Цивилизация
В начале ноября Додон вместе с экс-премьером Зинаидой Гречаной встретился с президентом РФ Владимиром Путиным во время одного из кремлевских торжеств — по официальным данным, говорили о работе молдавских граждан в России, но в Кишиневе встреча была воспринята как знак недвусмысленной поддержки социалистов на выборах.
Сам Додон не скрывает, что отношения с Россией являются для его партии внешнеполитическим приоритетом. «Я никогда не боюсь говорить, кто наши друзья. Не важно, у кого там какое мнение. Я твердо стою на позициях и считаю, что будущее Молдовы только рядом с Россией, — заявил Додон в интервью «Газете.Ru». —
Мы не должны стоять на коленях ни перед кем: ни перед Западом, ни перед Востоком. Но без хороших отношений с Россией, без Таможенного союза Молдова просто не выживет».
Идея вступления Молдавии, граничащей с членом ЕС Румынией, в Таможенный союз, судя по всему, привлекает в Москве многих. Социалисты для этого подходящий партнер, они выступают за развитие как политических, так и экономических связей с Россией, переориентацию ее курса «европейской интеграции» на вступление в Таможенный союз и поддержку русского языка как языка межнационального общения.
К тому же дружественное правительство в Кишиневе — это возможность решить выгодно для Москвы проблему Приднестровья.
По словам Додона, дальнейшее движение в Европу означает потерю части страны.
«В этом случае отвалятся Приднестровье и Гагаузия. Движение в сторону Европы означает, что рано или поздно мы потеряем нашу страну, и поэтому мы выступаем категорически против. Кроме этого, и с экономической, социальной точки зрения для нас это очень-очень опасно», — уверен Додон.
Выстраивать новые отношения на политическом поле Молдавии России пришлось заново после того, как в 2003 году лидер местных коммунистов Владимир Воронин внезапно отказался подписать «меморандум Козака» — план урегулирования приднестровского конфликта через федерализацию. Как объяснил позже в интервью «Газете.Ru» сам Воронин, поставив подпись под документом, он бы «похоронил этот процесс навсегда».
Глава Института стран СНГ Константин Затулин считает, что Москва изначально сделала в Молдавии неправильный выбор, «доверившись мнению исполнителей». «Мы преувеличивали степень «пророссийской» ориентации тех деятелей, которые публично делали ставку на эту карту», — объясняет ошибку Кремля Затулин.
По его словам, российское руководство хотело решить приднестровскую проблему примерно так же, как сейчас хочет решить проблему Украины. «Мы хотели создать такую ситуацию, при которой Приднестровье и Молдавия восстановят общее пространство, но при условии, что Приднестровье получит полные гарантии и фактически будет удерживать Молдавию от шагов по направлению к НАТО или к ЕС», — рассказывает Затулин.
Затея не удалась, объясняет он, именно потому, что Москва сделала ошибочную ставку на Воронина. «Мы тогда не оценили степень зависимости этих якобы наших протеже вроде господина Воронина, который одновременно работал и с Западом, и с нами. И какой вывод мы сделали? Прямо противоположный», — говорит Затулин, имея в виду Додона.
Додон — бывший союзник Воронина и министр в его правительстве, в 2011 году покинул компартию и присоединился к Партии социалистов, став ее лидером.
Хотя на фоне эксцентричной фигуры другого оппозиционного лидера Ренато Усатого, также имеющего репутацию «пророссийского» политика, Додон и его социалисты смотрятся респектабельнее, Москва снова наступает на те же грабли, уверен Затулин.
«Сегодня единственным нашим светом в окошке выступает Партия социалистов во главе с Игорем Додоном. Но Молдавия — маленькая республика, где все друг друга знают. И кредитная история каждого молдавского политика хорошо известна. Не уверен, что, поддерживая одного Додона и положив все силы на то, чтобы он составил эффективную оппозицию унионистам (сторонникам евроинтеграции. — «Газета.Ru»), мы поступаем во всех отношениях безукоризненно. Кто-то настолько оказался уязвлен поведением Воронина, что Додон, который кинул Воронина, показался кому-то героем», — добавляет Затулин.
Политика ставки на якобы «пророссийских лидеров» неправильна, так как является чисто ситуативной, а потому не приносит долгосрочного результата, считает секретарь президиума Совета по внешней и оборонной политики Федор Лукьянов. Наиболее очевидный пример провала такой ставки - Виктор Янукович.
Лукьянов приводит в пример США, где политические элиты работают не только и не столько с конкретными партиями и фигурами, а «среди тех слоев населения, что являются носителями определенных взглядов».
В конкретном человеке можно разочароваться, как это, например, произошло с бывшим президентом Грузии Михаилом Саакашвили, но и сменившие его политические силы настроены лояльно к США и Европе, поскольку соответствующие настроения укрепились в обществе, констатирует Лукьянов.
Для Москвы же работа с общественным мнением всегда составляла проблему, ставка делалась на то, чтобы «вырастить» своего кандидата
Так, в середине «нулевых», среди прочих вариантов всерьез рассматривали поддержку в качестве «пророссийского» кандидата в президенты Грузии петербургского бизнесмена Александра Ебралидзе, который уехал из республики еще в подростковом возрасте. В советские времена он даже получил срок за разбойное нападение.
Впоследствии Москва переключилась на бывшую соратницу Саакашвили Нино Бурджанадзе, которая несколько раз встретилась с Путиным уже после российско-грузинского конфликта в 2008 году.
Но хотя интеллигентная выпускница аспирантуры МГУ Бурджанадзе была полной противоположностью Ебралидзе, демонстративная поддержка Москвы ей ни капли не помогла, а возможно, и наоборот: на президентских выборах в Грузии в 2013 году она получила лишь 10% голосов.
Директор Центра политологических исследований Финансового университета при правительстве РФ Павел Салин считает, что ошибка Москвы на протяжении всего постсоветского периода — в «работе либо с действующей властью, либо с теми, кто может прийти к власти здесь и сейчас», в отличие от долгосрочной работы, которую проводят США, обучая будущих лидеров в своих университетах и военных академиях.
Так, кстати, в свое время взаимодействовал и СССР с будущими политическими лидерами в социалистических и развивающихся странах. «Учился у нас, потом становился политиком — это окупалось только через 20–30 лет, но окупалось железно», — говорит политолог.
При этом вера в советский бэкграунд не должна застилать реалии, которые существенно изменились.
Так, высокопоставленный российский чиновник рассказывал «Газете.Ru», что, когда один из влиятельных прибалтийских политиков начал с удовольствием делиться с ним воспоминаниями о комсомольской юности, он поначалу воспринял это как сигнал, однако последующие действия этого политика оказались весьма недружественными по отношению к России.
«К власти приходит новое поколение лидеров, которое не имело опыта работы провинциальным функционерами в большой советской системе, — напоминает Лукьянов. --
Я бы предположил, что люди, не имеющие советского политического прошлого и особого отношения к России, исходят из презумпции окончательности независимого существования своих стран и необходимости построить нормальные двусторонние отношения».
