На публичные слушания о ходе «болотного процесса» пришли около десяти человек, не считая журналистов. Вел мероприятие глава фонда «ИНДЕМ» Георгий Сатаров. По его словам, главная цель слушаний — «разобраться, что на самом деле происходит на процессе».
«Тенденции уже очевидны. Этот процесс по замыслу его организаторов должен быть постановочно-показательным. Они стараются превратить сторону защиты, особенно тех, кто находится в заключении, чья судьба решается в ходе разбирательств, из участников процесса в его объект», — начал адвокат одного из «болотных узников» Николая Кавказского — Вадим Клювгант.
По его словам, обвиняемые по «болотному делу» находятся под стражей без каких-либо оснований: «решению суда о продлении ареста предшествовало два-три невнятных предложения из уст прокурора».
«Суд дописал основания в постановлении и выполнил работу одной из сторон, стороны обвинения», — пояснил Вадим Клювгант.
Он добавил, что из-за содержания под арестом обвиняемым трудно общаться со своими защитниками.
«В нашей жизни очереди почти исчезли, но они остались на входе в тюрьму. Для того чтобы на пару часов встретиться с подзащитным, приходится ждать 5—6 часов, и не факт, что ожидание увенчается успехом», — привел пример адвокат.
Защитник обратил внимание и на условия работы в суде: обвиняемые несколько часов проводят в непроветриваемом автозаке, а в зале заседаний «локоть к локтю» сидят в огороженном помещении, не могут вести заметки и даже не слышат судью. По словам Вадима Клювганта, чтобы пообщаться с подзащитными, сидящими в «аквариуме», адвокатам приходится выстраиваться в очередь.
Но главные претензии защиты заключаются не в этом: адвокаты заявляют о том, что обвинение сформулировано очень нечетко.
«Из обвинения можно понять только то, что наши подзащитные пришли на Болотную площадь. Далее следуют фольклорные истории о неустановленных лицах, которые стали выкрикивать какие-то лозунги, потом другие неустановленные лица стали что-то прорывать. Якобы это привело к возникновению массовых беспорядков. Они как бы возникли сами, но в УК сказано, что это умышленное преступление, если оно неумышленное, то это не массовые беспорядки», — отметил Клювгант.
Отвечая на вопрос, какие доказательства могут быть у обвинения, Клювгант предположил, что они «могут быть какими угодно».
«Отсутствие содержания обвинения будет компенсироваться пустословием в неизмеримых объемах», — ожидает адвокат.
Задача защиты, по его мнению, состоит в том, чтобы показать всем, в том числе и самому суду, характер процесса, чтобы «не создавалась видимость его законности».
Дмитрий Айвазян, адвокат Михаила Косенко, чье дело было выделено в отдельное производство, указал на еще одну специфическую особенность процесса: судья отклоняет все ходатайства защиты, в том числе и по проведению повторной экспертизы состояния Михаила. Обвинение намерено добиться его принудительного лечения.
«Судья не скрывала заинтересованности в ходе процесса. Когда я задавал вопросы свидетелю со стороны обвинения, судья прямо говорила секретарю, что нужно записывать, а что нет», — сказал Айвазян.
Под конец слушаний их участники поспорили: стоит ли известным оппозиционерам приходить на заседания, чтобы привлечь на них больше «публики». Выяснилось, что присутствие на процессе может затруднить вызов оппозиционеров в качестве свидетелей.
«Я берегу Навального и Яшина!» — прямо сказал адвокат Марии Бароновой Сергей Бадамшин.
Итоги обсуждения подвел Георгий Сатаров. Он сравнил «болотное дело» с делом Михаила Ходорковского: «Тогда организаторы хотели запугать 30—40 конкретных человек, сейчас цель — деморализовать все общество. Если мы это допустим, то на наших правах можно ставить крест».