Цивилизация
Дознание
Васильевский остров — точнее, полная брутальной индустриально-портовой красоты его окраинная часть, выходящая к Большой Неве. Зрителей встречают у входа в заводской ангар, выдают номера и провожают внутрь. В ангаре холодно, поэтому для зрителей на сколоченных из деревянных ящиков неудобных скамьях заботливо разложены пледы. Правда, при попытке укрыться ими замечаешь, что своим полосатым рисунком они напоминают форму заключенных концлагерей. И это неслучайно — спектакль Хабаровского ТЮЗа, одного из самых радикальных театров России, поставлен по документальной пьесе Петера Вайса, написанной на основе протоколов допросов сотрудников и палачей Аушвица.
Это «театр опыта» — публика должна выполнять команды, прекращая со звоном колокольчика, который сначала находится в руках у актеров, а затем передается одному из зрителей.
Зритель обязан читать текст пьесы про себя, читать вслух, принимать жестяные миски, отдавать жестяные миски, задавать вопросы, отвечать на вопросы… Хватило бы и одного чтения текста — пьеса полна подробностей издевательств и умерщвления людей, от которых волосы встают дыбом. При этом зрители сами не замечают, как законы театральной условности, обязывающей повиноваться актерам-ведущим, превращают их в подобия тех безропотных узников, над которыми ставили опыты фашистские врачи-изуверы.
Злачные пажити
Тема тоталитарной машины, распоряжающейся человеческим телом, продолжилась в спектакле «Злачные пажити», местом действия для которого стал павильон студии «Лендок». Спектакль по двум рассказам мастера русского хоррора Анны Старобинец поставила в новосибирском театре «Старый дом» Юлия Ауг — театральная и киноактриса, в последнее время все больше работающая в режиссуре. Это именно спектакль по прозе — текст практически не инсценирован и произносится актерами почти без изменений. Первая из них формально перекликается с «Превращением» Кафки —
и повествует о герое безнравственного эксперимента по превращению человека, мальчика-сироты, через окукливание в крылатое существо — как выясняется, кровососущего паразита.
Заказчиками эксперимента являются не научные, а клерикальные круги — его хотят предъявить религиозной общественности как пример превращения человека в крылатое существо и для этого лишают свободы воли и свободы тела. Второй рассказ — о трансгуманистичном мире, где происходит переселение душ — личность человека после смерти цифруется и поселяется в другое тело.
Богатые могут накупить себе множество тел, бедные — как влюбленные друг в друга герои новеллы — вынуждены либо залезать в огромные долги, либо выбирать другие сущности для подселения — например, голубей.
Однако вот беда, молодые люди не очень-то бережно относятся к своим телам, а это в лучшем из миров наказывается смертной казнью — с последующей продажей молодого тела богатым гражданам. Минималистичное и четкое решение Ауг усиливалось интерьерами киностудии, ставшей натурой для этой (анти)утопической истории.
Афган Кузьминки
Спектакль по драматической поэме художника, философа и теоретика искусства Кэти Чухров начинается на Апраксином дворе — одной из питерских достопримечательностей, вещевом рынке в самом его концентрированном выражении. Сюжет довольно прост:
хозяин нескольких точек предлагает торговке повышение — переход с «белья» на «мех», если она согласится с ним переспать.
Собственно, дальше герои проводят вместе около суток, но физической близости между ними так и не наступает, а проведенная вместе ночь — прямо как в мифологизированных религиях — становится метафорой умирания и воскресения. Решение дает повод для раздумий и аллегорий: артисты то играют документальнее некуда, то вдруг переходят на декламацию нерифмованного стиха; спектакль мигрирует между драматическим и поэтическим, от будничного к трансцендентному, от земного секса к бесплотному чувству, от возвышающего чувства любви к приземленному чувству зависимости, наконец — от Москвы до Петербурга и обратно: Афган — это название вещевого рынка в Кузьминках, который по своему виду практически идентичен питерской Апрашке. Кстати, драматическая поэма была написана в 2008 году и поставлена практически без изменений — никакой актуализации по сравнению с тучными годами не потребовалось.
Столкновение с бабочкой
Чтобы попасть на спектакль Сергея Чехова, надо подняться по скрипучим ступеням особняка, войти в залу и сесть под мини-камеры и яркие кинолампы — камеры будут снимать публику, а персонал спектакля — внимательно рассматривать публику и конспектировать свои наблюдения в мобильные телефоны. А затем зрителю придется задрать голову вверх, на балкон. Там разыгрывается действо, основой для которого послужил одноименный роман писателя и киносценариста Юрия Арабова, в котором предполагается, что Ленин все-таки встретился с Николаем II и серьезно раздумывал над предложенным ему постом премьер-министра. Итак, на балконе центральные фигуры — лысый мужчина с орлиным носом в черном платье (Игорь Масюк) и перемещающийся справа налево бородатый человек в костюме (Сергей Романюк).
В спектакле нет никакого буквального следования основе — здесь вскрывают приемы («Дай мне реплику», — то и дело требует центральная фигура, воплощающая то Крупскую, то императрицу Александру Федоровну), по-брехтовски «отстраняются», устраивают пантомиму (движения тренированного Игоря Масюка вызывают ассоциации с представлениями Театра Derevo, основоположников физического театра в России). Своим подвешенном в душном воздухе особняка саспенсом спектакль вызывает ассоциации одновременно с фильмом «Дни затмения» Александра Сокурова (автором сценария которого был как раз Юрий Арабов) и сериалом «Твин Пикс» Дэвида Линча — которым, как признавался сам режиссер, он вдохновлялся. В немалой степени этому способствует музыка и звуковое оформление, написанное для спектакля композитором Андреем Бочаровым.
«Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей»
Названный по книге Дейла Карнеги, этот спектакль, кажется, выпадает из концепции фестиваля «театра на натуре». Но кажется лишь на первый взгляд — в нем на самом деле исследуются механизмы работы харизмы актера.
Или даже не актера, а любого, кто берет на себя смелость выйти к людям и выступить перед ними.
На сцене хор поет песни разных народов и времен. В какой-то момент от него отделяется артист, который начинает свой монолог с рассуждений о святом Фоме — том самом неверующем, который, согласно апокрифу, вложил свои персты в раны Христа, чтобы поверить. Автор текста — режиссер Борис Никитин — предположил, что на самом деле Фома остановился в шаге от этого поступка и поверил. В ходе своего монолога актер постепенно, переходя от одних аргументов к другим, уходит из области рассуждений в область проповеди — причем сам зритель часто не понимает, в какой момент он стал из зрителя участником почти сектантского собрания. Из зала зритель выходит с ощущением легкой одураченности — и ощущения остроумности задумки Бориса Никитина, швейцарского режиссера с русскими корнями, который утверждает, что его далеким предком был первый в России писатель-путешественник, автор «Хождения за три моря» Афанасий Никитин.
