Цивилизация
Есть такой род театральных артистов, которых любит камера, но не любит та богиня актерской удачи, которая заведует раздачей главных ролей в кино, выдавая вместо них второплановые. Зато в театре такие актеры блистают и запоминаются надолго. Так было и со Смирновым. «В труппу Ленинградского академического театра драмы им. А.С. Пушкина (Александринский театр. — «Газета.Ru») он был принят в 1983 году, первой работой на Александринской сцене стала
роль Пугачева в спектакле «Капитанская дочка», — пишут о нем коллеги на сайте театра. — Эта роль тотчас же выдвинула Виктора Федоровича Смирнова в число ведущих мастеров театра».
До Александринки он поездил по стране — родился в Клину, учился в театральном училище в Горьком (ныне Нижний Новгород), играл в Пензенском областном театре. Играл много и классно, причем не хрестоматийных персонажей, а характерных героев, причем часто современной (на тот момент) и уж точно актуальной драматургии. Среди них — адмирал Степанов в спектакле «Дело, которому ты служишь» по пьесе Юрия Германа, Лопатин в «Из записок Лопатина» по Константину Симонову, Гриша Мелехов в «Тихом Доне» по Шолохову.
Всего только в 70-х в провинциальной Пензе у него было четыре десятка актерских работ — завидная занятость, которую скорее назовешь популярностью.
Ну а в 1983 году Смирнова приняли в труппу Александринского театра, и со своим Пугачевым он стал настоящей звездой театрального Ленинграда. Говорят, что он играл едва ли не в каждой новой премьере — Железнов в «Вассе Железновой», Писатель в «Самоубийце» по пьесе Николая Эрдмана, Фамусов в «Горе от ума», Патриарх в «Борисе Годунове», Шаляпин в перестроечных «Колоколах» Юрия Нагибина (интересно, что через 10 лет он еще раз сыграет великого русского баса, но уже в собственной монопостановке «Прощай, Россия» по мемуарам певца).
Кроме русских персонажей, подходивших ему по его стати «большого человека», у него в Александринке появились шекспировские роли — в 1992 году сыграл в «Гамлете» сначала заглавную роль, а затем Клавдия, а между ними — Отелло. «Титанические характеры, сложные человеческие судьбы, широкий диапазон страстей и фантасмагория образов — все это было подвластно такому неординарному и мощному артисту, — пишут о нем александринцы. — На Александринской сцене он создал без малого 50 неповторимых ролей». И кажется, это не просто патетика. Ну, или патетика, но в данном случае звучащая как констатация факта.
А вот кино трудолюбивого артиста занимало активно, и работы давало много, но вот славы выдавало скупым пайком. Его первая картина — морская криминальная драма «Крутой поворот» — вышла еще до его переезда в Ленинград, в 1980-м. Через шесть лет он снимется у самого Сергея Бондарчука в самом «Борисе Годунове» — в роли Рожнова. В перестройку ему довелось принять участие в двух чрезвычайно запоминающихся проектах — изумительном «Левше» комедиографа Сергея Овчарова, а в 1987-м — в завораживающем «Зеркале для героя» молодого Владимира Хотиненко — там он сыграл начальника шахты, товарища Тюкина.
В начале 90-х он — с его-то аппетитом к работе — сумел удержаться от серийной занятости в постперестроечной кооперативной чернухе: снимался в российско-японских «Снах о России», в «Макарове» — снова у Хотиненко, в телевизионной экранизации «Замка» Кафки. С приходом в конце 90-х на российский кино- и телеэкран стал востребован и в новой отрасли —
сыграл в «Улицах разбитых фонарей», а затем в «Агенте национальной безопасности 2», «Бандитском Петербурге», «Убойной силе».
Удивительным образом сериалы того времени в его послужном списке выглядят даже более достойно, чем кино, — так, например, он сыграл генерала в полнометражном военно-патриотическом киноуроке «Честь имею» Виктора Бутурлина и в том же году — в изумительной «Гибели империи» Владимира Хотиненко. 2005 год принес ему съемки в нашумевшем «Мастере и Маргарите» Владимира Бортко — он сыграл Прохора Петровича, председателя зрелищной комиссии. 2007-й — съемки в прославившей, кажется, всех ее участников «Ликвидации».
Последней его киноработой стал Буденный в сериале «Сын отца народов» четырехлетней давности.
«Его творческая жизнь до последнего дня была полнокровна, — пишут о нем александринцы, — артист оставался верен служению Александринскому театру и был незаменим во многих ведущих спектаклях, его новые роли становились событиями театральной жизни всей российской сцены». Смирнов, слава богу, не был обделен ни наградами и званиями, ни любовью коллег.
Однако его тип актерской судьбы формулируется примерно так — в лицо знают все, по имени помнят — немногие; именно поэтому новостным агентствам пришлось уточнять, что большой артист играл в «Мастере и Маргарите» и «Ликвидации». Это судьба актеров-трудяг — великолепных актеров, чьи амбиции никогда не придавливают режиссерский замысел и не сбивают вектор коллективной работы. И еще — актеров, которые не превращаются до неузнаваемости, а в любой постановке — на сцене или на экране — играют себя, работают собой и остаются собой.
