Цивилизация
— Борис Алексеевич, вы написали заявление о выходе сразу и из партии «Единая Россия», и из одноименной думской фракции. Почему так решительно?
— Во-первых, я уже давно голосую не так, как фракция и партия. По регламенту в партии есть принципы солидарного голосования. Как только я вошел во фракцию, я написал руководству, что для меня как одномандатника логично голосовать солидарно с позицией партии, к примеру, по президентским вопросам, раз уж нас объявили президентской партией. Однако есть вопросы, не имеющие к этой традиции отношения. Например, вопрос о монетизации льгот.
К тому же мне не нравится единомыслие в партии под лозунгом «Мы с президентом!».
На деле же у нас происходит путаница в понятиях. Именно поэтому и нужны партийные дискуссии, чтобы выработать и без суеты принять правильные решения. Я уже неоднократно публично высказывал свою позицию: своей позиции у партии нет. Например, были статьи по партийной работе «Услужливый медведь опаснее врага», «Проснется ли медведь или возродится СПС?», в них я говорил, что невозможно работать без идеологии, прикрываясь только лозунгом.
— Многие депутаты-одномандатники не выходят из фракции, хотя, может, и хотят. При этом они не члены партии, но во фракцию входят, чтобы сделать что-то для своего региона. Такие, как генерал-майор Николай Безбородов, Борис Резник. Почему вы решили порвать и с фракционной работой?
— Знаете, за этот год я при помощи фракции не сделал для своего региона ничего. Все, что мне удавалось, я мог пробить только как бывший замминистра образования. С Минэкономразвития, с Минздравом у меня хорошие отношения. Я помимо того что самостоятельно голосую, уже на протяжении года пишу служебные записки руководству фракции и партии, где сообщаю, как надо выстроить работу фракции. Я не получил ни на одну ответа. Потом я начал писать публичные статьи о партстроительстве. Даже написал в газету «Единая Россия». Не знаю, нравилось это руководству или нет, но спустя четыре месяца опубликовали мою статью, что партия фактически разделена на четыре группы, как в начале ее появления.
— Не выходя из партии, жестко критикует ее инициативы московский мэр Юрий Лужков. Вас эта критика вдохновляет?
— Знаете, позиция Лужкова отражает положение в рядах «Единой России». Позиция сильная, но она скорее напоминает последние письма Ленина к партии.
Юрий Михайлович хотел бы скрестить НЭП с социализмом. Это устроит многих представителей той части элиты, которая хочет жить и работать в своей, а не «в этой» стране. Но у меня есть ощущение, что могут возникнуть другие фигуры, как в 20-е годы прошлого века быстро набрал силу политический центрист Сталин. Тогда слева был Троцкий, справа – Бухарин. Думаю, сейчас многое зависит от появления на политическом поле крупной фигуры. Где появится такая личность, тот и победит.
— Так вы выходите, потому что не удалось обратить внимание партийцев на свои предложения?
— У меня нет каких-то личных амбиций. У меня очень корректные отношения с коллегами из партии. Мы договорились, что расстаемся в хороших традициях. Я считаю, что партия сегодня на подъеме: полсотни губернаторов, все стремятся получить членство, поэтому меня нельзя обвинить, что я бегу, как крыса с корабля. Однако вместе с подъемом, на мой взгляд, в партии серьезный системный кризис. Нельзя сделать партию по принципу «каждой твари по паре» и «верхи решили, низы исполнили». Поэтому я предлагал размежеваться, чтобы объединиться по идейным принципам.
Посмотрите на такие партии, как КПРФ и часть «Родины». Они сближаются независимо от личных симпатий и антипатий, потому что стоят на идейно близких позициях. Они хотят «не, задрав штаны, бежать в ВТО», а сохранять национальную самобытность. Перегибая палку, они нередко и весьма эффективно демонстрируют проявления национализма.
Боюсь, что «Единая Россия», в отличие от них, повторяет путь ушедшего в политическое небытие «Нашего дома России», в котором было «каждой твари по паре».
Часть из «того дома» ушла в левые, другая – в правые. Политическая жизнь кота Леопольда недолговечна.
— В последнее время кое-кто из руководства единороссов говорит о том, что в партии может появиться либеральное крыло. Это ли не начало дискуссии?
— Это все разговоры про крылья. Один спрашивает: будем крылья делать? Другой говорит: нет, будет партия без крыльев. Но это все разговоры.
— Так почему внутри «Единой России» нет никакой дискуссии?
— Не понимаю, но знаю одно. Большевики в годы гражданской войны проводили дискуссии по проблемам развития страны. Когда же они заменили дискуссии тотальным единомыслием, политическая партия стала элементом бюрократической системы государства. Все это привело к 1991 году. Думаю, что «Единая Россия», едва родившись, стала повторять худшие ошибки КПСС.
— Вас не отговаривали от выхода из партии?
— Отговаривали. Беседы велись и после того как я написал заявление. Я отметил, что не против поговорить и с Грызловым, но дал понять коллегам, что не изменю своей позиции. Самое тяжелое для меня – принять решение. Я принципиальный политический центрист. О своей центристской позиции я писал еще тогда, когда мои нынешние коллеги были далеки от нынешних позиций. В КПСС я вступил в 1985 году и был одним из шести членов благовещенского горкома партии, кто выступил против создания Компартии РФ. Я считал, что эта инициатива разрушит страну. Поэтому моей позиции уже 20 лет. Но я сторонник активного центра, но не болота. Вот в чем разница. Я вижу, что партия на подъеме, но в ней зарождается старое КПСС. Поэтому мне было тяжело уходить.
— А если президент возглавит «Единую Россию», у нее появится идеология?
— Я убежден, что Путин обязан возглавить «Единую Россию». Просто нынешнее состояние многоголового руководства загоняет партию в ловушку, из которой сложно будет выбраться. Нельзя относиться к идеологии как к чему-то чуждому, называя себя прагматиками. Так недолго превратиться в безыдейную клановую структуру или, проще говоря, в «болото». Надо не «быть с президентом», а надо стать партией с четкой и ясной идеологией и программой действий. Спасение для партии – крупная политическая фигура.
Кроме того, хочу обозначить еще одну проблему для правящей партии. Практику простых решений. Монетизация льгот показала, что подобная простота власти может привести страну на грань катастрофы. Нынешняя нехватка толковых управленческих кадров приводит к абсолютной ответственности одного человека – президента Владимира Путина. Это беда для него самого и для власти вообще, потому что означает крах управления. Невольным признанием этого краха являются слова Лужкова, который не видит на посту президента никого, кроме Путина.
— Вы будете независимым депутатом или войдете в одну из фракций?
— В ближайшие полгода ни в одну из фракций или депутатских объединений входить не планирую.
