Цивилизация
В «Тараканище» Корнея Чуковского изображен Сталин
А как на самом деле: верится с трудом, но нет
Страшный, усатый и беспощадный тиран из детской книжки невольно наводит на мысли о другом, вполне реальном персонаже, который держит своих подданных в железных рукавицах. Если включить фантазию, то можно пойти и дальше.
Например, посчитать, что лихие обезьяны, которые «подхватили чемоданы и скорее со всех ног наутек» – это эмигранты, а храбрый воробей, расправившийся с Тараканищем – не кто иной, как Никита Сергеевич Хрущев с его докладом о развенчании культа личности.
Картину портят лишь цифры. Сказку про страшного и ужасного усача писатель создал весной 1921 года, Сталин же был избран Генеральным секретарем ЦК РКП(б) лишь в 1922 году, а бояться его начали значительно позже.
Но даже современники Чуковского не всегда в это верили.
«Когда я сказал Казакевичу (советский писатель – «Газета.Ru» ), что я, несмотря ни на что, очень любил Сталина, но писал о нем меньше, чем другие, Казакевич сказал: А «Тараканище»?! Оно целиком посвящено Сталину. Напрасно я говорил, что писал «Тараканище» в 1921 году, что оно отпочковалось у меня от «Крокодила», — он блестяще иллюстрировал свою мысль цитатами из «Тараканища», — вспоминает Чуковский в книге «Дни моей жизни».
Впрочем, писателю не раз доставалось за «политический» подтекст. В «Днях моей жизни» есть история про злоключения другой сказки, «Крокодила»: «Так как сейчас процесс убийц Кирова, Волин (журналист, партийный деятель – «Газета.Ru») головокружительно занят — и поймать его по телефону — вещь почти невозможная. Вчера в Детгизе я наконец дозвонился до него — и он сказал мне, что считает, что «Крокодил» — вещь политическая, что в нем предчувствие Февральской революции, что звери, которые, по «Крокодилу», «мучаются» в Ленинграде, — это буржуи, и проч., и проч., и проч. Все это была такая чепуха, что я окончательно обозлился».
Ослы в «Незнайке в Солнечном городе» Николая Носова – пародия на стиляг
На самом деле: скорее всего, нет
Напомним сюжет: Незнайка получает волшебную палочку, но распоряжается магией не слишком разумно. Например, превращает в ослика коротышку по имени Листик. Раскаявшись, он отправляется в зоопарк, чтобы вернуть Листику прежний вид, но по ошибке делает людьми двух настоящих ослов — Брыкуна, Пегасика. А заодно одного лошака (в книге это животное описано как нечто среднее между лошадью и ослом) по имени Калигула.
Новоиспеченные коротышки ведут себя не лучшим образом – вызывающе одеваются, хулиганят, обижают прохожих. Их многочисленные последователи во всем копируют экс-ослов: начинают носить «широкие желто-зеленые брюки и пиджаки с узкими рукавами» и слушать дикую музыку под названием «какофония» в исполнении модного (так и хочется добавить «джазового») оркестра «Ветрофон», где один из коротышек «играл на консервной банке, другой пел, третий пищал, четвертый визжал, пятый хрюкал, шестой мяукал, седьмой квакал; остальные издавали другие разные звуки и били в сковороды».
Для борьбы с этим явлением милиционер Сапожкин предлагает высмеивать хулиганов-ветрогонов «в газетах и журналах, рисовать на них карикатуры, сочинять разные стишки и рассказики об их проделках — тогда они сразу исправятся и поумнеют».
Каких-то общеизвестных подтверждений, что Носов высмеивал стиляг, не сохранилось. На мысль о пародии может натолкнуть разве что время создания: книга вышла в 1958 году, а субкультура стиляг была популярна в СССР в период с 1940-х по начало 1960-х годов.
Но в целом ветрогоны напоминают представителей многих субкультур, а пародии и карикатуры, предложенные Сапожкиным, вообще были излюбленным способом борьбы с недостатками. И это не только «сегодня будет слушать джаз, а завтра родину продаст». Например, в другой книге Носова, «Витя Малеев в школе и дома», одноклассники высмеивали Витю за любовь к подсказкам в школьной стенгазете.
И почти наверняка перед писателем не ставили задачи «сверху» вывести стиляг в смешном и нелепом виде. Напротив, идея ввести в идеальное общество коротышек столь неидеальных персонажей подверглась критике.
В сборнике «Жизнь и творчество Николая Носова» С. Полетаева есть глава, написанная редактором С. Миримским, «Человек из детства».
Там он рассказывает, что при чтении сказки про город будущего, каким, несомненно, выступает Солнечный, у многих возникли вопросы к ветрогонам – откуда взялись они в таком прогрессивном месте. Сам Носов, по словам автора, «затащил его в укромный угол» и «долго толковал о наших взрослых предрассудках, мешающих спокойно видеть простые вещи, об изнурительной нашей бдительности, побуждающей искать в книгах то, чего в них нет, наконец, о неумении и нежелании взглянуть на содержание книги глазами детей».
В общем-то можно последовать его совету (и даже не задумываться над тем, зачем герою детской книги имя Калигула).
Карлсон из трилогии Астрид Линдгрен – плод воображения больного ребенка
На самом деле: точно нет
В Интернете часто можно встретить рассуждения на тему того, что в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил был плодом воображения Малыша, замкнутого и одинокого мальчика, возможно, даже страдающего психическим заболеванием. А Фрекен Бок якобы просто подыгрывала маленькому воспитаннику.
Можно долго рассуждать на тему глубинной психологии и вымышленных друзей, но любой поклонник трилогии с легкостью опровергнет теорию. Ведь на протяжении всех трех книг Карлсона видят самые разные люди.
В первую очередь, семья Малыша на его дне рождения: «Дверь открыл папа. Но первой вскрикнула мама, потому что она первая увидела маленького толстого человечка, который сидел за столом возле Малыша. –
Этот маленький толстый человечек был до ушей вымазан взбитыми сливками.
– Я сейчас упаду в обморок… – сказала мама.
Папа, Боссе и Бетан стояли молча и глядели во все глаза.
— Видишь, мама, Карлсон все-таки прилетел ко мне, – сказал Малыш. – Ой, какой у меня чудесный день рождения получился!»
Помимо родителей Малыша, с Карлсоном знакомятся Кристер и Гунилла, а также другие дети, для которых он устраивает выступление с «ученой собакой Альбергом», дядя Юлиус, жулики Филле и Рулле, господин Пек с телевидения и – главное – редакторы газеты, куда лучший в мире укрощатель домомучительниц является за вознаграждением. Ведь он раскрыл тайну спутника-шпиона над Вазастаном, о чем и сообщало издание в статье со снимком Карлсона.
«А под этим заголовком была помещена фотография с видом Вестерброна и летящим над ним – да, тут ошибки быть не могло, – летящим над ним Карлсоном. Его портрет был тоже помещен в газете. Он стоял и с улыбкой указывал на свой пропеллер и на кнопку на животе».
Шах и мат!
Аслан в «Хрониках Нарнии» Клайва Стейплза Льюиса – это Иисус Христос
На самом деле: скорее да, чем нет
В цикле сказочных повестей содержится множество самых разных отсылок – к мифам, легендам и даже реальным событиям из жизни автора. Например, в самом начале первой из книг, «Лев, Колдунья и платяной шкаф» четверо детей Пэвэнси приезжают в дом к чудаковатому профессору Дигори Керку, чтобы спастись от бомбежек в Лондоне.
В доме Льюиса под Оксфордом во время Второй мировой войны действительно жили несколько девочек, приехавших из Лондона. Конечно, Нарнию в шкафу они не обнаружили, зато с удовольствием слушали его волшебные истории, которые и стали позже книгами.
После выхода «Хроник Нарнии» маленькие читатели завалили Льюиса письмами, на которые он всегда старательно отвечал. В одном из них, адресованном девочке Патрисии из графства Суррей, он подробно рассказал, как связаны создатель Нарнии, лев Аслан, убитый и позже воскресший, и Иисус Христос вкупе с остальной библейской символикой:
«…я вовсе не пытаюсь «представить» реальную (христианскую) историю в символах. Я скорее говорю: «Вообразите, что существует мир, подобный Нарнии, и что Сын Божий (или Императора Страны-за-морем) приходит его искупить, как пришел искупить наш. Что бы получилось?» Может быть, в конечном счете получается примерно то же, о чем ты думаешь, но все‑таки не совсем».