Цивилизация
— Илья Горюнов — герой или антигерой?
— Илья — герой по той причине, что остается человеком, несмотря на обстоятельства. И принимая сложнейшие решения, остается человеком.
— В книге, по которой был снят фильм, Илья ищет Петра, имея четкую цель: отомстить человеку, отправившему его за решетку на семь лет, лишив того жизни, на встречу он едет с ножом. В ленте же эта сцена представлена иначе: Горюнов признается, что хотел просто поговорить с персонажем Ивана Янковского. Не обманывает ли Илья — и самого себя в том числе, озвучивая именно такой мотив?
— В романе все логично: он берет нож, едет, пьяный, там все оправданно. Но что такое взять нож и поехать убивать человека целенаправленно? Думаю, что как раз изначально у него такой цели не было — убивать. Или, не знаю, набить морду даже.
Илья действительно приехал поговорить, потому что не знает, как ему дальше жить. Просто посмотреть этому человеку в глаза и спросить: «За что ты это сделал, почему?» А дальше — как пойдет.
Мы обсуждали этот момент. Вдруг бы, например, Хазин сказал: «Старик, прости, я тебя не узнал. Блин, точно ты! Слушай, ну прости меня. Испортил тебе, испоганил всю жизнь». Грубо говоря, отвел бы его в ресторан, напились бы до утра. «Хочешь — ударь меня, хочешь — я тебе помогу в жизни, с деньгами, еще с чем-то», — сказал бы. Ведь мы потом узнаем, что у Петра тогда уже было раскаяние. Но он опять достает корочки, не может проявить даже не просто милость, а человечность какую-то. Мне кажется, это очень важный момент. И очень рад тому, что мы осмелились его поменять. На мой взгляд, удачно.
— А в чем именно важность?
— Это эпизод про то, что люди вообще перестали говорить друг с другом. Структуры перестали, слои перестали говорить друг с другом. Народ перестал разговаривать, просто разговаривать. Спокойно решая проблемы, без каких-либо конфликтов и агрессии.
Мы с Климом Шипенко (режиссером фильма — «Газета.Ru») долго размышляли над этой сценой, долго ее снимали. Убийство — исходное событие ленты, с этого начинается вся история. И мы приходили к выводу, что наш Илья не может просто взять нож и пойти резать. Из-за мамы, из-за того, что он выдержал эти семь лет тюрьмы и остался там человеком. Конечно, изменился, но тем не менее. Нам показалось это более правильным. Мы много раз проигрывали эту сцену с Климом про себя. Как так — взять нож и пойти убивать? Сразу зарезать, заполучить телефон, спрятать труп. Тогда он был бы убийцей. А он убийцей стал поневоле.
Собственно говоря, параллель с «Джокером» есть какая-то в этом плане, что Джокер тоже становится убийцей поневоле — в связи с обстоятельствами, биографией, семьей, заболеванием, обществом, которое его не принимает. Илью ведь общество, в принципе, тоже не принимает. Его единственный друг дает понять, что у него своя семья. Его девушка, с которой вся история и началась, говорит: «Живи дальше своей жизнью. Я уже выстроила за эти семь лет свою. Я тебя не просила впрягаться за меня, это было твое решение». И она здесь права, вопрос лишь в человечности. Поэтому все эти обстоятельства заставляют Илью поехать и поговорить с последним участником конфликта. «А как вообще тебе живется, что это было, зачем, для чего?» — просто услышать ответы на данные вопросы.
— То есть все-таки Илья едет не поговорить, что-то сказать, а больше — спросить и услышать?
— Спросить и услышать, конечно.
— Вы сравнили «Текст» с «Джокером», фильмом, который, по мнению многих, оправдывает жестокость, насилие…
— Зависит от того, под каким углом на это смотреть. Как мне кажется, он не оправдывает жестокость и насилие ни в коем разе. Триллер Тодда Филлипса — о том, что у этого парня судьба, в которой он не виноват. Потому что у него была такая мама, такая жизнь, такая наследственность, такое заболевание. И в то же время общество его не принимает, отвергает, оно над ним издевается. К сожалению, это уродливое общество в основе своей не принимает таких людей. Может, ему нужно было чуть-чуть любви, заботы, уважения со стороны других людей. Чтобы где-то дали шанс. Но никаких шансов Джокер не получил.
— Возвращаясь к «Тексту» — по вашему мнению, тот факт, что Илья идет на встречу с Петром без ножа, может как-то оправдать итоговый результат, убийство человека? Пускай и этот человек когда-то поступил в его отношении очень мерзко. Можно ли понять поступок главного героя?
— Понять можно. Конечно же, он сделал чудовищную вещь.
Но Гамлет тоже убивал людей, Раскольников — тоже убийца. Это вечный вопрос классики. При этом, когда герой вызывает переживание, ты понимаешь причины. А потом еще и антагонист вызывает переживание. В итоге их обоих становится жалко.
— «Текст» снимался преимущественно в реальных условиях, то есть в ходе создания уличных сцен площадка не огораживалась от случайных прохожих. Для вас это был первый подобный опыт — насколько сложно он дался?
— Тяжело. Потому что люди на такое реагируют, особенно когда видят камеру. Мы минимизировали численность съемочной группы, чтобы не привлекать внимание. Да и я был не то чтобы сильно узнаваемым человеком в эти моменты. Это хороший опыт, он дает жизнь в кадре. Мне кажется, по-другому данный фильм было не снять, потому что — перегороди мы все, построй декорации — получилось бы совершенно другое настроение.
— Вы ранее говорили, что сниматься в постельных сценах не особо любите, но, если это действительно необходимо для фильма, не отказываете режиссерам. В «Тексте» же есть абсолютно сумасшедший в плане откровенности эпизод с участием Ивана Янковского и Кристины Асмус. Если вам когда-то придется непосредственным образом поучаствовать в чем-то подобном, настолько же смелом, согласитесь?
— Постельные сцены никому из артистов и никогда не приносят удовольствия. Это всегда конфуз, зажим. Понятно, что мы, артисты, должны быть раскрепощенными, ходить голыми, если надо, но мы живые люди все равно. Это не приносит точно никакого удовольствия и всегда тяжело.
А ребята — большие герои. И я даже не представляю, каких усилий это стоило. Правда не представляю. Я перед ними преклоняюсь и не могу с точностью сказать, смог бы подобное сделать или нет. Правда.
— Илья Горюнов — мальчик из Подмосковья, который смотрит на столицу с некоторым придыханием, в романе это особенно подчеркивается. А вы сами, родившийся в Переславле-Залесском, помните свои ощущения от первого приезда в столицу?
— Они всегда будут со мной. Конечно, в первые разы, когда я приезжал в столицу и заходил в метро, Москва для меня было чем-то невероятным. Думал: «Господи, как люди на нем ездят? Как это все можно понять? Это же невозможно, громадина какая-то». И уже когда я учился в ГИТИСе, жил в общаге, приезжал в Переславль, обратно возвращался, все равно это для меня была какая-то огромная махина.
Помню, я ходил на курсы в ГИТИС. Ехал на первом утреннем автобусе из Переславля в Москву, потом, где-то в семь утра, со Щелковского вокзала приезжал на Боровицкую, шел 20 минут по огромному кругу до Газетного переулка — до «Макдака».
Я запомнил этот маршрут и всегда ходил по нему. Так было, мне кажется, месяца два. Но впоследствии ребята мне сказали: Так вот Арбатская, куда ты прешься?» Я говорю: «Как? Три минуты от метро до института?» И думаю: «Господи, как удобно».
— Автор романа Дмитрий Глуховский изначально видел в роли Петра вас, а Ивана Янковского, следовательно, представлял Ильей. Вы же прочитали книгу задолго до съемок фильма и уже тогда, как позднее рассказывали, задумывались о том, чтобы сыграть в ее экранизации или постановке. В тот момент исполнителем кого из персонажей себя представляли?
— Ильи, конечно. Мне настолько была близка эта история, настолько сразу понята была внутренне. Да и сам Митя Глуховский, уже посмотрев фильм, согласился с такой расстановкой сил в кадре.
— Автор романа также рассказывал, что уже продал права на экранизацию на Запад, из-за чего ваш фильм пока что не сможет выйти на англоязычный рынок. Как вы думаете, если «Текст» снимут в какой-то другой стране, не потеряет ли он в плане атмосферы? Ведь в каком-то смысле это очень русская история.
— У меня есть ощущение, что этот фильм там не снимут. Его еще не снимают и, думаю, пока не планируют. Мне кажется, вопрос [с прокатом «Текста» на Западе] рано или поздно каким-то образом у продюсеров разрешится. Особенно — если будет удачный прокат в России, тогда он будет решаться всеми способами, чтобы картину показать во всем мире. Если получится, то будет здорово.
Эту историю очень тяжело перенести в другую ментальность. Это наше немножко. Потому что — сознательно или подсознательно — Глуховский описал русского человека.
— В фильме есть сцена после титров, которой нет в книге, и она, кажется, несколько меняет общую оптику истории. Как вы сами объясните ее значение для сюжета?
— Роман Мити Глуховского заканчивается фразой: «Есть люди, от которых что-то остается, а есть люди, от которых не остается ничего». И это объясняет смысл данной сцены.
— После просмотра «Текста» у некоторых зрителей может возникнуть мысль: «А не слишком ли многое мы храним в наших телефонах?» Вы себя на подобном в ходе и уже по окончании съемок ловили?
— Сейчас задумываюсь, да. Мне кажется, у многих будет такая штука, что слишком много мы доверяем своему телефону информации. Телефон становится живым. И если твой телефон попадает к кому-то, то про тебя сразу многое начнет быть понятным. Зачем это тебе — неясно. Поэтому нужно задумываться: что ты постишь в социальных сетях, зачем ты сливаешь про себя всю информацию, зачем ты хранишь какие-то вещи в телефоне.
У меня всегда есть такое — я приезжаю в какое-то красивое место и бью себя по рукам, чтобы не фотографировать, а запоминать. Потому что как только сфотографировал, ты, мне кажется, меньше запоминаешь. А когда понимаешь, что нет возможности запечатлеть — закат, красивый пейзаж, улицу, какой-то объект, момент жизни… Правда, у меня не получается, так как все-таки хочется это запечатлеть, поделиться.
— С другой стороны, в фильме именно телефон спас жизнь как минимум одному человеку.
— Безусловно. Функции телефона, они крутые. Главное — уметь ими пользоваться в правильном направлении и в правильном русле. И не дать завладеть собой вот этой маленькой штучке.
— Роман Глуховского вышел в 2017 году. Его главный герой – Илья Горюнов, которому подбрасывают наркотики, из-за чего он отправляется за решетку на долгий срок. Одна из наиболее громких историй уже этого года — арест журналиста Ивана Голунова, подробности которого все и так прекрасно знают. Как вы восприняли данное совпадение — имен, ситуаций? Голунов, к тому же, еще и учился вместе с режиссером ленты Шипенко…
— Не может быть таких совпадений. Но — так как я верю в разные мистические вещи — тогда, наверное, не зря сняли этот фильм.
У меня есть конкретно мой знакомый, человек, которому подбрасывали таким образом наркотики. Для чего? Не для того, чтобы посадить его в тюрьму, а чтобы просто снять с его карты деньги. Думаю, что таких историй огромное количество.
И чтобы таких историй не возникало, чтобы ни я, ни вы даже не думали, что это возможно… Если этот фильм будет громким, настолько громким, насколько он может им быть, если люди пойдут в кино, если это будет обсуждаться, если это дойдет… А я очень хотел бы, чтобы это дошло до государственных структур, которые задумаются, как защитить своих граждан, чтобы они не думали, что им могут подбросить наркотики просто так. Просто по той причине, что они кому-то не понравились — или что с них просто хотят получить какие-то деньги. Вот чтобы каждый из нас был защищен в этом плане. И то, что если идет какая-то проверка где-то, чтобы человек был спокоен — если он не употребляет, не распространяет наркотики — за свою жизнь. Вот это важно. Мне кажется, это вообще самая важная миссия всего фильма.
— Интервью начиналось с вопроса, считаете ли вы Горюнова героем или антигероем. В заключение то же самое про Данилу Багрова из «Брата»: кто он для вас?
— Мне кажется, ответ так или иначе будет тем же. Что, к сожалению, смогу оправдать его поступки. Я не оправдываю поступки общества и тех людей, тех ситуаций, в которые он попадал. Если говорить про персонажа Сергея Бодрова-младшего, то он попал в обстоятельства, в которых либо ничего не сделает, либо сможет защитить себя, своих родных и дорогих ему людей. Отстоять свою честь. К сожалению, только такой способ и такой метод работали.
