Цивилизация
Авторами первого шествия «Бессмертного полка» в 2012 году выступили три томских журналиста: Сергей Колотовкин, Сергей Лапенков и Игорь Дмитриев.
«На 9 мая всегда были шествия и парады. И тогда я подумал: почему мой дед, ветеран войны, не может присоединиться к этому параду? Так и родилась эта история», — вспоминает Дмитриев, который теперь живет в Санкт-Петербурге.
К 2014 году полк получил юридическое оформление как межрегиональное историко-патриотическое движение.
У него есть свой устав, где создатели идеи четко зафиксировали, что организация должна быть некоммерческой, негосударственной и неполитической.
Для томичей устав имеет особенную ценность: полк нельзя использовать для получения каких-то дивидендов, в том числе и политических. По их словам, те деньги, которые они получали в качестве грантов, используются только на самые необходимые нужды. В частности, на поддержание сайта, на котором представители полка в разных регионах собирают истории солдат Великой Отечественной войны. «Солдат умирает два раза. Второй раз, когда исчезает память о нем», — объясняет Дмитриев назначение сайта.
Шествие в Москве 2015 года было организовано не томскими журналистами, а муниципальным депутатом Николаем Земцовым. У него сложные отношения с томичами. Какое-то время он был в их организации, однако довольно быстро откололся от них. Основатели движения утверждают, что он действовал вне рамок устава движения.
Вскоре при поддержке властей появилась новая организация — «Бессмертный полк России» (БПР), которую возглавил как раз Земцов. «Газета.Ru» подробно писала о конфликте двух организаций. По словам Лапенкова и его соратников, БПР фактически давит на ранее свободных координаторов и как раз «обюрокрачивает» инициативу.
«Газета.Ru» поговорила с организаторами полка о том, сбылись ли их опасения, которые они высказывали в прошлом году, о том, что «инициатива может быть убита административным ресурсом».
— Вы часто говорите, что ситуация с «Бессмертным полком» ухудшается. Это теперь то движение, которые вы инициировали, или что-то другое, более бюрократизированное?
Сергей Лапенков: Я не могу описать всю ситуацию в одном ключе. Ситуация очень разная в разных городах. Во многом все зависит от координаторов в городах. А точнее от того, насколько они «крепкие». Как правило, там, где это представители местных медиа, как в Барнауле или Волгограде, даже формальное появление «Бессмертного полка России» ни на что не повлияло.
Полк проводят те же люди, кто и раньше, они справляются с давлением. И таких городов много.
Вот пример из одного уральского города. После того как появилась информация, что в Москве хотят сдвинуть шествие во всех городах на три часа, к нашему координатору там пришел чиновник и сообщил, что к ним тоже приходили говорить на эту тему, но они всех послали и ответили, что полк традиционно идет вслед за утренним парадом. Вот в таких городах все нормально.
А вот есть города, где новая организация контролирует ситуацию. Где они переманивают людей. Причем они предпочитают приходить на все готовое и по принципу «все вокруг народное — все вокруг мое». По факту они не имеют отношения к государству. Как и у наших, у их координаторов нет статуса.
Сергей Колотовкин: Чтобы снять все вопросы сразу: на нас никто с этой темой не выходил. Все наши попытки вступить с кем-то в переговоры не увенчались успехом. Сергей Лапенков два раза говорил с Говорухиным, но безрезультатно. Потом еще один наш соратник общался с Тимофеевой. Нам было сказано, что общаться нужно с администрацией президента. Но, наверное, мы это делать не будем.
— Что конкретно происходит в тех городах, куда активно заходят координаторы из БПР?
— Например, они убирают наших координаторов, с которыми местные власти не могли договориться. Такая ситуация в Красноярске. Я был на одном из молодежных лагерей в прошлом году. Ко мне еще тогда подходили представители администрации и говорили, что наши координаторы какие-то несговорчивые.
Сергей Лапенков: Ребята четко стояли на принципах устава. На это чиновники и жаловались, что ребята несговорчивые и их не сдвинешь. Да совсем! Там нормальные трезвомыслящие люди. Власти хотели нарушить все, что могли. Показательна последняя история. Недавно выяснилось, что они хотят сдвинуть акцию на три часа. Чтобы обеспечить явку, это будет сопровождаться привлечением школьников, разнарядками. Ребята выступили против этого.
История должна быть открытой, добровольной, семейной, основанной на личной памяти. Люди должны идти не просто с розданными портретами ветеранов вообще! Мальчик должен идти с портретом своего прадедушки или другого родственника, только если он не сирота.
— А с чужими идти нельзя?
Сергей Лапенков: Но тут возникает вопрос — а почему не со своим? Во такая история сейчас в Нижнем Новгороде с точки зрения заорганизованности. Там БПР перехватывает инициативу, и власть уже полностью переориентирована. Есть уже распоряжения департамента образования о какой-то работе. Студентам там просто выдаются портреты ветеранов.
— И что в этом плохого?
Сергей Лапенков: Полк превращается в ритуал!
Студентам раздают эти портреты, они должны их пронести. Но это не личная память о конкретном человеке, которую мы пытались сделать в полке.
И я отношусь к этому отрицательно. И даже если студенты отдадут эти портреты людям, которые их выдали. А вдруг они просто оставят эти транспаранты на асфальте, как это было в Москве?
А ведь каждый из этих студентов имеет папу, а у папы есть папа. Когда люди несут портреты предков, это и есть прямая память, память конкретного человека. А здесь она просто принесена в жертву форме! Внешне все выглядит как «Бессмертный полк». Идут молодые люди, несут портреты солдат, вот что происходит!
К тому же непонятно, что делать родственникам этих людей, портреты которых раздадут студентам. Наверное, им бы как раз хотелось самим их нести.
Игорь Дмитриев: Сохранение традиции личной памяти очень важно. И это необязательно традиция, чтобы это было обязательно прохождение колоннами с портретами. Пусть 9 мая будет накрыт стол. Пусть люди достанут портреты своих ушедших родных. Чтобы они их вспомнили, помянули. И даже без шествия это будет «Бессмертный полк».
Чтобы вспоминали, поминали, плакали, радовались. Без всякого прохождения это будет «Бессмертный полк». Наш сайт как раз делался в первую очередь для этого.
Я хочу, чтобы мой внук, которому сейчас полтора года, знал все о своем прадеде. И чтобы он это рассказал своему внуку, что это был за человек, пришедший домой после войны и воспитывавший своих детей.
Чтобы мой внук помнил, что это был человек, тративший деньги из своей пенсии на лишнее мороженое своему внуку.
— А если ребенок сирота?
Сергей Лапенков: Приведу практически канонический пример из Подольска, история случилась еще в 2013 году. Ребята-поисковики восстановили там истории подольских курсантов. Это известная история: все курсанты погибли, потому что были брошены на танки с легким вооружением. Все они были из разных республик, непонятно даже, где искать их родственников. Это трагичная история. Так вот, координатор меня спросил, не нарушит ли это принцип полка.
Но ребята, которые понесли эти портреты, это не школьники, которым дали понести фотографии. У них эмоциональная связь с этими людьми. А это уже не менее сильно, чем узы крови.
В этом году были такие же вопросы от поисковиков. И мы знаем, что в одном из населенных пунктов люди понесут портреты своих земляков, ушедших на фронт. У многих из них не осталось родственников. Но ребята знают из истории, бережно относятся к их фотографиям, которые стоят в школьном музее. Это нормально! Ненормально, когда в Нижнем Новгороде выстраивают студентов, выдают им портреты, фотографируют, снимают на камеры, а потом еще где-то отчет представляют. Эти люди в лучшем случае принесут назад эти портреты, откуда их взяли. Если не будет как в Москве, когда люди побросали транспаранты после шествия.
— Как вы считаете, когда была точка невозврата в истории полка? Когда Путин вышел на шествие?
Сергей Лапенков: Нет, позже, когда учредительный съезд БПР прошел. Когда президент встал в ряды полка, возникла развилка. Были сказаны слова о том, что история народная. Потом мы увидели, как спешно стала разворачиваться история со съездом. После того как организация была создана, стало понятно, что власти от нее так просто не откажутся. Эту историю уже не переиграешь.
Игорь Дмитриев: Понимаете, мне кажется, что, когда появился «Бессмертный полк», многие решили, что это и есть та самая долго искомая «национальная идея». Увидели, что идут многомиллионные колонны, и решили, почему бы ее не «хапнуть». Но в таком виде это ура-патриотизм. Как мой дед воевал не за березки и ракитки и уж точно не за политбюро, а за своих близких. Родина — это прежде всего твои близкие, твои друзья.
Сергей Колотовкин: Патриотизм — это не надеть футболку с надписью «Обама-чмо». Патриотизм проявляется тогда, когда история Великой Отечественной войны будет для нас не просто страницей из учебника, а когда она будет связана с историей своего родственника, моего деда, который участвовал в операции «Багратион» и был ранен в Польше.
— Вернемся к различиям того, как это делалось раньше и сейчас. Я правильно понимаю, что вы нигде специально не искали координаторов по регионам?
Сергей Лапенков: Первый человек к нам пришла из Тулы — Лена Гребнева. В прошлом году у них была колонна в 100 тысяч. Потом были люди из Урюпинска, с которыми я был знаком по работе. Люди сами приходили, и никого, кроме Земцова, не исключали.
— Почему вас так раздражает, что БПР делает отделения в других городах?
Сергей Лапенков: Мы знаем, как эти отделения создаются. На съезде 95% людей были назначенными. И в регионах случается такое же. Ряд координаторов остались теми же, но часто люди просто назначаются из фронта волонтерских движений и т.д. Причем раньше они полку не помогали.
Где-то просто перехватывают уже имеющиеся контакты наших организаторов, особенно для них важны города-миллионники. Они действуют аппаратным методом. У нас были координаторы почти во всех регионах. Но они решили сделать всероссийскую организацию, рассчитывая накрыть всех единым колпаком.
В Омске полностью забрали уже налаженные нашими координаторами контакты, телефоны горячей линии, контакты с мастерскими, которые транспаранты делали. Ситуация полностью контролируется в Екатеринбурге. В городе сейчас работает тот же человек, что и с нами, но там поменялась символика полка. Убирают символ журавлика. Там появился региональный координатор, человек по имени Валерий Басай, который, как я понимаю, имеет некие политические планы, связанные с выборами. Мы расцениваем это как нарушение, использование темы полка для формирования своего имиджа у избирателей.
В Хабаровске «Бессмертный полк» два года проводил один человек. Мы его не знали даже. Это же не вертикальная организация. Мы узнали об этом, открыли страницу Хабаровска. А осенью к нему пришли люди и сказали, что теперь они представляют БП. Какой-то спортсмен. Его спросили: «А что ты можешь делать?» Он отвечает: «Ничего, но вы же мне все дадите».
До осени прошлого года у нас не было официальной символики. Когда нас спрашивали, что на баннере рисовать, мы говорили: «Решайте сами!»
У кого-то была звездочка. Барнаульский символ многим нравился. Просили только не делать чего-то совсем из ряда вон, например герба города с георгиевской ленточкой.
Потом мы поняли, что лучший символ — это журавлик! И мы взяли его как символ нашей организации. А вот теперь везде, где приходит БПР, сразу на повестке встает вопрос о смене символа. У них — это Георгий Победоносец на фоне пятиконечной красной звезды. Вот в Орле идут коллективные заявки на производство транспарантов с этим символом.
— А заявки от кого?
Сергей Лапенков: От образовательных учреждений, всяких трудовых коллективов. И все по единому шаблону.
— А что все-таки с новым символом?
Сергей Лапенков: У меня нет претензий к существованию символики как таковой. Он странный, такая реакция людей, они часто жалуются на него, он непонятен. К тому же я всегда проверяю реакции людей. Когда этот символ начал появляться, мне написал один человек, видимо, коммунист по убеждениям. И спрашивает, что этот «змеегонец» делает на «нашей звезде». Человек ортодокс такой.
А через некоторое время я получаю письмо из Бельгии. Там координатор — потомок мигрантов из России. Его дедушка был во французском Сопротивлении. И он спрашивает: почему «наш православный святой» идет в сочетании с пятиконечной звездой? Понятно, что у него этот символ относится к категориям тех времен, которые заставили его предков покинуть родину. Вот в чем проблема этого символа.
— Вы сказали, что некоторые люди используют полк для создания политического капитала...
Сергей Лапенков: Сам Николай Земцов идет на праймериз по Орловской области. Его показывали по телевидению как участника праймериз. Вот еще пример. Есть такой писатель — Сергей Шаргунов. Он собирается идти на выборы от КПРФ. Недавно выпустил листовки. Кстати, на фоне журавлика, его пиарщики оценили наш символ. В листовке большим шрифтом его имя-фамилия, а потом там рассказ о том, что он поддерживает полк, и о его деде, история деда шрифтом меньше. А листовки распространяются в регионе, где он собирается на выборы. Не в Ленинграде, который его дед защищал! Может, я идиот и это совпадение, но я что-то думаю, что нет.
— Но если человек идет на выборы, а в прошлом участвовал в полке, он что, должен отказаться от всех упоминаний полка?
Сергей Лапенков: Да. У нас есть такие примеры. Люди честно говорят: ребят, мы будет участвовать в выборах. Один мой товарищ мне об этом сказал. Я говорю: «Ты знаешь, что должен делать». Он прекращает свою деятельность как координатор. Сейчас пройдет 9 Мая, и он отойдет от деятельности. Уже есть люди, которые подхватят его работу. Невозможно сочетать одно с другим.
Я подчеркиваю, что мы исповедуем идеалистическую концепцию.
И пока человек не сделал что-то совсем противоречащее принципам, у нас презумпция невиновности. И пока президент говорит, что выходит как простой человек, у нас это не вызывает вопросов. В отличие от Земцова.
— А в коммерческих целях полк как-то уже используют?
Сергей Лапенков: «Бессмертный полк» все чаще появляется в госзакупках как отдельная статья финансирования, правда пока небольшая. В прошлом году такие были в Москве. Они связаны с подготовкой и проведением шествия. Часть денег пошла на изготовление 10 тысяч транспарантов, на рации. А потом была эта история с брошенными транспарантами.
Сергей Колотовкин: Заказчиком этой закупки был Комитет общественных связей города Москвы. От них была и еще одна закупка — на 7 млн рублей, и в качестве объекта там было обозначено: «Сопровождение участия жителей города Москвы в создании и сохранении народной книги памяти «Бессмертный полк» с организацией интерактивного взаимодействия с гражданами». Про интерактивное взаимодействие меня очень заинтересовало.
— Но, может, все это нужно? Такое шествие тяжело организовать.
Сергей Лапенков: Все это вызывает массу вопросов. Почему нельзя взять рации с других мероприятий? Какие-то вещи власти могут просто предоставить. Когда полк появляется рядом с деньгами, это вызывает вопросы. Могу сказать на примере нашего города. Никаких закупок у нас не было. Для 50-тысячной колонны мы просто купили три-четыре мегафона за свои деньги. Сувенирные подарки возможны, но мы против продажи. А вот на сайте «Бессмертного полка Москвы» продавались такие вещи.
