хорошо заасфальтированная дорога, по которой не спеша двигается точно такой же человек в зеленой кепке. Среди деревьев виднеется забор с колючей проволокой и вспаханный участок земли в метр шириной, на котором должны быть хорошо видно следы нарушителей. Других людей на этой огромной и красивой территории нет.
«И показывают — чеши отсюда»
Водитель «Газели» по пути в Форос рассказывает, что «скоро эту бухту застроит [предприниматель Аркадий] Ротенберг». «У меня друг — руководитель этой стройки, он говорит, что здесь построят еще один объект Минобороны. Тут все будет застроено», — говорит он.
В самом Форосе про события 1991-го помнят все, но что именно тогда происходило — никто точно не знает.
«У нас тут половину поселка на этой даче заперли. Ушли на смену, а вернулись только через трое суток. Что там было, не рассказывали», — вспоминает старушка в легком платье с острым внимательным взглядом. «Не важно, как меня зовут», — бросает она на прощание.
«Да кто ж вам скажет, что там было, — недоумевает продавщица местного продуктового магазина. — Они же все под подпиской. Наденьте маску».
В форосском парке у палатки с лавандой, крестиками и платками обнаруживается миловидная женщина, которая хорошо помнит 19 августа 30-летней давности.
«Я тогда плавала с аквалангом, заплыла, наверное, метров на 300 от берега. И тут выныривают трое — двое сбоку, один прямо. И показывают, мол, чеши отсюда. Я, конечно, маску с трубкой сняла, отдышалась, и погребла к берегу. А далеко, страшно».
Один из местных вспоминает, что слышал, как кто-то рассказывал, что видел в море даже перископ подводной лодки. Сам, правда, признается, что лично ничего подобного не наблюдал.
«Вообще, конечно, все, что тогда писали, что тут все блокировано, какие-то танки, оцепление, — это все неправда. У нас тут все было тихо, как обычно, никаких военных», — добавляет спутница миловидной женщины.
Она замечает, что на даче в то время работала ее знакомая, кардиолог-ревматолог, но она уже умерла, а что та рассказывала про дни ГКЧП, уже не помнит.
«Да кому нужен этот Горбачев?!»
На автостанции статные таксисты более разговорчивы. Они не верят, что Горбачева не выпускали из дачи, а считают все происходившее неудачной попыткой экс-президента СССР удержать власть.
«Да <… (зачем)> он кому нужен? Сам себя, <… (черт возьми)>, закрыл, а потом возомнил из себя героя», — не брезгуя матом рассуждает пожилой таксист, раскинувшись на складном стульчике.
Он напоминает, что перед «пленением» к Горбачеву приезжали «все члены ГКЧП», а персонал дачи закрыли «потому, что так положено».
«А вы не читали, как он нашел на чердаке старый радиоприемник? Лично полез на чердак и нашел. На новенькой даче. Даче два года, оперативно-технические осмотры проводились. Ничего там не было. Как будто он по нему услышал (про путч). Он ловил там «Би-би-си», он сказал. А там глушилки прям сверху стоят. Правду же никто не скажет», — продолжал он.
Напарник таксиста перебивает и говорит, что в то время служил в милиции и подвергся остракизму со стороны руководства.
«Кагэбэшников там не <… (беспокоили)>, зато <… (беспокоили)> ментов. Меня, <…>, на сутки целые в камеру закрывали и погоны срывали. Я как раз попал, дежурил. По телефону. За то, что не было связи», — признался он.
«За то, что не владел обстановкой», — уточнил первый таксист.
«С «Зарей» (государственная дача в Форосе обозначалась как «объект Заря» — «Газета.Ru») не было связи — ноль. В Форосе есть телефонная связь, а там нету», — объяснил второй.
Мужчины начинают спорить, взаправду ли Горбачев сидел в плену у путчистов, или это была инсценировка:
— Показуха была, спектакль. Просто думали — попробуем так власть удержать, а народ не поддержал. Ага, значит, назад [отыграем]. А назад — там уже Боря-алкаш стоит (видимо, имеется в виду первый президент РФ Борис Ельцин. — «Газета.Ru»), — как может, объясняет первый.
— Горбачев отсюда улетел, и охрана [супругу Горбачева Раису] Максимовну под руки спускала – плохо ей, видимо, было, — вспоминает подробности второй.
Впрочем, оба таксиста сходятся в одном — Ельцин, с их точки зрения нагло воспользовался ситуацией и смешал Горбачеву все карты, захватив на фоне всей той неразберихи власть.
«Видишь, [Горбачев] одно хотел раскрутить, а Ельцин другое начал крутить. Перехватил», — анализирует первый.
Диалог становится напряженным — видно, что у каждого своя правда и свой набор воспоминаний. Но в итоге мужчины приходят к общему выводу: «Никто вам ничего не скажет, потому что никого нет, и никто не знает».
Ясно одно — к судьбе сотрудников дачи, три дня просидевших взаперти, таксисты относятся без жалости.
«Они никто ничего не знали. Их просто не выпускали с объекта, и все. Там личная охрана была, служба, 9-е управление. Сказали: «Никто не выходит», и все», — объясняет второй.
«Все всё знали, что он (Горбачев — «Газета.Ru») там находится. Но блокировали просто, чтобы не выпускали никого», — утверждает первый.
«Это всегда так было, есть и будет. И сейчас так. Видите, вон, крейсер в море стоит — значит кто-то там есть. Но кто именно, никто не скажет», — заключает второй.
Солнце скрывается за горой, бросая тень на двух очевидцев событий 30-летней давности, перевернувших историю их страны. Но им не до истории — у них заказы и вызовы. «До аквапарка 600 рублей», — говорит один из них в трубку и скрывается в недрах стоянки. Другой вытягивает ноги и закуривает, глядя куда-то в прошлое.
