Цивилизация
10 декабря в Стокгольме был Нобелевский день. В Концертном зале столицы Швеции прошла церемония вручения наград лауреатам престижной премии. Из рук короля Карла XVI Густава свою медаль и диплом получила и белорусская писательница Светлана Алексиевич. А после церемонии в Голубом зале городской ратуши Стокгольма прошел королевский банкет, куда шведский король по традиции ведет под руку женщину — нобелевского лауреата. В этом году с Карлом Густавом в зал вошла Светлана Алексиевич.
Между тем на родине писательницы вокруг ее личности кипели нешуточные страсти. Белорусская писательница-документалистка, родившаяся на Украине и пишущая на русском языке про советских людей, оказалась слишком неоднозначной личностью как для белорусского общества, так и для власти.
7 декабря, в понедельник вечером, минчане массово шли в кафе и бары. Причина проста: в тот вечер многие из этих заведений транслировали нобелевскую лекцию Алексиевич.
Государственное телевидение Белоруссии (частного в стране нет) отказалось транслировать любые события, связанные с получением Алексиевич «Нобеля». Конечно, любой мог посмотреть трансляцию у себя дома, через интернет. Но люди тысячами шли в кафе и бары, чтобы посмотреть на Алексиевич вместе.
Ситуация повторилась 10 декабря, в день вручения премии. Повторилась в большем масштабе — в социальных сетях заранее распространялись списки кафе и баров, в которых можно было посмотреть вручение Нобелевской премии, забронировать место, заказать столик. Раньше так ходили смотреть только спортивные матчи. Также в соцсетях развернулась кампания в поддержку Светланы Алексиевич «Празднуем Нобеля вместе!». И только государственное телевидение упорно делало вид, что ничего не происходит.
Самостоятельным фактором общественно-политической жизни Белоруссии Светлана Алексиевич стала неожиданно. Известие о присуждении ей Нобелевской премии поступило 8 октября — всего за три дня до президентских выборов. В одно мгновение писательница стала самым популярным человеком в стране, прежде это было позволено только одному персонажу — Александру Лукашенко, и никому иному.
В связи с полученным «Нобелем» в честь Алексиевич власти Белоруссии не устроили торжественного приема, ее не пригласил на встречу президент. Более того, Лукашенко поздравил писательницу буквально «сквозь зубы», одним из последних — уже после того, как ее поздравили лидеры Германии и Франции. Что неудивительно: сам Лукашенко в 2013 году удостоился антипода «Нобеля» — Шнобелевской премии, которую вручают за выдающиеся глупости. Лукашенко получил ее за суды над белорусами, которые молча аплодировали в ходе массовых уличных акций протеста в 2011 году.
Уже несколько дней спустя после получения «Нобеля», выступая в Кракове, Светлана Алексиевич заявила, что в Белоруссии Лукашенко остановил время.
«Его умение — продавать свою биографию то Европе, то России. И получать за это газ и нефть», — сказала писательница. В ответ Лукашенко в своем выступлении несколько раз оскорбил Алексиевич, высказавшись про «некоторых лауреатов, которые вылили ушат грязи на свою страну». После этого государственные СМИ Белоруссии просто «забыли» про Алексиевич — ее Нобелевская премия была вычеркнута из информационной повестки дня.
Впрочем, Светлана Алексиевич всегда была очень неудобным для власти человеком. Последние два десятилетия — почти весь период правления Лукашенко — ее книги издавались в самых разных странах мира, но только не в Белоруссии.
За последние десять лет Алексиевич получала награды в США, Польше, Германии, Франции, даже в России — приз читательских симпатий премии «Большая книга», — но не в Белоруссии.
Светлана Алексиевич в своих многочисленных в последнее время интервью активно критикует Александра Лукашенко (как и Владимира Путина, впрочем). И вдруг оказалось, что вся государственная пропагандистская машина Белоруссии ничего не может ей противопоставить. Если бы на месте писательницы был какой-то оппозиционный лидер, его бы смели в мгновение ока — белорусская оппозиция совершенно не имеет морального авторитета в обществе. И наоборот: моральный авторитет Алексиевич оказался абсолютным, государственным пропагандистам к ней было просто не подступиться. Кто мог бы критиковать Алексиевич? Государственный Союз писателей? Но средний белорус не знает ни одной фамилии его членов. Глава этого союза, автор милицейских романов, Николай Чергинец? Но он прославился только тем, что по его инициативе в Белоруссии были запрещены концерты Rammstein и других западных рок-групп.
Лукашенко уже оказывался в подобной ситуации — в 1990-х его жестко критиковал другой абсолютный моральный авторитет для белорусов — писатель-фронтовик Василь Быков. Лукашенко тогда попутно опозорился, публично заявив, что он сам «рос на стихах Быкова» — однако Василь Быков стихов никогда не писал.
Но в 2003 году Быков умер, избавив власти от своих неудобных заявлений. Лукашенко по-своему ему отомстил: в Белоруссии до сих пор нигде нет ни улицы Быкова, ни памятника ему — хотя на памятник корове (!) Мингорисполком деньги нашел.
Теперь ситуация практически повторилась с Алексиевич, которая для белорусов почти стала моральным символом сопротивления режиму. Но неожиданно то, что не могла сделать государственная пропаганда, начала делать национально-ориентированная интеллигенция. В адрес Алексиевич посыпались упреки — ей припомнили ее неудачные высказывания по поводу белорусского языка и культуры, ее слова о том, что она считает себя русским писателем, ей вменили в вину, что она пишет и говорит только на русском языке, что она не поддерживает активно национальное возрождение, а в своем творчестве целиком сосредоточилась на образе «красного» человека.
«Национальность — это не кровь, это культура в крови. Светлана Алексиевич давно и настойчиво доказывает, что культура в ее крови русская. То же самое она подтвердила в своей нобелевской лекции. А «лаборанты», которые с ней спорят, все пробуют сделать анализы — вдруг это ошибка. Нет, не ошибка», — заявил недавно в интервью белорусский поэт и кандидат в президенты в 2010 году Владимир Некляев.
«Белорусское общество долгое время находилось под влиянием чужих идей, интересов, оно привыкло к такому положению дел и не выработало собственную белорусскую концепцию жизни. Потому в обществе постоянно происходит раскол по разным вопросам, — сказала «Газете.Ru» Елена Анисим, замглавы «Общества белорусского языка имени Франциска Скорины». — И у многих людей есть желание найти кого-то более авторитетного, чтобы доверить этой персоне решение важных государственных вопросов. Временами это выглядит как способ уклониться от личной ответственности. И в этом тоже специфика белорусского общества. Если в других странах моральный авторитет — это прежде всего личность, вокруг которой группируются все здоровые политические и интеллектуальные силы, то у нас это может превратиться в бессмысленный спор. Что мы часто и наблюдаем: одни возносят до небес, полностью игнорируя неприемлемые высказывания или поступки такой личности, другие только облаивают, не желая замечать положительные вещи».
Сложно сказать, в каком статусе вернется Алексиевич из Стокгольма в Минск. Для одних она стала национальной героиней, для других — символом морального сопротивления Лукашенко, для третьих — некой несуразностью, «недобелорусским» писателем. Она расколола белорусское общество, пусть в этом и не ее вина.
Из нобелевской лекции Светланы Алексиевич: «Что с нами произошло, когда империя пала? Раньше мир делился: палачи и жертвы — это ГУЛАГ, братья и сестры — это война, электорат — это технологии, современный мир. Раньше наш мир еще делился на тех, кто сидел и кто сажал, сегодня деление на славянофилов и западников, на национал-предателей и патриотов. А еще на тех, кто может купить и кто не может купить. Последнее, я бы сказала, самое жестокое испытание после социализма, потому что недавно все были равны. «Красный» человек так и не смог войти в то царство свободы, о котором мечтал на кухне. Россию разделили без него, он остался ни с чем. Униженный и обворованный. Агрессивный и опасный. <…> У меня три дома — моя белорусская земля, родина моего отца, где я прожила всю жизнь, Украина, родина моей мамы, где я родилась, и великая русская культура, без которой я себя не представляю. Они мне все дороги. Но трудно в наше время говорить о любви».
