Цивилизация
Фэтшэйминг
Человек с лишним весом совершенно нетолерантно именовался в старых детских книжках толстяком или толстухой. В лучшем случае это был просто комический персонаж, в худшем – отрицательный, прожорливый, жадный и глупый.
Один из самых ярких представителей – пятилетний, но уже крайне неприятный буржуй Петя из стихотворения Маяковского «Сказка о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий».
Пролетарский поэт не стесняется в выражениях. Петин отец, торговец сластями, «очень толстый, очень лысый, злее самой злющей крысы», каждый день несет домой мармелад и кренделя и объедается вместе с сыном, причем весьма неприглядно: «Петя взял варенье в вазе, прямо в вазу мордой лазит. Грязен он, по-моему, как ведро с помоями».
Конец у обжоры трагичный и комичный одновременно – мальчик лопается от переедания, а все съеденное буквально сыпется на голову худым пролетарским детям.
Второе место в условном рейтинге противных толстяков занимают герои сказки Олеши «Три толстяка», задыхающиеся от собственного жира тираны, которые «забрали все железо, весь уголь, весь хлеб, добытый руками бедного, голодного народа».
Впрочем, проходные тучные герои тоже не вызывают симпатии. Например, безымянный доктор из повести Ю. Томина «Шел по городу волшебник»: «Кроме портфеля в руках у него были теперь еще и толстые свертки. Из одного кулька выглядывали толстые сардельки, и дядька придерживал их толстыми пальцами. Да и сам он стал как будто еще толще и еще противнее улыбался своими толстыми губами».
Или совершенно незначимая для сюжета школьница в книге Ю. Ермолаева «До отважных трусишек»: «Вишню, на которой за все четыре года не появилось ни одной ягодки, Надя прозвала Марковской, потому что толстушка Таня Маркова тоже никогда никому ничего не дает и ничем не делится с подружками».
И даже пухлый коротышка Пончик из трилогии Н. Носова со временем превращается из забавного любителя сладкого в жадного и ленивого персонажа, да еще и предприимчивого – попав на Луну, Пончик организует, хотя и ненадолго, бизнес по продаже соли.
Абьюз и токсичность
В хрестоматийный список «ухаживаний» советского школьника входили два пункта: носить портфель и дергать за косы. Причем оба пункта вызывали у писателей одинаковое умиление. Если на портфель нужно было еще решиться – вдруг засмеют, то проявлять симпатию в форме агрессии не возбранялось.
В книге Л. Матвеевой «Мы в пятом классе» главная героиня Таня влюблена в мальчика Диму, но тот отдал свое сердце первой красавице Свете. Он пускает ей в глаза солнечные зайчики, задирает, швыряется песком, а Таня смотрит на это с завистью и тоской.
Когда девочка переходит в другую школу, то влюбляется в Максима, который оказывает похожие знаки внимания другой популярной девочке – задирает и портит вещи. Понятное дело, из симпатии.
«Он тебя не бьет, он тебя цепляет. Нравишься ты ему, поэтому он и цепляет», – заявляет одна из подружек красавицы.
В какой-то момент Тане, наконец, «повезет» – Максим набьет ей снега за шиворот, толкнет и убежит, оставив Таню в счастливом недоумении.
Впрочем, достаться девочке может и за знаки внимания. Например, в стихотворении А. Барто «Первая любовь» мальчик приходит в ярость, поскольку героиня Наташа слишком ярко проявляет чувства, то вздыхает, то смотрит, то промокашку протягивает. «Алик вышел из себя! Поступил он с ней жестоко, отлупил после урока». Судя по всему, это выглядит смешно и мило. «Так вот с первого свиданья начинаются страданья», – заключает Барто.
Конечно, есть книги и про другие отношения, но тема «мальчишки – хулиганы, девчонки – плаксы и ябеды» весьма популярна. Даже среди сказочных персонажей: в Цветочном городе, где живет Незнайка, «малыши очень гордились тем, что они малыши, и совсем почти не дружили с малышками. А малышки гордились тем, что они малышки, и тоже не хотели дружить с малышами… потому что среди малышей часто попадались такие, которые не могут спокойно пройти мимо малышки, а обязательно скажут ей что-нибудь обидное, даже толкнут или, еще того хуже, за косу дернут».
Авторитарное воспитание
Родители в советских книжках присутствуют, в основном, фоном – как некий карающий и контролирующий орган. Будешь плохо учиться и приходить домой невовремя – от мамы попадет, прогулок лишат. Воспитательная функция сводится к проверке дневника, чистоты одежды и ушей.
Впрочем, бывают и более яркие представители. Например, Залетаева-мама из книги И. Пивоваровой «Тройка с минусом или происшествие в пятом «А» – просто иллюстрация для книги «как вырастить ребенка-перфекциониста»: она так откровенно гордится дочерью-отличницей и приходит в такой ужас от случайной четверки, что получившей еще и тройку Ане не остается ничего другого, как украсть школьный журнал.
И, конечно, если ребенок ведет себя плохо, виноват в этом только он, а уж никак не папа с мамой.
Они могут разозлиться, обидеться, объявить бойкот или вообще уйти – как взрослые из книги С. Михалкова «Праздник непослушания», сбежавшие от «ужасных детей» под покровом ночи – пусть живут сами.
Папа и мама плохи лишь в одном случае – если нещадно балуют (читай – мало ругают) своих детей. Например, как родители Алеши в книге Людмилы Петровны Васильевой-Гангнус «Азбука вежливости»: они целыми днями развлекают сына, кормят сладостями и заваливают подарками.
Неудивительно, в такой семье можно превратиться в дракона – в самом прямом смысле слова. Или в мимозу – в переносном, как герой стихотворения С. Михалкова, не готовый «стать пилотом, быть отважным моряком, чтоб лежать за пулеметом, управлять грузовиком».
С.Михалков «Праздник Непослушания»
Иллюстрация В.ЧижиковойЕсли от чтения физически плохо – выберите другую книгу
Психолог Катерина Демина посоветовала, как следует выбирать литературу для ребенка.
По ее словам, не стоит относиться к советской детской литературе с восторженным придыханием – там были как и хорошие книги, так и совершенно проходные, нравоучительные, написанные исключительно для того, чтобы сформировать у советского ребенка определенные взгляды. Какие-то книги просто пережили свое время, считает эксперт.
«Например, сказочные романы Волкова про Элли могли впечатлить тридцать лет назад, но, очевидно, что в сравнении с «Гарри Поттером» они проиграют. Кроме того, многие повести и рассказы, которые мы читали в детстве, по сути, детскими и не являются.
Например, тот же «Белый Бим Черное ухо»: большинство современных взрослых вспоминают, как захлебывались слезами во время чтения и не чувствовали ничего, кроме ужаса от творящейся на страницах несправедливости», — утверждает психолог.
Г.Троепольский «Белый Бим Чёрное ухо »
Иллюстрация А.СлепковаСпециалист обращает внимание, что литературу обязательно следует выбирать, ориентируясь на возраст ребенка, так как книга должна выполнять свои возрастные задачи.
«Мир ребенка до пяти лет – это мир мифа, где родители всемогущи, а ты сам – бессмертен, поэтому детям так интересны сказки и легенды. Потом он начинает задумываться о смерти – и хорошо, если взрослые не замалчивают эту тему и помогают ее осмыслить. С семи лет ребенка, как правило, волнует устройство мира – незаменимыми будут энциклопедии, книги про путешествия, а также отношения со сверстниками. Подростки задумываются о своей роли во взрослом мире и об отношениях романтических», — обращает внимание эксперт.
По мнению Катерины Деминой, родителям стоит обращать внимание на личные ощущения при чтении – это важный маркер. Если последний раз какая-то книга открывалась много лет назад, то перед тем, как предложить ее ребенку, следует самому перечитать ее.
«Если кажется, что автор манипулирует, пытаясь вызвать определенные эмоции, если во время чтения физически плохо – выберите другую. Обратите внимание на личность автора – она всегда проявляется в книжке. Если это добрый, веселый, талантливый человек – книга будет заряжать его энергией», — утверждает психолог.
Специалист убеждена, что не нужно любыми способами ограждать ребенка от каких-то сцен лишь потому, что они пугают родителей, поскольку у детей другое восприятие. При чтении ребенок ассоциирует себя с главным героем, поэтому, например, сцены бунта в «Трех Толстяках» его впечатлят, но не заденут – ведь он хочет быть похожим на храброго Тибула, Просперо или Суок.
«Кстати, горькая обида при мысли, что ребенок не хочет любить те книги, что любили мы сами – это тоже выражение страхов взрослых, страха смерти – что ты уйдешь и не продолжишься в своих детях, которые хотят читать Риордана и Роулинг, а не Катаева и Носова», — заключает Катерина Демина.