Цивилизация
Я живу в Италии 10 лет. За это время я успела отвыкнуть от ряженки и кефира, потом от гречки. Я успела забыть о том, как можно принимать душ, не выключая воду на намыливание, и даже о том, что зимой в квартире можно ходить в майке и трусах, а не в подобие лыжного костюма с начесом.
И все-таки есть вещи, которых мне по-прежнему не хватает. В следующий раз, когда мои такие душевные русские клиенты (здесь я работаю гидом и организатором путешествий) спросят меня: «Что привезти с родины?», я непременно отвечу: «А привезите Новый год!»
Вы удивитесь: чем, чем может быть плох Новый год в бесснежной Европе, в окружении красивых витрин, с возможностью долгих прогулок по украшенным проспектам без всякой боязни отморозить нос, уши и ноги?
Потерялся в праздниках
Новый год в католической Европе, а тем более в Италии — это все-таки жалкий прихлебатель Рождества. Это к Рождеству начинают готовиться сознательно и заранее: украшают балконы гирляндами в форме Вифлеемских звезд, покупают на импровизированных уличных прилавках эффектные красные цветы, которые здесь тоже называют «рождественскими звездами» (по-русски — «молочай красивейший», или «пуансеттия»), достают из кладовок рождественские вертепы или даже ездят на специальные ярмарки вертепов, чтобы купить произведение ручной работы (а их иногда мастера делают с середины лета).
Это под Рождество организуют разнообразные благотворительные акции и концерты, и главное, это к ужину сочельника и рождественскому обеду ответственнейшим образом готовятся хозяйки, выжидая последний момент перед резким повышением цен, чтобы купить все самое вкусное, но обязательно соответствующее традиции (в нашем южноитальянском Бари морепродукты на ужин, ягненок на обед).
При этом никто не отменял и приготовление традиционных сладостей, которое занимает в уважающих себя итальянских домах весь декабрь: чтобы было чем угощать родственников. Рождеством начинается кулинарный марафон, длящийся в Италии почти три недели: после Рождества ведь есть же еще праздничный день святого Стефана, а 6 января католики отмечают день Представления волхвам, который для детей, смешивая христианские традиции с языческими, переделали в день Бабы-Яги (по-итальянски Бефаны), приносящей сладости послушным и уголь сорванцам.
Самый темный период года словно специально пережидают за столом, за которым одно блюдо сменяет другое, а в перерывах домочадцы и гости играют в карты, пьют крепкие настойки и грызут миндальные печеньки и шоколад.
Этакий день пирующего сурка. Новый год вроде как оказывается в самой гуще этих праздничных событий, но именно поэтому в них теряется и теряет ауру сказочной, волшебной, единственной в своем роде ночи, в которую все возможно.
Кстати, даже на итальянских открытках фраза «С Новым годом!» встречается лишь как факультативное добавление к куда более частому «Счастливого Рождества!».
Такая разная полночь
Принимая русских туристов в Бари, я часто сталкиваюсь с недоумением по поводу графика работы местных ресторанов: как это — ужин не раньше девяти? разве можно в такое время вообще есть? Такое же недоумение наверняка охватило бы и итальянца, если бы он попал в Россию в канун Нового года: как это — ужин в полночь? зачем же так страдать?
Встречать Новый год на голодный желудок итальянцы считают преступным, поэтому праздничный банкет у них может начаться и в девять, и в восемь вечера, а у некоторых особенно усердных даже в шесть. Почему в шесть? Да потому, что к полночи с основным меню нужно уже разобраться и перейти к торту и шампанскому, бокалы с которым и будут поднимать в последние секунды года. В общем, когда в России еще только предвкушают веселую ночь со всеми ее эмоциями, глупостями и сюрпризами, в Италии сокрушенно держатся за животы и зевают от переедания.
Кстати, если вы подумали, что тортом и шампанским банкет таки заканчивается, то вы просто не знаете итальянцев. В качестве счастливой приметы (благополучия и процветания) они придумали есть на Новый год вареную чечевицу со свиной колбасой «котекино»: каждая чечевичина означает монетку — чем больше съешь, тем богаче будешь.
Естественно, чтобы примета сработала, делать это нужно в самом начале наступившего года, то есть — правильно! — непосредственно после торта и шампанского!
Если учесть, что в вашем желудке уже находится пять закусок, по крайней мере одна паста и одно горячее с гарниром, можете представить, какую бурю разных чувств вызывает аромат свинины с чечевицей, появляющийся ровно в тот момент, когда вы пытаетесь загадать желание с бокалом шампанского.
Так выпьем же
Как раз в этот момент борьбы чечевицы с шампанским ностальгия по русскому Новому году, скажу вам, достигает кульминации. Подспудное желание «подвести итоги» и набросать план захвата следующего года не находит путей реализации в долгом итальянском банкете: эти люди совершенно не умеют произносить тостов!
Когда тебя впервые приглашают за длинный-длинный новогодний стол итальянской семьи, ты приходишь в предвкушении того, что все эти солидные дядюшки будут поднимать бокалы, говорить красивые итальянские речи и, как в фильмах, передавать тебе мудрость, накопленную за свою дольче-виту.
Но оказывается, что дядюшки больше заинтересованы в политике и футболе, а тетушки — в обсуждении всех деталей приготовления праздничных блюд. Общение за длинным итальянским столом разворачивается по принципу перекрестного обстрела: никто не разговаривает с соседями по столу и никто чинно не ждет, пока говорящий закончит свою мысль.
Каждый участник банкета словно специально заводит беседу с тем, кто сидит от него дальше всех, перекрикивая через стол, и уже минут через десять в общем гаме ничего не разобрать, а собеседника читают по губам.
Фоном обязательно будет работать телевизор, по которому в Новый год тоже не показывают ничего особенного (в Италии и новогоднего кинематографа практически не существует), так что в праздничный вечер в телепрограмме можно даже наткнуться на какой-нибудь повтор старого футбольного матча. Время от времени кто-то из галдящих случайно может оглянуться на телевизор и даже крикнуть «гол!», но включенным «ящик» держат скорее так, за компанию.
И вот ты, со своим русским желанием подводить итоги, «завершать» и «начинать», чувствуешь смертельную тоску от всех этих рецептов, от неизменного Берлускони, от футбольных схем и от Феррари, и тебе хочется треснуть кулаком по столу, чтобы все притихли, и сказать наконец что-нибудь сакраментальное про уходящий год.
Но итальянцы — что с них взять, они же не знают тостов солиднее «чин-чин» и «Аугури!» («Поздравляю!»). А если вдруг и приходится им выслушивать что-то более длинное, ставят на стол бокалы и отвлекаются на разговорчики — ну за что с ними вообще можно пить! Такая тоска берет, что прям иди и вешайся на ближайшей пальме с новогодней мишурой.
Новый год придумали мы
В общем, не хватает итальянскому Новому году чувства завершенности. Ощущения рубежа, перехода — пусть и мнимого — в новое состояние, в новое время. Не хватает безумства, связанного с такими моментами перехода, радостной вседозволенности и доброго дурачества.
Все это в Италии словно смещено на несколько месяцев вперед, в жаркую середину августа, когда всей страной уходят они в главный отпуск года и живут пару недель по принципу «И пусть весь мир подождет».
Тогда-то, на раскаленных пляжах в окружении близких, они подводят итоги и строят планы. Совершают глупости и решаются на безумные жесты. Из августовских каникул можно вернуться совсем другими, а можно найти новое место для жизни и новую стезю, а 31 декабря — это все-таки ночь чечевицы, настольных игр и фейерверков на площади или с балкона.
Сейчас мне начинает казаться, что знакомый нам до боли волшебный Новый год придумали в Советском Союзе, когда все остальные «чудесные» праздники были упразднены. И загадывание желаний, и вероятность самых невероятных встреч, решений, признаний, и твердая решимость не спать всю ночь, чтобы встретить новое во всеоружии — с бенгальским огоньком в венке из мишуры под новогодней елкой поедающими мандарины.
Мандарины у нас тут под окном, а все остальное — привезите, пожалуйста.
