Цивилизация
«Путин и Медведев оба решение принимали»
Роман Баданин: — Правда, что пост президента Ингушетии осенью 2008 года вам предложили не в первый раз?
— Не предлагали. Мнение спрашивали.
Р.Б.: — Давно ли? Что ответили?
— Четыре года назад. В 2004-м, 2005-м. Ежегодно потом спрашивали мнение: как я думаю, как я поступил бы? Я говорил, что не надо менять руководителей часто, надо просто помогать руководителю. В том числе и Мурату Зязикову.
Р.Б.: — Собеседование проводил Сергей Нарышкин?
— Да. Не было попыток навязать что-то. Я сказал свое мнение. Считаю, мол, что руководить субъектом должны гражданские люди, политики. Военным, заслужившим отдых, нужно дать, как в царское время, усадьбу, крепостных. Пусть он отдыхает и лекции читает. И говорю искренне: «Не вижу себя на этой должности и считал бы, чтобы там был какой-нибудь там экономист». Но когда уже на уровень первых-вторых лиц вышли… В армии так уж не принято спорить… И воспитание у нас такое... Не то что заставили, а соединили все разговоры и договорились.
Р.Б.: — Кто — первый, кто — второй? Владимир Путин или Дмитрий Медведев пост предлагал?
— Беседа была и там, и там. Думаю, они оба решение принимали, имея доверие к Нарышкину. Первая беседа была у Медведева, вторая — у Путина, потом опять у Медведева.
Р.Б.: — Конкуренты у вас были?
— Не интересовался.
Р.Б.: — Какие задачи поставил вам президент, когда был решающий разговор?
— Стабилизировать обстановку и сплотить общество. Побольше в народ, побольше с народом, побольше общаться с людьми. Задача была только в этом. В остальном мы тебе поможем, заверили они. Сейчас это подтверждается, помощь идет.
Р.Б.: — Вы не почувствовали, что кадровая политика Медведева отличается от той, что была при Путине? Ведь Зязиков считался креатурой силовиков, к которым относят и нынешнего премьер-министра…
— Если у вас в подчинении есть ваша креатура, пусть, к примеру, даже родственник. Вы видите, что не получается у него, и вы что, его не поменяете ради дела? Вы же не будете смотреть, что это ваша креатура?
Григорий Шведов: — Ну почему, очень долго не меняли некоторых президентов. В Карачаево-Черкесии, несмотря на противостояние общества и власти, не меняли президента Мустафу Батдыева. В Северной Осетии Александра Дзасохова, который был руководителем республики до и во время захвата заложников в Беслане, долго не меняли. И здесь, в Ингушетии, это было неожиданностью.
— Вы вопрос задали, я отвечаю. Я не связываю это с чем-то там, с кадровой политикой. Просто считаю, что это плановые или по обстановке замены, но ни в коей мере какое-то там расхождение взглядов президента с премьером правительства или еще что-то. Это стечение обстоятельств.
Р.Б.: — По вашему ощущению, президент вам доверяет?
— Как же иначе?
Деньги могут не дать
Р.Б.: — В начале года Медведев был в Ингушетии, обещал оказание финансовой помощи на 29 млрд рублей, что в разы больше бюджета республики. В каком сейчас состоянии ее перечисление?
— Нет пока перечислений. У нас пока этап утверждения стратегии развития республики. Эта задача стоит ориентировочно до 1 июля 2009 года.
Г.Ш.: — Она будет опубликована или это будет внутренний документ?
— Будет опубликовано. Каждое село должно знать, сколько денег на село, на район выделяется. Все будет расписано до 2015 года: когда, что, в каком селе, районе будет строиться. Чтоб люди знали, что садик, как бы они ни просили, раньше чем через 15 лет у них не появится.
Р.Б.: — Эти 29 млрд обещали еще до начала «плавной девальвации». Эта помощь сейчас реально стоит меньше. Будете ставить вопрос об увеличении в связи с инфляционным коэффициентом и изменением курса?
— Мы проговаривали этот вопрос в том числе с Алексеем Кудриным — исчисление c учетом курса доллара. Естественно, увеличение помощи возможно.
Р.Б.: — Насколько?
— Думаю, что, если кризис пройдет в течение 2010 года, деньги из центра будут увеличены где-то на 50%.
Р.Б.: — Допускаете, что центр может сказать наоборот: «У нас тут кризис, нам не до этого»?
— Вполне допускаю. Потому что, если нам не дадут 29 млрд, мы вытянем, а вот если уральскую промышленность не вытянуть, она провалится.
Р.Б.: — Задержка помощи сейчас обсуждается в каком-либо виде?
— Нет.
Р.Б.: — Пока нет?
— Надеюсь, слова «пока» не будет…
Г.Ш.: — Кризис до Ингушетии дошел? Он проявляется в росте безработицы?
— Радуюсь тому, что у нас нет тяжелой промышленности. Конечно, это огорчает, но в данной ситуации нам плюс. Мы не ощущаем кризиса.
Тем более мы жесткое указание отдали всем, кроме нефтегазпрома, рабочие места не сокращать. И, в принципе, сокращений у нас нет.
Г.Ш.: — Вы говорили, что будете развивать промышленные объекты, говорили, что благодаря им с 57% до 35% упадет безработица…
— Если мы программу развития до 2015 года доделаем — то у нас получается 30–35% безработица. Для Ингушетии было бы нормально.
Р.Б.: — Сокращение госрасходов и штата чиновников из-за кризиса есть?
— Как и сам, всем чиновникам предписал летать только эконом-классом. На 40% снизил командировочные расходы. А увольнений не будет.
Р.Б.: — В Москве много бизнесменов ингушского происхождения. Вы к ним обратиться не хотите? Собрать их, может, поговорить?
— Cобирал. С администрацией президента я это проговаривал. Мы планируем их представить председателю правительства и президенту.
Р.Б.: — Можете назвать их фамилии?
— Паланкоев, Келигов, Парагульгов, Яндиев. Человек 30 мы собрали.
Р.Б.: — Давайте я вам одно имя назову — Михаил Гуцериев?
— Нет. Во-первых, он не в Москве. А во-вторых, если он не в Москве, как я могу с ним общаться? Я приглашал его братьев, но они находились в отъезде, заняты.
Р.Б.: — Есть мнение, что из-за кризиса влияние Москвы в кавказских регионах упадет. В первую очередь подавляющее большинство регионов дотационное, уровень дотаций может снизиться. Во-вторых, социальные причины: безработицы и так много, она может вырасти, увеличится социальный протест. Вы верите в такой прогноз?
— Не верю. Пусть мы — на дотации. Центр всегда найдет, пусть не такую сумму, которую выделял, когда даже будет очень все тяжело. И регион поймет, люди поймут, что сегодня надо жить так, какую возможность имеем.
Наоборот, в дотационных республиках кризис народу даст понять, что мы должны сами производить. Это приучит людей к самостоятельному труду, от которого многие отвыкли. Я не стесняюсь этого — в Ингушетии сейчас многие отучились от огорода, от работы. Они ждут, когда придут деньги, сверху кто-то даст. Я думаю, что иногда кризис на пользу был бы.
«Они не ваххабиты, просто у них свое мнение»
Г.Ш.: — Многие молодые ингуши до сих пор берут в руки оружие. Мы видим по статистике, что до сих пор очень много происходят нападений в январе, в декабре. Что необходимо делать, чтобы изменить ситуацию? Ваша инициатива с молодежным парламентом связана с тем, чтобы давать молодежи какую-то возможность заявить о себе легально, в публичной политике, может быть, даже?
— Кроме слов, молодежи пока ничего нельзя дать. Мы втягиваем их в спорт, создадим молодежный парламент. Я с молодежью встречаюсь и, чтобы их как-то занять чем-то, говорю, что есть комитет по молодежному контролю. В селе, районе строятся заводы, фабрики, дома, еще что-то — они должны ходить контролировать. Мы говорим, что молодежь из этих комитетов должна участвовать в контроле за ЕГЭ, чтобы не было взяток. Я сейчас решение принял, что с этого года все, кто будет выпускаться из вузов, независимо от того, есть или нет рабочие места, будут приниматься на работу на договорных условиях. То есть обязаловка. Выделим из бюджета деньги, чтобы молодежь практиковалась.
Г.Ш.: — Молодежь и религия. При Руслане Аушеве религиозные лидеры играли в обществе большую роль. Сейчас мы боимся об этом говорить?
— 99% молодежи Ингушетии религиозны. Они искренне верят, ходят в мечети, молятся. В этом направлении тоже работа идет. Мы сейчас создали аналитический центр, куда входят пять человек, опять же молодых ребят, по разным течениям ислама, существующим в Ингушетии.
Мы пытаемся проверять, как обучают в мечетях, как обряды проходят, программами по телевидению просвещать. И изучать проблемы той молодежи, которая не хочет вместе со всеми ходить в мечеть.
Принято говорить, что это ваххабиты, но я не считаю, что они не ваххабиты. Просто у них есть свое мнение. И работать с ними через их родителей, убеждать, заставить их ходить всех вместе — путь они молятся по-своему, но все в мечети. Раз, два, три, десять раз — они привыкнут.
Г.Ш.: — Списков не ведется тех, кто «неправильно» молится?
— Ни в коем случае. Я жестко предупредил МВД и муфтияту посоветовал — ни в коем случае их не преследовать.
«Аушев сенатором не будет»
Р.Б.: — Некоторые, кого называли оппозиционерами при Зязикове, теперь в вашей команде или по крайней мере вы с ними советуетесь. Это продолжится?
— Я не считаю их оппозицией. Потом у них нет идей уйти от России в Америку, хотя они их выдвигали определенное время назад. В-третьих, они образованные, нормальные ребята, с головой дружат, поэтому никаких расхождений у нас нет.
Я с ними общаюсь, советуюсь. Раз в месяц собираю руководителей всех неправительственных организаций. Хотя можно без них, но я понимаю, что с ними надо общаться, работать.
Если я почувствую, что кто-то хочет играть на этом, я, конечно, все пресекаю. У меня есть советник Муса Плиев, я сегодня буду с ним общаться, он заявил официально, что прокурор республики должен уйти. А я ему объясню: если ты хочешь так заявлять, то ты лучше уйди, потому что ты можешь так заявлять не как официальный советник президента, а находясь за забором. Являясь же моим официальным советником, не имеешь права.
Р.Б.: — Руслана Аушева в команду не зовете?
— Аушев не вредит — уже помощь. Когда мне надо, я не стесняюсь и к нему обращаюсь. Мы с ним уже два раза встречались после моего назначения. Где мне нужен был совет, он мне давал хороший, тем более у него большой опыт.
Г.Ш.: — А с Зязиковым общаетесь?
— Да. Совершенно не стесняясь, обращался к Зязикову. Я хочу, чтобы и Аушев, и Зязиков, и Евкуров общались, сидели вместе, чтобы народ видел. Как бы мы друг к другу ни относились, считаю, что так должно быть.
Р.Б.: — Вы будете менять своего представителя в Совете федерации Иссу Костоева?
— Я человек прямой. Я сенатору сказал при всем народе, что сенатор, который не согласен с моим мнением, не может быть моим представителем в СФ. Поменяем в течение месяца. Центр не будет против.
Р.Б.: — Аушев сенатором не станет?
— Нет.
Г.Ш.: — Ингушского омбудсмена тоже думаете какого-то более деятельного привлечь? Есть какие-то идеи на этот счет?
— Того, кто сейчас (Карим-Султан Кокурхаев. — «Газета.Ru»), мы поменяем. Он изжил себя как правозащитник.
«Амнистировать всех боевиков»
Г.Ш.: — В республике возобновились похищения. Существенный резонанс в республике вызвало похищение Мусы Даурбекова. Есть много оснований думать, что это правоохранительные органы организовали.
— Кажется, дело криминальное. Вот сейчас похитили бывшего главу администрации Албогачиева. И Даурбеков, и Албогачиев, и еще одна женщина, которая была расстреляна, и три человека, к которым вооруженные люди входили в дом, — они все проходили через определенный банк, дававший им кредиты. Мы здесь отслеживаем чисто криминальную историю. Тем более Даурбеков в этот день должен был в Россельхозбанке получить большой кредит. Просто есть правозащитники, которые на фоне каждого такого похищения пытаются выделиться. Я уверен, что это чисто уголовные преступления.
Р.Б.: — Вы верите, что кровную месть остановите?
— 23 случая кровной мести остановлены. Один случай длился 70 лет, с 30-х годов, с 40-х годов.
Г.Ш.: — А как насчет современных кровников. Ведь у Зязикова и Мусы Медова, которых обвинили в убийстве оппозиционера Магомеда Евлоева, есть кровники.
— Есть современные дела. Я не хочу зацикливаться на Медове, Зязикове, Евлоеве. А как будет по этому делу… Оно имеет слишком политический резонанс, я думаю, что там от отца Евлоева ничего не зависит. Там нет других кровников. Там есть отец, который должен сказать «прощаю» или «не прощаю».
Р.Б.: — Вы президенту и премьеру предлагали какие-то меры по борьбе с терроризмом??
— Нет секрета, я подал предложение амнистировать всех членов НВФ.
Г.Ш.: — Таким же образом, как в Чечне это было организовано?
— Да.
Г.Ш.: — На какой срок и с какого момента?
— Не знаю, я подал предложение. Реакция в Москве положительная. Потому что я обосновал. Даже если ни один из боевиков не сдастся, в любом случае плюс есть, потому что мы идем навстречу. А если сдадутся, введем строгий режим контроля.
Г.Ш.: — Cоциализация предусмотрена? Рабочие места, возможность адаптироваться…
— Без этого нельзя.
Г.Ш.: — В Чечне Рамзан Кадыров им предложил взять в руки автоматы и встать на другую сторону.
— Это я категорически исключаю.
(Полный текст интервью опубликован на сайте «Кавказского узла»)
