Цивилизация
— Насколько спортивные качества человека зависят от генов, а насколько они могут тренироваться?
— Данные исследований на близнецах говорят нам, что примерно 70% спортивных качеств зависит от генетики и 30% от факторов внешней среды — это тренировки, психология и т.д. Этот коэффициент наследуемости изучали, как обычно делают, на близнецах, сравнивая монозиготных и дизиготных близнецов.
— Какие гены в большей степени влияют на спортивные достижения?
— Это группы генов, которые отвечают за состав мышечных волокон, за артериальное давление, сосудистый тонус стенки, за обмен веществ и, в частности, переключение метаболизма с углеводного на жировой. Группы генов, которые отвечают за мотивацию, насколько спортсмен мотивирован на высокий результат. Есть и такие группы генов, которые определяют противопоказания для занятий каким-либо видом спорта, например, гены наследственной кардиомиопатии, тромбофилии и т.д. В этих случаях спорт может быть провоцирующим фактором для развития сердечного приступа или другого недуга.
— А как гены определяют предрасположенность к разным видам спорта? Насколько я знаю, есть «гены спринтеров» и «гены стайеров»?
— В первую очередь гены определяют предрасположенность к типу нагрузки. Спринтер и стайер — это тип нагрузки. Нагрузки могут быть либо интенсивными, либо длительными. Спринтеры хорошо приспособлены к коротким интенсивным нагрузкам, стайеры — к длительным. Некоторые исследователи выделяют пять типов нагрузки: спринтер, стайер и еще три промежуточных типа. Далее надо понять, как эти типы нагрузки реализуются в разных видах спорта. В беге, лыжах, коньках, плавании одним лучше подойдут короткие дистанции, другим — длинные.
— Расскажите про генетический паспорт спортсмена, который вы разработали.
— В генетический паспорт входит генотипирование по всем тем генам, о которых мы говорили. Но суть разработки не только в генотипировании, но и в правильной интерпретации его результатов. Что мы можем дать на выходе спортсмену, как он может воспользоваться этими результатами? Они могут ему помочь в оптимизации процесса тренировок, в тактике проведения дистанции, подсказать какие-то технико-тактические моменты: когда ускориться, когда поберечь силы. Например, в лыжном спорте: если человек спринтер по своей природе, ему надо начинать финишное ускорение за 100–200 м до финиша, а стайеру надо ускоряться значительно раньше. Это информация не только для спортсмена, но и для его тренера.
Есть еще такие гены, как ген дезаминазы, отвечающий за синтез АТФ, энергетической молекулы. Людям, у которых есть недостаток по этому гену, рекомендуется делать большие паузы между тренировками. Например, если хоккеисты тренируются три раза в неделю, то этим ребятам лучше тренироваться два раза в неделю, потому что они могут не восстановиться. Плюс еще есть восстановительная медицина. При разных генетических вариантах назначение тех или иных лекарственных препаратов будет эффективно или неэффективно, так как лекарства усваиваются по-разному. Для реабилитации важно, как у человека происходят восстановительные процессы в организме, а это тоже определяется генами. Одному можно, скажем, через три дня после травмы давать нагрузки, другому через пять дней, третьему можно уже через день. И гены могут это подсказать.
Генетические особенности важны и для питания спортсменов. Если он, например, быстро расходует энергию, то ему необходимо дополнительное компенсирующее питание, например, углеводное, которое быстро усваивается. Другому же не нужно никаких дополнительных «подкормок».
— Используется ли сейчас ваша разработка спортсменами и тренерами?
— На государственном уровне у нас еще нет такого понимания. Мы в свое время организовали координационный генетический совет и думали, что ведущие генетические школы будут помогать в формировании олимпийских и других задач в спорте. Но, к сожалению, в нашем государстве существуют теневые круги, выделившие одну-единственную лабораторию, которая занимается генетическим тестированием олимпийских и других сборных.
— То есть эта область монополизирована?
— Да, она монополизирована, и проблема даже не в том, что они там плохо работают. Просто когда одну задачу обдумывают 10 или 20 человек, это большая разница на стадии интерпретации генетических данных. Они могут качественно провести генетическое тестирование и положить его на полку. Но что с ним делать? Многие спортсмены обращались к нам с просьбой интерпретировать данные, которые не мы получили. Ну а так к нам обращаются люди частным образом, какие-то группы спортсменов обращаются.
— А есть ли среди них члены олимпийской сборной в Сочи?
— Я не могу назвать фамилии, но есть.
— Скажите, а как ваши генетические данные можно использовать для детей, которых родители отдают в тот или иной спорт?
— Мы работали с юными хоккеистами. Вот отдали ребенка в хоккей, у одного хорошо получается, у другого плохо. Нужно понять почему. В первую очередь родителей, конечно, интересует, подошел или не подошел вид спорта и нет ли каких-то противопоказаний со стороны здоровья. Мы генотипируем ребенка и говорим родителям: хоккей не совсем ваш вид спорта по типу нагрузок. Это скоростно-силовой вид спорта, и мы иногда рекомендуем им найти альтернативный вариант. Или же подсказать тренеру режим тренировок, который позволит достичь максимального результата. Ведь зачастую бывает, что в 18 лет спортсмен заканчивает карьеру, не начав ее, потому что ему генетически не подходит данный тип нагрузок.
— Позволяет ли генетический паспорт отслеживать применение допинга?
— Мы в свое время пытались написать грант в ВАДА на разработку антидопинговых систем, но в Европе российские исследования в этом направлении не интересны, поэтому грант мы не получили.
— А есть ли мировые аналоги генетических паспортов? Войдет ли это в будущем в мировую практику?
— Что касается генетического тестирования в мире, то известная компания 23andMe подпортила репутацию этого направления тем, что они работали с пациентами, минуя врачей-генетиков. Связь между мутацией и появлением заболевания очень сложная, а люди этого не понимают. Генетическое тестирование определяет только риск, выше он или ниже по сравнению со средним по популяции. Поэтому должна быть консолидация генетической лаборатории, пациентов и врача.
— Ну это касается любого генетического тестирования. А как в спорте? Пользуются ли генетическим паспортом зарубежные спортсмены?
— В какой-то момент эти исследования стали закрытыми, европейцы не публикуют работы по генотипированию спортсменов, особенно своих спортсменов высоких достижений, потому что это национальное достояние
— Но сами спортсмены его используют?
— Я думаю, что они это используют, но открытой информации об этом нет.
— И последний вопрос. В спорте постоянно ставятся все новые рекорды, в то время как физические возможности человеческого организма, очевидно, имеют какие-то пределы. Возможны ли дальнейшие рекорды без допинга? И есть ли какие-то генетические резервы в этом плане?
— Я думаю, что есть резервы, связанные с индивидуальным подходом к организму. Бывает, что один спортсмен выиграл золото и выложил все, что мог. А другой очень близко к этому подошел, но ему не хватило мотивации на победу. Еще один талантливый спортсмен не попал в сборную из-за травм. Если мы сможем одного мотивировать, а у другого предупредить травмы, у нас будет резерв, который позволит еще выше поднять результат.
— А генетический резерв в виде благоприятных мутаций поможет новым рекордам?
— Конечно. Индивидуальные возможности человека, заложенные в его геноме, еще не осмыслены. Мы используем их далеко не на 100%.