Цивилизация
— Вы говорили, что сдача в аренду земель китайцам связана с тем, что российский инвестор в регион не идет. Почему же он не идет в регион, а китайцы идут?
— Наша территория — это зона рискованного земледелия. Даже затраты и время не гарантируют хороший результат. А у нас пустующее количество земель в России — и в более благоприятных условиях — огромное. У нашего инвестора есть большой выбор, и он в первую очередь обращает внимание на территории с более благоприятным климатом. Поэтому наш инвестор и не идет.
— Получается, что китайский инвестор берет те земли, которые наши считают невыгодными?
— Для китайского инвестора эти территории понятны с точки зрения климата. Играет роль близость территории Забайкальского края к Китаю. Когда кто-то решает инвестировать в сельское хозяйство, они смотрят земли, которые рядом. Идти ли китайскому инвестору в Брянскую или Оренбургскую области, если они могут реализовать свой проект в близком Забайкалье? Они действуют в этой логике. Сельское хозяйство — очень затратная отрасль, требующая инвестирования на многие-многие годы. Мы в таких «длинных» и дешевых деньгах, в отличие от китайцев, ограниченны.
— В крае уже были подобные проекты? Вообще насколько у вас развито сотрудничество с китайскими компаниями?
— Китайцы присутствуют на этих территориях достаточно давно, еще с дореволюционных времен. Мы тесные соседи. Недавно вышла книжка про нашего легендарного земляка Виталия Соломина. Он родился в Чите. И там в самом начале его детских воспоминаний упоминается колхоз под названием «Красный Китай». Соломин говорил, что они выращивали и вкусные пупырчатые огурцы, помидоры, зелень. Так что присутствие их историческое и составляет много веков.
Но что такое их постсоветское присутствие? Можно сказать, что это нелегальные инвестиции. Приехать с наличными, купить кого-то... Наша задача — сделать эти инвестиции легальными.
Много это или мало — это вопрос реализации самого инвестиционного проекта. Мы не землю сдаем, а инвестиционный проект реализуем! Это как завод построить, только масштабы другие. Сельское хозяйство на одной сотне гектаров не реализуешь.
У нас в регионе 800 тыс. га пустуют, а мы только 100 тыс. отдать в аренду собираемся!
— Все-таки можете привести конкретные примеры аналогичных проектов?
— Более скромные по масштабам были. Под Читой есть тепличные хозяйства с китайским капиталом. Они при нашем климате выращивают там арбузы. Есть проекты и в горнодобывающей промышленности.
— А почему все-таки земля отдается в аренду на 49 лет? Почему нельзя было меньший срок установить для начала?
— Речь шла только о соглашении о намерениях. И там мы указали предельные по нашему законодательству сроки, которые разрешены российским законодательством. А реальные сроки — это вопрос договора. И это немалый путь. Он не завтра состоится. Будет обсуждение муниципалитетов, будут услышаны мнения жителей. Но мы тоже не должны быть собакой на сене. Китайцев бояться — в поле не ходить.
— То есть вы предполагаете, что в реальном договоре будут оговорены другие сроки?
— Это возможно. Скорее всего, так и будет.
— А какие?
— Все равно это рисковый бизнес, длинный, окупаемостью от 10 лет.
И срок сдачи в аренду должен быть соответствующий. Я думаю, что он должен быть не меньше 25 лет, иначе просто никто не придет в этот бизнес.
— А как формировалась цена 250 руб. за гектар в год? Она же ниже рыночной?
— Она формировалась исходя из оценки такого бизнеса. И цена тоже не окончательная. Мы ее проговорили, и теперь будет делаться еще одна оценка.
— Вы говорили, что на предприятии китайцы займут не более 50% мест. Думаете, эта норма будет реально соблюдаться?
— Это достаточно жестко регулируется федеральным законодательством. Хочу подчеркнуть, что предприятие, которое планируется запустить на этих землях, будет российским и все будет регулироваться в соответствии с нашим законодательством.
— А как быть с возможной миграцией? Ведь эти рабочие могут обзавестись семьей. Эта проблема стоит в регионе?
— Такой проблемы нет в регионе. Миграция китайцев находится у нас на четвертом-пятом месте. А на первых местах — бывшие наши с вами соотечественники. Я вам пример привел из воспоминаний Соломина. Там речь идет о 40-х годах, и что-то страшное с тех пор с миграцией произошло? А ведь прошло уже 70–80 лет. Это все фобии.
— Наши эксперты, в частности заместитель председателя Амурского научного центра ДВО РАН Андрей Конюшок, говорят, что у китайцев специфическая агрокультура. Они небрежно относятся к землям, на которых ведут хозяйство.
— Есть Россельхознадзор, есть Роспотребнадзор, Государственная ветеринарная служба, ФМС.
Зачем тогда нужны все органы госвласти, если мы не сможем контролировать процесс? И китайцы-то тоже меняются. Мы о них думаем, как будто живем в 1950-х годах и как будто они до сих пор в своих сельских домах, в жаровнях сталь производят.
Китай ушел далеко-далеко вперед. Поэтому у них и к этим технологиям другое отношение. У них растет средний класс, который хочет получать чистый экологический продукт. Наш предполагаемый инвестор — это легальная компания. Им тоже не нужен скандал. А он будет, если они будут нарушать нормы и законодательство. В этом случае мы просто опубликуем результаты сотрудничества, и это уже будет удар по их имиджу. Им этого не надо.
— Как вы сами думаете, почему на этот проект пошла такая общественная реакция?
— Знаете, это как в хорошей шутке. Человека спрашивают: «Ты как вообще относишься к инвестициям?» Он отвечает: «Классно». Тогда его еще спрашивают: «А к китайскому инвестору?» «Удавил бы!» — отвечает он.
Возникшая дискуссия ставит важные вопросы. Мы опасаемся, что китайцы не будут соблюдать наше законодательство. А это значит, что мы сами считаем, что мы слабы в том или ином контроле.
Говорят о возможной коррупции? Значит, и эта проблема в нашей стране тоже есть. И самый главный вопрос. Почему мы сами не занимаемся подобными проектами?
— Тема вызвала большой интерес. Вы будете согласовывать вопрос об этой сделке наверху, с федеральным руководством?
— С моей точки зрения, вопрос не требует обсуждения на самом верху. Мы не нарушаем законодательство, мы действуем в соответствии с ним. Вряд ли в нашем проекте есть какая-то гостайна, за которую стоило бы опасаться.
— Когда пойдет речь не о намерениях, а о реальном проекте?
— Мы хотим успеть к агротехническому сезону следующего года.
