Цивилизация
— Вы пришли в шоу-бизнес не только с собственными песнями, но и хитами своей мамы, Валентины Легкоступовой. Почему решили исполнять песни конца 80-х?
— У меня всегда была мечта дать жизнь тем маминым песням, которые не получили широкой огласки, и порадовать ее поклонников новыми версиями уже всем полюбившихся песен. Хорошей музыки с правильным посылом, на мой взгляд, сегодня очень не хватает, а песни той эпохи как раз могут похвастаться мелодичностью и правильными, добрыми смыслами. Я считаю, что такую музыку было бы здорово слушать новому поколению, поэтому, как говорится, дело за малым, но за самым главным. Не испортить, а дать вторую жизнь.
— Что вы почувствовали, когда впервые услышали песню «Ягода-малина»?
— Смотря о какой версии мы говорим. Если о маминой, то я была совсем маленьким ребенком, когда впервые ее услышала и полюбила. Прекрасная, искренняя, легкая история о любви. Конечно, будучи малышкой, такие выводы я еще не сделала, но, со слов бабушки, напевала ее постоянно, местами по-детски, путая буквы и слова.
Если же мы говорим о новой вариации: когда я впервые услышала ее «в готовой версии», то с облегчением выдохнула, поняв, что нам удалось сделать главное, не испортить и не опошлить легенду. Мне повезло сделать эту песню с профессионалами своего дела, которые выложились на все 100, прописали живые инструменты и сделали ее ностальгически современной, что, на мой взгляд, было очень сложно. За что им огромное спасибо. Так что мне новая версия очень понравилась.
— Вы начинаете певческую карьеру уже будучи мамой двух дочек. Не страшно так резко менять свою жизнь?
— Это решение, принятое совсем не спонтанно. У меня два высших музыкальных образования и большое количество пройденных музыкальных конкурсов, наград и участий в различных концертах. Но я делала перерыв в музыкальной карьере для главного предназначения — материнства и создания семьи. Сегодня, будучи зрелым человеком, снова ступать на эту дорожку уже гораздо легче. Страшно идти в темноте, не имея ориентиров, не будучи подготовленным и не имея внутреннего стержня. Зрелость же как раз все это дает, к тому же — стрессоустойчивости больше, да и четко осознаешь и понимаешь, в каком направлении идти. А еще за моей спиной сегодня есть мой главный ангел хранитель — моя мамочка.
— Как ваша семья отнеслась к решению выйти на сцену?
— У нас в семье принято поддерживать друг друга в любых правильных начинаниях. Один за всех и все за одного — это про нас. Мы стоим друг за друга горой и стараемся подставить плечо там, где это возможно, поэтому моя семья целиком и полностью меня поддержала, за что я им безумно благодарна.
— Как отреагировали дочери, когда вы объявили о намерении сделать карьеру в шоу-бизнесе?
— Прекрасно. Они давно меня «пинали», говорили, что хотят, чтобы мама пела не только во время готовки и в домашнем концертном зале. Но мне категорически не нравится слово «шоу-бизнес», я предпочитаю избегать этого термина. Не люблю его. Со стороны звучит как что-то не про музыку, а про хайп, совмещенный с выкачкой бабла. Это совершенно не про меня — и уж точно не про то, чему меня учили. Я предпочитаю называть это дело музыкальной карьерой. Тех, кто занимается шоу-бизнесом, полно, а тех, кто занимается музыкой и кто может похвастаться народной любовью, мало. Надеюсь, что мне как раз удастся ее завоевать.
— Ваши дочери занимаются музыкой? Есть ли вероятность, что в будущем мы увидим продолжение вашей музыкальной династии?
— Да. Старшая занимается вокалом и фортепиано. У нее хороший голос и определенно есть харизма и желание себя проявить. Младшая занимается фортепиано и посещает занятия по актерскому мастерству. Ей ближе театр, у нее чудесная память — и она потрясающе умеет перевоплощаться.
Я считаю, что династийность — это правильно и очень здорово. Так и должно быть — и не только в творческих сферах, но и во многих других. Как показывает практика: дети идут по стопам своих родителей. Мы же, как губки, впитываем то, что видели. Так почему бы и не «выдать» все лучшее, что мы видели, и передать навыки и знания новому поколению?
— В одном из интервью вы говорили, что знаете четыре языка. А какие именно?
— Русский, английский, французский, украинский. Сейчас изучаю иврит. В будущем хочу выучить португальский. Очень уж мне нравится этот язык по звучанию. Такой томно-мечтательный и интригующий.
Я считаю, что изучение языков — это постоянная тренировка мозга и памяти, к тому же прекрасное саморазвитие. Ведь когда человек перестает развиваться, он начинает деградировать. Поэтому работа над собой — это то, что, на мой взгляд, необходимо каждому из нас.
— Почему, на ваш взгляд, сегодня у молодых людей пользуются популярностью кавер-версии хитов 80-х?
— Потому что не хватает той искренности, которая была в тех песнях. Той легкости, той простоты и в то же время осмысленности. Как принято говорить: «Все новое — это хорошо забытое старое». Но если это старое было добрым и положительным, значит — его всегда будет приятно переосмысливать спустя время и оживлять в памяти.
— Планируется ли у вас концертный тур?
— Для начала нужно подготовить творческий материал для такого тура. Но не скрою, что в будущем такие планы имеются.
— Мама поначалу была против вашей артистической карьеры. Какие аргументы она приводила, когда пыталась вас отговорить? Как вам удалось убедить ее в том, что вам нужно учиться в Гнесинке?
— Да, мама действительно хотела мне иной судьбы — менее тернистой. Она говорила, что профессия певицы очень сложная — во многом приходится себе отказывать. К тому же голос — очень хрупкий инструмент, который может в любой момент сломаться. Да и мир шоу-бизнеса настолько полон подводных камней и неискренности, что подойдет далеко не каждому. Но мое желание петь было намного сильнее любых запретов. И будучи студенткой первого курса юридического, я тайком забрала оттуда документы и принесла их уже на вступительные экзамены в РАМ им. Гнесиных, где в комиссии сидела моя мама.
— Дома был скандал?
— Да. Но мне удалось настоять на своем и убедить семью, что именно этот путь сделает меня счастливой. Я получила зеленый свет. Но все равно дала обещание, что юридический диплом будет стоять на полке. Это обещание я выполнила, в итоге получила свое третье высшее образование — и на полке стоял диплом МГИМО юриста-международника.
— После вашего рождения мама ушла со сцены в декрет, а затем не смогла найти свое место в новых условиях. Вы когда-нибудь обсуждали с ней это?
— Когда мама уходила в декрет, страна была одной, а вернулась она уже в совершенно другой мир, где место музыки отошло на второй план и как раз начал появляться «шоу-бизнес» с особым уклоном на бизнес. Это был период, когда поменялся не только государственный строй, но и музыкальный мир. Место на Олимпе начали занимать «поющие трусы», бессмысленные песни, а голос и талант начали отходить на второй план.
Мама никогда не хотела подстраиваться под нечестные правила игры. Она всегда говорила, что каждый артист должен иметь свое лицо и индивидуальность, поэтому у нее не стоял вопрос адаптации.
— Она жалела о том, что оставила сцену на несколько лет?
— Сожаления у нее никогда не было, потому что она тоже считала, что главное женское предназначение — это материнство и оно уж точно стоит любых творческих амбиций.
— Для публики и журналистов вы неизбежно будете «дочерью Валентины Легкоступовой». Как вы к этому относитесь? Будете бороться с этим — или вас это не смущает?
— Так это же здорово! Я безумно горжусь тем, кем была моя мама. Профессионалом своего дела. Певицей с большой буквы. Профессиональным музыкантом. Честным, добрым и правильным человеком, имевшим народную любовь, которую не купить ни за какие деньги. К тому же, я никогда не ставила себе цель перепеть маму. Я ставила себе цель перепеть по-новому некоторые ее песни и дать им новую жизнь. И я буду безумно горда быть ее достойным продолжением.
— Валентины Легкоступовой не стало несколько лет назад при странных обстоятельствах — после серьезной черепно-мозговой травмы. Идет ли расследование обстоятельств, при которых она ее получила?
— Пока я с уверенность не могу сказать, что результаты расследования окончательные, рассказывать о них я не имею права. Все станет известно в свое время.
— Вы полагали, что к гибели вашей матери имел отношение ее тогдашний муж Юрий Фирсов. Подтвердились ли ваши догадки? Как вы отнеслись к Фирсову при первом знакомстве?
— Я считаю, что моя мама попала в зависимые отношения с дешевым актером погорелого театра и абьюзером, который «вцепился» в нее ради пиар-кампании своей яхтенно-прокатно-перевозочной темы. Эти отношения получили трагическую развязку. Более того — наша семья столкнулась с продолжением всего этого спектакля и абьюза после маминой смерти. Психологическое насилие в виде оскорблений и грязной лжи о всей нашей семье продолжилось в эфирах федеральных каналов. Я со страхом, дикой болью в душе и ужасом вспоминаю это время… Была ли его прямая вина или нет — пусть решает следствие и суд Божий.
— Можно ли ждать, что загадка гибели Валентины Легкоступовой, наконец, раскроется?
— Да, можно и нужно. Я искренне верю, что справедливость и правда должны восторжествовать, несмотря на усилия лживых актеров погорелого театра и хайпожоров.