Цивилизация
— Кирсан Николаевич, ваша встреча с Муамаром Каддафи была вашей частной инициативой или вы были посредником, парламентером между российским руководством и Каддафи?
— Я не посредник, не парламентер. Просто я совершал свою поездку по странам африканского континента, у меня была запланирована поездка в джамахирию на январь, но в январе был чемпионат Юго-Восточной Азии, поэтому я попросил перенести визит на конец мая — июнь. По приглашению шахматной федерации Ливии и национального олимпийского комитета я прибыл в Ливийскую Джамахирию 11 июня, визит продолжался два дня.
— Встреча с Муамаром Каддафи планировалась в рамках вашего визита?
— Нет, в рамках этого визита эта встреча не планировалась, у меня были запланированы встречи с руководством Шахматной федерации Ливии, с олимпийским комитетом, с министерством спорта, министерством образования, так как мы проводим программу «Шахматы в школе», и с министром иностранных дел. Эти переговоры у меня были, все завершились успешно, сейчас готовится соглашение с министерством образования, и
с1 октября, мы надеемся, шахматы будут введены в школьную программу в Ливии.
Также в Ливии будут проведены два международных семинара по подготовке тренеров и арбитров, шахматный турнир, и также я попросил поддержать усилия ФИДЕ по признанию шахмат олимпийским видом спорта. Со стороны ливийского руководства я получил поддержку.
И во время встречи с президентом национального олимпийского комитета Мухаммедом Каддафи — это старший сын Муамара Каддафи — я передал соболезнования от себя и своей семьи семье Каддафи в связи с гибелью ближайших родственников. Во время бомбардировок авиации НАТО погиб 29-летний сын Муамара Каддафи, четырехмесячная внучка, два внука-близнеца, которым только исполнилось по два года и еще около 15 родственников, которые находились дома в момент, когда пять бомб НАТО упали на здание. Я выразил соболезнования, Мухаммед сказал, что передаст их отцу. Позже,
когда я находился в посольстве России (заехал поздравить их с Днем России), вдруг позвонил сын Каддафи и сказал, что я могу передать соболезнования его отцу лично, что он ждет меня. Я сел в машину, мы поговорили, посидели где-то около двух с половиной — трех часов.
Сыграли в шахматы, побеседовали.
— Вы поставили в известность кого-то из российского руководства?
— А кого я должен в известность ставить? Я президент Международной шахматной федерации, не работаю в Министерстве иностранных дел, не являюсь посредником, спецпредставителем…
— Но спецпредставитель России по Африке Михаил Маргелов говорил журналистам, что напутствовал вас перед встречей…
— Ну, здесь без комментариев… С Маргеловым Мишей мы давно знаем друг друга, мы с ним в Совете федерации работали, по телефону общаемся, звоним… Я ему сказал, что еду в Ливийскую Джамахирию, что у меня будут там встречи и если есть желание, то вместе можем поехать. Еще я сказал, что если ему какая поддержка нужна с моей стороны по связям, потому что он ни разу не был, а я-то там уже раз двадцать, наверное, был: мы там в 2004 году проводили чемпионат, у меня там много друзей среди руководства… Про встречу с Каддафи я ему не мог говорить, потому что она не запланирована была.
Каких-то полномочий от кого-то, со стороны МИДа, администрации президента, я не получал, потому что в этом не было необходимости.
Позже, после выступления помощника президента России Сергея Приходько, который сообщил журналистам, что Кремль был в курсе деталей визита Илюмжинова в Триполи и поручил Илюмжинову изложить Каддафи официальную оценку Москвы событий в Ливии, президент ФИДЕ подтвердил «Газете.Ru», что у него все же была политическая миссия. «Через меня была передана официальная российская позиция. Она заключается в том, что Каддафи не легитимен. Он на это заявил, что не занимает никаких должностей, так что судить о его легитимности трудно. Это как в Калмыкии: я ушел с поста губернатора, но мне все равно звонят, советуются, наверное, потому что авторитет остался. По мнению Каддафи, выходом из ситуации должно стать прекращение бомбардировок НАТО и начало переговоров. Может быть, во время переговоров он проникнется и решит куда-нибудь уехать», — рассказал Илюмжинов.
— Как вам показался Каддафи? Как прошла встреча?
— Он был расстроен, опечален из-за гибели родственников. Он спрашивал: «За что бомбят?» — ведь много мирных жителей гибнет во время бомбежек. А так он встретил меня на первом этаже (встреча проходила в одном из зданий национального олимпийского комитета. — «Газета.Ru»), мы поднялись на второй этаж, где и беседовали.
То, что пишут, будто он хромой, косой, в госпитале лежит, раненый, контуженный, неадекватный, — это просто западная пропаганда. На самом деле нормальный человек, мыслящий, я думаю, в шахматы не каждый сможет играть.
— А он, вообще-то, сам играет в шахматы? Это он не только вам приятное хотел сделать?
— Нет, ну есть же у нас снимки еще за 2001, 2002, 2003 годы, когда мы в шахматы играли.
— То есть это у вас традиция уже сложилась?
— Он сам предложил, я даже не предлагал ему. У него шахматы в углу стояли, он говорит: «Ну что, партейку сыграем, как обычно?» Я говорю: «Ну давайте…» Он просто не профессионал, я-то профессионал — чемпионом Калмыкии был, чемпионом Москвы, чемпионом вооруженных сил… А он просто любит, ему нравится играть…
— А кто какими играл?
— Он белыми, я черными. Испанскую партию разыграли.
— Все шло к вашей победе?
— Ну, он коня «зевнул», я мог сразу выиграть, но неудобно как-то… Он очень старался, боролся, держался до последнего.
— И все закончилось ничьей…
— Ну, мне неудобно было обижать, я все-таки в гостях нахожусь…
— А как он видит будущее свое и Ливии, об этом говорили?
— Конечно, говорили, об обстановке. Он говорит, что не понимает, он уже устал говорить, что нужно садиться за стол переговоров, что пора прекратить бомбардировки, в которых гибнут люди. Я сам когда был там, мы в министерство образования ехали, там разбомбленный госпиталь был: натовцы бомбили здание парламента, промахнулись — разбомбили госпиталь. Или хотели разрушить телевышку, промахнулись — полквартала разнесли. И он готов сесть за стол переговоров и договариваться с НАТО — что они хотят. Он говорит: Россия воевала же в Чечне в 1994 году,
если бы НАТО признала независимость Чечни и правительство во главе с Ельциным нелегитимными, небо над Москвой беспилотной зоной и заморозили бы все российские счета — это нормально было бы?
Он говорит: «Это же внутреннее дело наше, я готов провести выборы, договориться, должности дать…» Ну, не он должен должности дать, а народ. Я понял по встрече, что с их стороны очень большое желание вести переговоры, а со стороны НАТО такого желания нет.
— А Каддафи не просил вас что-то кому-то передать, как-то повлиять на ситуацию?
— Он просил, чтобы я своим авторитетом как-то помог восстановить мир. И не только он, я же и с шахматистами там встречался, с людьми, они говорят, что не понимают, почему их бомбят.
— Вы что-то намерены предпринять для этого?
— Ну я же официально заявил об этом. А повлиять — как я могу повлиять? Только через журналистов, чтобы открытость, гласность была, чтобы журналисты правду писали о том, что там творится.
— А что там происходит, какая обстановка в Триполи сейчас?
— Я приехал туда на машине, пол-Ливии объехал, и, когда мы приехали в гостиницу, телевизор был включен на ВВС, где передавали, что повстанцы захватили два города, через которые мы только что проехали. В одном из этих городов мы останавливались, кофе в кафе попили. А по телевизору сообщают, что там идут ожесточенные бои. А на самом деле там на перекрестках регулировщики в белой форме стоят.
И никаких повстанцев нигде я не видел.
В Триполи мы приехали вечером, погода была хорошая, и мы вышли погулять. Все улицы были освещены, тихие, спокойные. Мы походили без охраны, на следующий день зашли в кафе рядом с министерством образования, никакой охраны не увидели. Да и у самого Каддафи толпы охранников я не увидел. То есть обстановка спокойная. Есть проблема с бензином: километровые очереди за горючим, потому что натовцы все перекрыли. В магазинах продукты есть, напротив нашей гостиницы был рыбный рынок, там свежую рыбу продают. Народ спокойный, никаких перестрелок в городе нет.
По ночам бомбят, да, ночью я слышал на окраинах взрывы. И днем постоянно беспилотник летает над Триполи.
— И никаких боев вы не наблюдали?
— Нет, хотя я пять часов по Ливии ездил.
— Каддафи не собирается уезжать из страны?
— Нет, а зачем ему уезжать? Это же его родина! Он так и сказал: «Здесь, на этой земле, я потерял свою приемную дочь, сына, трех внуков, почему я должен уезжать куда-то?» Никакой речи об отъезде Каддафи не идет. Он говорит о переговорах, о том, что народ Ливии хочет переговоров.
— Если переговоры начнутся, вести их будет Каддафи?
— Нет, там есть избранная власть — президент, правительство, МИД и т. д. А вот вы, журналисты, не понимаете, что в Бенгази власти нет. Там же нет правительства. У меня спрашивают, почему в Бенгази не поехал. Да я с удовольствием, но посольства иностранных государств находятся в Триполи, там же находится законно избранный парламент и законно избранное правительство.
— Вы имеете в виду, что среди повстанцев нет лидеров, с которыми можно было бы договариваться?
— Да дело не в лидерах, Каддафи говорит, давайте проведем выборы. Пусть народ изберет своего президент, правительство, депутатов. Народ пусть решит… А переговоры, по его словам, нужны с НАТО: что им нужно — нефть, газ, золотовалютные запасы? Потому что разговоры про права человека — это как сказка про белого бычка.
