Цивилизация
— Аскар, в «Нулевом пациенте» вы играете молодого врача Кирсана, который в числе первых распознает эпидемию и пытается предотвратить ее самые страшные последствия. У вашего героя есть реальный прототип?
— Нет, я не играл какого-то реального человека. Просто такой собирательный образ.
— Кирсан — обаятельный герой, в первую очередь своим человечным подходом к работе. Что для вас в его образе было самым интересным?
— Я со временем понял, что ключ к этой роли — клятва Гиппократа, которую он как врач давал. Для меня именно в этом заключается его бескомпромиссность, идейность и профессионализм.
— Действие сериала происходит в 80-е. Что читали и слушали при подготовке к роли, чтобы погрузиться в ту эпоху?
— Я больше читал какие-то документальные вещи, связанные с тем временем. Например, много читал про калмыков. Но куда больше я просто общался с теми, кто хорошо помнит ту эпоху, со своими родителями, например. Еще в театральном институте имени Щукина, в котором учился, есть калмыцкий курс, и я с ребятами-калмыками, которые там учатся сейчас, тоже разговаривал. Меня особенно интересовала их ментальность. От них же я узнал очень много о Республике Калмыкии, о ее трагической и очень тяжелой судьбе, об отношении самих калмыков к власти и так далее.
Кадр из сериала «Нулевой пациент»
Пресс-служба «Кинопоиск»— Намечается интересная тенденция: вы не первый раз работаете с актерами, пробующими себя в режиссуре. В «Нулевом пациенте» второй режиссер — Евгений Стычкин. До этого был фильм «Тренер» Данилы Козловского. Есть разница в том, как работают на съемках чисто режиссеры и режиссеры с актерским бэкграундом?
— Это хороший вопрос. Да, разница ощущается. Если честно, с режиссерами-актерами мне комфортнее работать, потому что они в силу своего актерского опыта внимательнее относятся к артистам. В этом проекте мне Женя Стычкин очень помог в материализации моего персонажа. А вообще на проекте было два режиссера: Сергей Трофимов и Женя Стычкин. Сергей отвечал за техническую и визуальную часть, а Женя был очень внимателен именно с актерской точки зрения. Потому что актер все равно подмечает особые тонкости в актерской игре своих коллег, которые может не всегда увидит режиссер. Женя — максималист, судя по тому, что и как он сам делает в кино, и я такой же. Мы с ним одинаково стремились сделать свою работу в лучшем виде, чтобы каждый дубль был лучшим в истории кинематографа (улыбается).
— Кто из коллег вас восхищает?
— Нравится Юра Борисов, Кирилл Пирогов и Джаред Лето (смеется).
— Неожиданное трио. Чем нравится именно Джаред Лето?
— Он невероятный, на мой взгляд. Идеал настоящего артиста, потому что сам уже давно вышел из привычных актерских рамок, из рамок музыканта — и стал очень большой звездой.
— А Юра Борисов и Кирилл Пирогов чем восхищают?
— Кирилл восхищает своей преданностью идеалам, театру, в котором служит, профессионализмом и беззаветной любовью к тому, что он делает. А в Юре Борисове нравится, как он работает, как сумел сохранить в себе студенческий запал и обрамил его в большой профессионализм.
— В своих соцсетях вы признались, что один из самых памятных фильмов в вашей жизни — комедия «Я, снова я и Ирэн» с Джимом Керри. Как относитесь к жанру комедии и хотелось бы сыграть смешного героя?
— Мне бы очень хотелось. А в этом фильме Джим Керри дает настоящий мастер-класс (смеется). Да, мне бы очень хотелось сняться в комедии, но именно к комедийному жанру я подхожу осторожнее всего, потому что на уровне сценария тяжело понять, не превратится ли это все по итогу в какую-то пошлость. Ведь именно в комедии эти полутона особенно важны, и сложно предугадать, каким получится итоговый результат. С другими жанрами это не так опасно. Например, когда я читал сценарий «Нулевого пациента», было сразу понятно, каким получится сериал. И так же было с «Тренером». В таких историях и в таких жанрах нет той опасности уйти куда-то не туда, но она есть в комедиях, потому что комедия — хрупкий жанр.
— Юмор может быть разным. Вам самому какой юмор ближе?
— Я смеюсь со смелости. Мне нравятся стендап-комики и когда юмор ходит по краю, но не проваливается в пошлость. Комики получаются такими эквилибристами, которые балансируют между тем, чтобы удержаться на этом канате или упасть с него. Если назвать конкретные имена, то это будут Луи Си Кей и Дэйв Шаппелл, с них я смеюсь всегда.
— Вы бывали в Голливуде. Какие впечатления от поездки? Есть ощущение, что это место как-то особенно вас — как актера — заряжает?
— Я был там простым туристом и впечатления получил именно туристические. Нет, ощущения, что это место меня может как-то особенно зарядить, не возникло. Аналогичное ощущение было в Каннах, кстати. Я там был не на фестивале, а просто как турист — и не испытал ничего особенного.
— То есть магия в воздухе не разлита?
— Нет, как по мне, в Карелии этой магии больше. Вот там кажется, что это особенное место: другая природа, другие внутренние ощущения, начинаешь ловить какие-то особые сигналы (смеется). А находясь в Голливуде или в Каннах — больше себе чего-то лишнего надумываешь. Кажется, ну вот я здесь, я должен испытывать какие-то особые чувства, но этого не происходит. А в Карелии у тебя будто не остается выбора, ты просто не можешь не ощущать эту мощь.
— У вас за плечами несколько громких релизов: помимо «Нулевого пациента», уже состоялась премьера второго сезона «Эпидемии», в которой вы исполнили одну из главных ролей. Учитывая череду больших проектов, кажется, что мы говорим с вами за миг до большого прорыва. У вас есть предчувствие, что слава уже близко?
— Ближе, чем год назад, наверное… Но вообще я стараюсь об этом не думать.
— Какие у вас вообще ощущения от развития своей карьеры? Чем довольны, что пока не удалось сделать?
— Хочу сыграть рок-музыканта (смеется).
— Может как раз Джареда Лето и сыграете.
— Да, будет такое его переосмысление на азиатский манер (смеется). Но если серьезно, я очень доволен тем, как все складывается, доволен и благодарен. Ценю внимание зрителей: вижу, когда меня зрители отмечают в соцсетях, когда говорят, что идут в кино конкретно на меня. Это все очень ценно, как и доверие режиссеров, предлагающих мне хорошие роли в кино.
— Вы снимаетесь на две страны: в России и Казахстане. Какое, на ваш взгляд, казахское кино сегодня? Что его отличает от кинематографа других стран?
— Технически — ничто. Но, возможно, именно из-за того, что у нас в казахском кино меньшие бюджеты, наше кино посвободнее, нет большой ответственности. Хочется сказать, что казахское кино самобытней, но ведь и российское кино по-своему самобытно. Наверное, есть какие-то ментальные различия.
— Кстати, в российском кино доводилось сталкиваться со стереотипами? Потому что, будем откровенны, несмотря на мультикультурность, в кино все еще больше востребован славянский тип внешности.
— Со стереотипами сталкивался, конечно. Это видно и по тому, какие роли мне предлагают. Но ситуация будто бы немного меняется. Возможно, если бы действие сериала «Нулевой пациент» происходило, например, не в Элисте, а где-нибудь в Волгограде, навряд ли эту роль тогда бы играл я. Или если бы вторую «Эпидемию» снимали не для Netflix, может — и не прописывали бы персонажа-азиата, которого играю я. Но здорово, что вообще появилась возможность о себе заявить, потому что мне нравится мультикультурность в кадре, нравится представление людей с разной ментальностью, нравится многообразие. В этом смысле онлайн-платформы посовременнее, и я рассчитываю на них. Вроде бы даже наши платформы постепенно выходят, например, на казахский рынок, значит — героев из Казахстана тоже будет больше на экране.
— Вы работали в Театре Сатиры и признавались, что с театром у вас особые отношения. Вам какой театр интересней: классический или более экспериментальный?
— Я не играю в театре уже два года, и за это время мое отношение к нему сильно менялось. Сейчас я бы сказал, что мне интереснее экспериментальный театр, вроде «Гоголь-центра», но вообще я думаю, что интересно может быть везде: и в более современных постановках, и в классических. Важно даже не это, а современность, говорят ли люди на сцене о «здесь» и «сейчас». Это во многом зависит от режиссера, от художественного руководителя. В этом смысле я бы отдельно отметил Ивана Вырыпаева: он светлый, экологичный художник — это тоже для меня важно.
— Судя по вашим соцсетям, вы любите путешествовать и объездили немало стран. А где ваше место силы?
— Алма-Ата, но не только она. Еще Грузия, Питер, Карелия.
— Кстати, о соцсетях. Расскажите о своем отношении к публичности. Насколько артист должен присутствовать в публичном пространстве, когда наступает необходимый период затишья, чтобы сохранялась тайна, дополнительный интерес для зрителей?
— Ох, этот вопрос не дает мне покоя последние лет пять, наверное (улыбается). С одной стороны, нужно поддерживать соцсети, потому что актер сейчас сам себе и продюсер, и режиссер, должен уметь себя презентовать — в том числе и через соцсети, потому что ты становишься публичной персоной. Но вообще — мне это все не очень интересно, мне куда больше нравится сниматься в кино (улыбается). Однако помимо съемок в кино, я зарабатываю рекламными контрактами, для которых нужны соцсети. Поэтому я сейчас в поиске баланса, чтобы быть честным и не изменять себе. И еще здорово, что соцсети это будто мое личное СМИ, в котором есть моя собственная ощутимая аудитория.