Цивилизация
«Решения я всегда любил принимать в одиночку. И реализовывать быстро.
Принятое решение не терпит волокиты, разговоров, оттяжек. С каждым часом оно теряет силу, эффективность. Поэтому, как правило, я сразу включаю «приводной ремень», механизм реализации: в первую очередь, разумеется, глава моей администрации; за ним — помощники, аналитики, юристы, канцелярия; потом пресс-секретарь, тележурналисты, информационные агентства тоже включаются в работу. С каждой минутой об этом узнает все большее число людей, с каждой минутой от решения как бы расходятся волны.
Так было всегда…
Сегодня все не так, сегодня от начала и до конца я несу груз принятого решения в одиночку. Почти в одиночку.
Потому что об этом решении, кроме меня, знает только один человек.
Этого человека зовут Владимир Путин».
С таких слов начинается книга Бориса Ельцина «Президентский марафон» и ее самая первая глава — «31 декабря». В ней уже бывший президент России вспоминает, что первый разговор с Владимиром Путиным о назначении его и.о. главы государства состоялся у него 14 декабря — за пять дней до думских выборов. «Думаю, я не готов к этому решению, Борис Николаевич», — сказал тогда будущий преемник.
Вторая беседа состоялась 29 декабря. Днем раньше о решении Ельцина уйти в отставку узнали глава его администрации Александр Волошин, дочь Татьяна Дьяченко и ее муж Валентин Юмашев.
«Он (Путин. — «Газета.Ru») входит в кабинет. И у меня сразу возникает такое ощущение, что он уже другой — более решительный, что ли. Я доволен. Мне нравится его настрой.
Я говорю Путину о том, что решил уйти 31 декабря. Рассказываю, как хочу выстроить это утро, как события будут следовать друг за другом…
...Наконец работа завершена. И, кажется, ничего не упустили.
Официальный кабинет не способствует проявлению чувств. Но вот сейчас, здесь, когда я в последний раз рядом с ним в роли президента, а он в последний раз еще не первое лицо страны, мне многое хочется сказать. По-моему, ему тоже.
Но мы ничего не говорим. Пожимаем руки друг другу. Обнялись на прощание.
Следующая встреча — 31 декабря 1999 года».
Ранним утром 31-го, уезжая из дома, Ельцин сообщил о предстоящем событии жене Наине Иосифовне.
«Наина застыла на месте. Все никак не могла поверить. Потом кинулась, как вихрь какой-то, меня целовать, обнимать: «Какое счастье! Наконец-то! Боря, неужели правда?!»
Об отставке Бориса Ельцина и назначении и.о. президента Владимира Путина было объявлено в полдень по Москве.
«Патриарху позвонили на мобильный и сказали, что Ельцин отрекся»
«Прекрасно помню тот день и момент, когда узнал, что Ельцин уходит в отставку.
Я был в храме Христа Спасителя (ХХС) вместе с патриархом Алексием II. Ему позвонили на мобильный и сказали, что Ельцин отрекся от должности», — вспоминает экс-мэр Москвы Юрий Лужков.
В тот период Лужков наряду с бывшим премьером Евгением Примаковым был лидером блока «Отечество — Вся Россия», они находились в оппозиции Ельцину.
«В этот момент Алексий II как раз собирался освящать малый храм ХХС, ему сообщили об этом буквально за несколько секунд до начала церемонии, — продолжает экс-мэр. — На первый взгляд, это просто совпадение, хотя мне оно не кажется случайным. Ельцин с самого начала был негативно настроен по отношению к строительству храма Христа Спасителя. Добровольные пожертвования, которых было много от москвичей, облагали налогом, и я просил Ельцина их отменить, чтобы все деньги шли на храм. Но Ельцин отказал. Потом мы снова разговаривали с ним о ХХС. Ельцин позвонил мне сам, было это в начале 1999 года, и попросил не торопиться с открытием храма. Я сказал, что принципиально не смогу этого сделать, потому что многие москвичи ждут события. И что я должен был им сказать — что по рекомендации и поручению президента стройка останавливается? Я спросил у Ельцина: почему? «Я сказал, что сказал», — ответил он. Я отказал ему в этой просьбе».
Что касается самой отставки Ельцина, то, по словам Лужкова, она была ожидаемой, но все равно внезапной:
«Я догадывался, конечно, что это может произойти, разговоры такие ходили. Касьянов, Березовский и дочь его (Татьяна Юмашева. — «Газета.Ru») крепко уговаривали тогда, чтобы власть отдал.
Понятно, что он уже был неспособен к управлению. Березовскому нужно было найти кого-то, кем было бы легко управлять. И он катастрофически ошибся».
«Меня удивило, что Ельцин извинился»
В 1999 году КПРФ инициировала импичмент Борису Ельцину, но попытка отстранить президента от должности потерпела крах — ни по одному из пяти пунктов обвинения не набралось необходимых 300 депутатских голосов.
«Я помню, как Жириновский бегал по залу заседаний и орал. Из его фракции только один человек вроде бы проголосовал «за». А я гордился тем, что из нашей фракции, несмотря на сильнейшее давление, никто не сломался, — рассказывает лидер КПРФ Геннадий Зюганов. — А дальше надо было, конечно, искать Ельцину преемника. Стало ясно, что Примаков (премьер-министр с сентября 1998-го по май 1999-го. — «Газета.Ru») набирает авторитет, при этом отказываясь подчиняться Ельцину и его семье. Это и предопределило его отставку».
По словам Зюганова, он лично знал, что готовится обращение президента, в котором тот объявит об уходе с поста главы государства: «Я ведь хорошо информированный человек.
31-го я работал дома, включил телевизор и увидел это. Меня в этом обращении удивило только одно: что Ельцин извинился перед людьми».
«Мир готовился к миллениуму, а в итоге обсуждал уход Ельцина»
«Приземлились мы с женой 31 декабря 1999 года в Праге, где нас встретил близкий друг. Первое, что он мне сказал, было: «Поздравляю тебя с новым президентом!» До сих пор помню это очень хорошо», — рассказывает помощник Бориса Ельцина в 1994–1997 годах, президент фонда «Индем» Георгий Сатаров.
«Я уже тогда был президентом «Индема» и поэтому решил, что у нас в фонде случился переворот. Думаю: «Кому понадобилось устраивать его в «Индеме»?! Да еще и 31 декабря?!»
Но потом друг объяснил, что Ельцин ушел в отставку, — продолжает Сатаров. — Я был в полном шоке! Стал торопить друга, чтобы ехали быстрее, потому что очень хотелось посмотреть эту запись. Посмотрели — больше всего впечатлила его просьба о прощении. Выступление Ельцина 31 декабря начисто перебило все — мир готовился к миллениуму, но в результате вынужден был обсуждать уход российского президента. Это был фантастический ход с его стороны! И конечно, мировая реакция была интересной: все знали, кто такой Ельцин, но понятия не имели, кто есть Путин».
По мнению Сатарова, первый президент России, уйдя в отставку раньше срока, «поступил по-ельцински»: «С одной стороны — подчинился Конституции, с другой — не Конституция определила время его ухода, а он сам».
«За новогодним столом только об этом потом и говорили. Звучали тосты за Ельцина. Какие? Да просто человеческие слова».
Речь в состоянии грогги
Ирина Хакамада, в декабре 1999-го переизбравшаяся в Госдуму и позже ставшая вице-спикером, Новый год встречала на горнолыжном курорте с друзьями и детьми: «Для меня уход президента не стал шоком: все-таки я была политиком, получала утечки информации и понимала, что происходит. Еще до отставки Ельцина было понятно, что новых выборов с его участием не будет — это буквально витало в воздухе».
Но что поразило Хакамаду, так это речь уходящего главы государства — «трагическая, произнесенная в состоянии грогги». Друзья, продолжает она, отреагировали на главную политическую новость года очень эмоционально — в отличие от самой Хакамады, они не ожидали, что Ельцин уйдет.
«Их поразил текст, особенно слова: «Я хочу попросить у вас прощения». Все начали плакать. Нет, не плакать — загрустили. Ельцин мог не нравиться, но все понимали, что вместе с ним уходит эпоха. И были правы».
Впрочем, на празднике шокирующая новость никак не сказалась: «Через час уже про все забыли и отмечали Новый год».
«Это было очень печальное зрелище»
«Я был дома, и выступление Ельцина смотрел, как и все остальные, по телевизору. Это было очень печальное зрелище, что Борис Николаевич уходит.
У меня прямо ком в горле стоял, когда я его слушал, — признается Сергей Филатов, глава администрации президента в 1993–1996 годах. — Но тогда у меня уже не было спецсвязи и позвонить ему я не мог, да и не звонят обычно людям по таким поводам».
Филатов признается, что, когда «шли на выборы в 1996 году, никто не предполагал, что так повернется дело и что у Бориса Николаевича настолько ухудшится здоровье»: «Хотя уже после операции (на сердце. — «Газета.Ru») было видно, что состояние его здоровья становится хуже. Мы общались потом, встречались, я знаю, он переживал очень, что реформы стали сворачиваться, и эти переживания, конечно, тоже здоровья ему не добавляли. Когда на одной из встреч я подарил ему книжку про наш парламент, он так расчувствовался и распереживался, что чуть не плакал».
«Ельцина транслировали в переводе на немецкий»
Отставка Ельцина произошла спустя всего две недели после выборов в Госдуму, которые были острыми и проходили при очень высокой явке, вспоминает сенатор и бывший начальник кремлевского управления по внутренней политике Олег Морозов. В тот момент он был в антиельцинском блоке ОВР: находился в числе лидеров избирательного списка по Татарстану и одновременно баллотировался в качестве одномандатника. «Накануне выборов складывалась странная ситуация: мы шли в Думу с антиельцинской риторикой, но, когда появился Владимир Путин (он был назначен премьер-министром в августе 1999-го. — «Газета.Ru») и стало ясно, что именно он пойдет на президентские выборы, вся концепция нашей кампании рухнула».
ОВР занял третье место, пропустив вперед КПРФ и созданное Кремлем аккурат под выборы движение «Единство».
31 декабря 1999 года Олег Морозов находился в Германии. Новость об уходе президента России застала его в гостиничном номере: «Смотрел телевизор, и вдруг по нему показали выступление Бориса Николаевича. Транслировали его в переводе на немецкий, который я понимал, и в то же время был слышен оригинал выступления на русском. От этого «двуязычия» возникало какое-то фантастическое ощущение. И было чувство, что заканчивается одна эпоха, а начинается другая, — рассказывает Морозов. — Шока не испытал, поскольку были разные ожидания (связанные с уходом Ельцина. — «Газета.Ru»), просто я не думал, что это будет так — на Новый год.
Скорее, я почувствовал удивление и отчасти восхищение этим изящным ходом.
И еще утвердился во мнении, что Ельцин — интуитивный политик, то есть принимающий ключевые решения, основываясь прежде всего на интуиции».
