Цивилизация
После бурных событий, которые пришлись на историю театра в первой половине века, МХАТ СССР им. Горького превратился в образцовый экспонат — репертуарная политика серьезно ужесточилась, на сцене разыгрывались рекомендованные «сверху» пьесы, популярность которых среди публики была крайне невысока. Утвержденный начальством слабый материал не позволял молодым артистам набраться необходимых навыков, а опытные актеры теряли квалификацию и веру в профессию.
С приходом «оттепели» ситуация изменилась, но не исправилась.
Единое видение подхода к выбору пьес было утрачено, многие постановки не были рассчитаны на продолжительную сценическую жизнь, а решение о назначении того или иного исполнителя на роль стало определяться интересами ведущих актеров. Таким образом, была нарушена перекличка между спектаклями, возможность творческого диалога между авторами и внутренняя драматургия развития художественных идей внутри театра.
Неровная подача материала, нечеткость позиции, непонимание нужд сегодняшнего дня и нечуткость к требованиям будущего вели к потере зрителей и утрате лидирующих позиций на театральной сцене Москвы и России. Чтобы исправить ситуацию, было решено отказаться от коллективного руководства. Старейшие актеры театра вместе с чиновниками Министерства культуры выбрали на пост главного режиссера театра актера Олега Ефремова.
«Осенью 1970 года Ефремов начал перестройку Художественного театра. К моменту прихода Ефремова в труппе было полторы сотни актеров, многие из которых годами не выходили на сцену. Театр изнемог от внутренней борьбы и группировок», — вспоминал историк театра Анатолий Смелянский.
Первым же спектаклем, который увидели зрители на сцене МХАТ под новым руководством, стала «Дульсинея Тобосская». На главную роль Ефремов пригласил Татьяну Доронину. За пару лет до этого они стали главной парой советского кинематографа — в 1968 году с разницей всего в месяц вышли сразу два фильма с их участием: «Три тополя на Плющихе» и «Еще раз про любовь». За год их посмотрели 62 млн человек.
Однако премьера не оправдала ожиданий Дорониной. Она покинула МХАТ и вернулась в театр лишь в 1983 году. Первой ролью после возвращения стала работница чулочной фабрики в «проблемной» пьесе Александра Гельмана «Скамейка». Как рассказывал позднее в интервью «7Дней» Евгений Новиков, заведовавший труппой МХАТа в конце восьмидесятых, Доронина помогла Ефремову пробить постановку «Скамейки», так как за это он пообещал ей «чуть ли не роль Анны Карениной».
«Татьяне стоило только взмахнуть ресницами, и министр культуры пьесу разрешил. Но почему-то на этом карьера Дорониной в ефремовском МХАТе в общем-то и закончилась. Кроме роли в «Скамейке», которую она ненавидела, Таня у Олега так ничего толком не сыграла. При этом к Ефремову с претензиями обращаться было бесполезно. Он ненавидел, когда актеры выпрашивали роли. «Есть интересы театра», — говорил он», — рассказал Новиков.
По его словам, уже тогда у Дорониной «в сердце начал зреть бунт против Ефремова».
Несмотря на предпринимаемые попытки, Ефремову не удавалось найти к организации работы театра верный подход — труппа разрослась до 180 человек. Контролировать работу артистов театра становилось все сложнее, многие именитые актеры подолгу оставались без ролей. Ситуация подогревалась подготовкой к переезду в историческое здание в Камергерском переулке после ремонта.
«Причем в Министерстве культуры ему предлагали гораздо более простой выход из ситуации — уволить ту часть труппы, которая ему не нужна <…> И уволь он этих сто человек — никто бы ему ничего не сказал. А отец не смог. Он просто отделил их от себя, сделав две труппы», — рассказала его дочь Анастасия.
О решении разделить МХАТ Ефремов объявил 6 ноября 1986 года. Общее собрание труппы, на котором решалась судьба театра, продлилось три дня с перерывами только на сон. В один из дней заседания Гельман заявил, что разделить театр также просто, как разрезать лист бумаги, чем вызвал волну возмущения. Олег Табаков потребовал выйти вперед всех, кто поддерживал Ефремова — по воспоминаниям очевидцев, таких оказалось около 40 человек.
«Тут поднялся с места наш актер, Юрий Пузырев, и сказал: «Нам тоже надо выбрать кого-то ответственного. Кто будет представлять наши интересы. Может, Татьяну Васильевну? Проголосуем?» Доронина сидела тут же и молчала… И, раз — единогласно за нее сто человек проголосовали. Вот так, в одну минуту, все было решено», — вспоминал Новиков.
Доронина согласилась возглавить отделившуюся часть труппы, несмотря на то, что саму ее Ефремов приглашал остаться. Однако после его слов о том, что оставшиеся без работы актеры могут пойти работать «хоть в клуб «Каучук», Доронина заявила, что не останется под его руководством.
В 1987 году возмущение Ефремова вызвало коллективное письмо, написанное артистами МХАТа в Министерство культуры. В тексте письма шла речь о его злоупотреблении алкоголем — ставился вопрос о неприемлемости дебоша на гастролях в Болгарии.
«Театр находится у той черты, у того порога, за которым нельзя уже будет скоро играть совместные спектакли. В дело пошли доносы, исчезли остатки интеллигентности, даже элементарной порядочности. Поэтому прошу сегодня труппу проголосовать за мое предложение о создании двух сцен внутри объединения «Художественный театр», — говорится в стенограмме выступления Ефремова.
Голосование не прошло. Актеры, решившие отделиться вместе с Дорониной, потребовали отдельное помещение для своего театра, в результате чего им удалось отстоять здание на Тверском бульваре.
«Я не прощаю разделение художественного театра. Никакого раскола не было, потому что труппа целиком проголосовала против разделения, но несмотря на это, силовым приемом, очень грубым, подписанным министерством и с подачей Шатрова, Гельмана, Смелянского, за подписью Ефремова, было определено и явилось насилием над театром, в результате чего произошла просто трагедия», — говорила Доронина в интервью РЕН ТВ.
Актриса выражала крайнее сожаление в связи с тем, что «выпестованные» в художественном театре актеры оказались за бортом, а в сам театр попали люди, которые не имели отношения к школе-студии МХАТ.
Театральный раскол надолго испортил и отношения между Ефремовым и Дорониной, несмотря на сохранявшееся взаимное профессиональное уважение. Только в ходе встречи в Министерстве культуры, посвященной столетию МХАТа, он решился обратиться к своей бывшей партнерше и конкуренту с предложением «серьезно поговорить».
«Только вот Танина реакция была явно не той, какую Ефремов ожидал. Как ни в чем не бывало она расплылась в улыбке: «Олежечка, здравствуй!» У Ефремова вытянулось от удивления лицо…» — вспоминал Новиков.
После этого руководители обоих театров обменялись приглашениями на юбилейные мероприятия, однако посетить их не смогли. Только через год после этого тяжело больной Ефремов все-таки пришел в театр Дорониной на спектакль «В день свадьбы» по пьесе Виктора Розова. Он отказался пройти за кулисы, чтобы выпить чай с артистами и, по воспоминаниям очевидцев, вышел из театра со слезами на глазах.
