Цивилизация
22 февраля в российский прокат вышел фильм Сергея Гинзбурга «Вурдалаки» — очередная вольная экранизация новеллы Алексея Толстого «Семья вурдалаков». В центре этой попытки нащупать жанровые границы русского фэнтези на сей раз оказался Михаил Пореченков, сыгравший боевого священника Лавра, который ведет неравный бой с упырями почти так же, как Милла Йовович в «Обители зла». По случаю выхода фильма в прокат Пореченков побеседовал с «Газетой.Ru».
— Что вас привлекло в этой картине? Вы вроде в фэнтези раньше не снимались.
— Ну а почему я должен отказываться? Хорошая компания, режиссера Сережу Гинзбурга я отлично знаю — мы вместе работали, опыт был положительный. Плюс классическая основа — Алексей Толстой. Роль новая, Крым, тепло. Гонорар (смеется). Вот такие, если коротко, плюсы были у этой картины.
— Довольно неожиданно, что вы после фильмов про ментов и комедий вдруг сыграли священника.
— Да чего неожиданного? Кто меня в театре видел, знают, что я человек обученный и любую работу могу сделать. У меня было много куда более неожиданных ролей. Например, у Карена Оганесяна в фильме «О чем думают девушки» у меня совсем эксцентрическая роль. И в «Агенте национальной безопасности» мы дурачились. У меня же сто с лишним картин — количество серьезное, много сыграно. О качестве, конечно, уже зрителям судить.
— Расскажите о своем герое.
— Это человек на своем месте. Место святое, оно пусто не бывает. И он, который делает выбор пожертвовать собой ради других людей. Сложная история, все время задаешься вопросом, смог бы ты это сделать…
— И каков ответ?
— Да не дай бог! Оказаться в ситуации такого выбора — пускай сия чаша минует нас.
— Как готовились к роли?
— Ну как, молебен и благословение. Как по-другому? Ну и, конечно, мы с режиссером по ходу дела думали о том, как меняется характер, каким должен быть костюм, как персонаж двигается, как говорит.
— «Вурдалаки» — это очередная попытка придумать русское фэнтези. Что этот жанр для вас значит? Как вы его определяете?
— Я на это так не смотрю. Кино должно развлекать и воодушевлять, а особенно кино молодежное, каковым являются «Вурдалаки». Если там при этом мысль какая-то есть, то вообще прекрасно. В чем-то это патриотическое кино, в чем-то общечеловеческое. Там же про нечисть говорится, о нечисти, которая мешает нам жить и строить город-сад. Но пока мы в кино говорим о таких людях, как мой герой Лавр, не все потеряно.
— У вас в кино и в театре очень разные роли. В чем для вас разница между этими работами?
— Это две разных профессии, которым надо учиться отдельно. А так, что сказать. В кино гонорар больше, а в театре работать интереснее (смеется). Я всегда говорю, что кино — это курортный роман, штука захватывающая, но кратковременная. А театр — это любовь, долгая, серьезная.
— А где сейчас больше работы?
— В кино. Пока так…
— Хочется, чтобы было иначе?
— Хочется, чтоб ее вообще не было (смеется). Чтобы был какой-то период, когда можно не работать. Но если серьезно, то работа есть, ее много, и хвала Создателю.
— Вас не тяготит, что вы для большей части зрителей по-прежнему ассоциируетесь прежде всего с «Агентом национальной безопасности»?
— Ну так что вы хотите? Его показали по центральному телевидению 3764 раза. Только по Первому каналу! Если бы все остальные мои фильмы показывали с такой частотой, может, ситуация была бы другой… А вообще, есть в «Агенте» какая-то искренность, правильность. Там работали прекрасные люди — например, Митя Светозаров, который стал моим проводником в кино… Мне вообще по барабану, с чем я у зрителей ассоциируюсь. Главное, чтоб в печку не ставили да крест не снимали. Я много езжу по стране, встречаюсь с простыми людьми, они говорят мне какие-то хорошие вещи, потому что смотрят не глазами, а сердцем. Не было у меня пока от народа таких дурных отзывов, как от некоторых критиков, которых трясет от моего имени. Почему так, я не знаю: может, у них в жизни что-то не так случилось.
— Вам самому еще хочется что-то конкретное сыграть?
— Да нет. Роль мечты — это ерунда: ну сыграл ты ее — и куда дальше? Было время, когда я очень хотел признания, наград, но этого во мне больше нет. Понимаете, я же народный артист. Не в смысле звания, а по факту. Приезжаешь в провинцию, и ты со всеми свой — это для меня главное. Остальное — от лукавого. А есть ли призы? Золотой орел? Ника? Ходил ли на «Вечерний Ургант»? Нет, нету. Нет, не ходил. Да и не надо мне все это. Я свои фильмы не смотрю — с трудом на премьеры хожу. Что я там увижу? Свои косяки? А зачем? Я же уже ни на что повлиять не могу. А стал я хуже или лучше, я и так все про себя знаю, смею надеяться. Ну и потом наша профессия ведь как устроена. Ты забираешься на гору, потом выходишь на плато, а дальше вниз. Я пока что по плато бегаю, но уже ближе к краю — просто по возрасту. То есть что дают — все работаю. Многое зависит, конечно, от компании, от людей, с которыми работаю. Это важнее.
