Цивилизация
Живучесть — важнейшее для поп-артиста качество. За резким взлетом, как и всегда в этой жизни, следует разной глубины падение, которое моментально становится поводом для пересудов, анекдотов и, что самое неприятное, критических колонок в специализированных изданиях. Нечто подобное с Леди Гагой случилось три года назад, когда третий альбом под названием «Artpop» вышел комом. За первыми местами в чартах Billboard последовало сползание по турнирной таблице, не столько ругательные, сколько растерянные рецензии и шутки про анонсированные полеты в космос. Если как-то резюмировать, то певице сулили чуть ли не немедленный конец карьеры или, в лучшем случае, кризис, из которого ей никогда не выбраться и уж точно не вернуть былую славу.
Тут-то в дело и вступила генетика — Гагу рано было списывать со счетов. Она выросла в трудолюбивой итальянской семье, а первых поклонников зарабатывала самоотверженным эпатажем и прыжками в ошалевшую толпу на фестивале Lollapalooza. Иными словами, певица и ее менеджмент быстро сориентировались и вместо того, чтобы пригорюниться, занялись разработкой принципиально новой Леди Гаги. Для начала она взяла небольшой тайм-аут и расширила род деятельности, став звездой двух последних сезонов «Американской истории ужасов», что неизбежно отразилось на самой атмосфере новых песен. Когда композиции начали писаться, певица, кажется, не слишком долго думала и безошибочно выбрала ключевого продюсера новой записи. Им стал Марк Ронсон — архитектор звука на «Back To Black» Эми Уайнхаус, автор двухлетней давности суперхита «Uptown Funk» и вообще главный в американском шоу-бизнесе специалист по ретрофутуризму.
Работа началась, и Гага немедленно пообещала поклонникам, что их ждет нечто доселе неслыханное.
С учетом фигуры Ронсона, это означало некоторое очеловечивание, (временный) отказ от имиджа поп-культурного Франкенштейна. Для этой цели в студии общими усилиями была собрана абсолютно разномастная толпа, состоящая из уже работавшего с Джерманоттой продюсера BloodPop, Кевина Паркера из психоделической группы Tame Impala (в начале года песню Паркера уже перепевала Рианна), Бек Хансен и, что особенно удивительно, Джош Хомми — лидер героев стадионного стоунера Queens of the Stone Age. А также Флоренс Уэлч и насмешливый фолк-рокер Джош Тиллман, выступающий под именем Father John Misty. Все они значатся соавторами Гаги и Ронсона, но при прослушивании «Joanne» становится совершенно очевидно, что нужны все эти люди больше для атмосферы.
Певице, судя по всему, требовалось расшатать сложившиеся в голове поп-шаблоны, и для этого она постаралась побольше времени провести с людьми из соседнего мира.
Итогом стали заходы на территорию фолка («Joanne»), душещипательного белого соула в традиции Адель («Million Reasons»), почти что чистого глэма («Diamond Heart», «John Wayne») и общая атмосфера ретровечеринки в большой квартире, хозяева которой на всякий случай держат под потолком диско-шар. Сама Джерманотта на этом фоне, кажется, выбрала ролевой моделью Дебби Харри — платиновую диву, вокалистку классиков нью-йоркского нью-вейва Blondie. Получается у нее складно, но через раз — слишком сильна привычка перекрикивать рев танцпола: временами Стефани на пустом месте достигает накала практически Маши Распутиной. То есть понятно, что у Гаги без дураков выдающийся голос, но зачем же так орать.
Впрочем, это обыкновение надсаживаться можно принять и за маркетинговый прием для выхода на российский рынок.
У нас всегда рады духовно богатым девушкам, а вот на родине эту пластинку могут и не понять. Певице уже простили джазовый альбом с Тони Беннеттом и дурное выступление с песнями Боуи на «Грэмми», но на «Joanne», пожалуй, нет хитов, сравнимых с «Bad Romance» и «Paparazzi», — за исключением, возможно, считалочки «A-YO». Первые рецензии с прохладцей сообщают, что это получше «регрессивного» «Artpop», но все равно пока еще так себе. Остальные, скорее всего, будут выдержаны в том же духе. Подвинуть с первых мест Бейонсе и Рианну, проще говоря, Гаге пока не удастся, но ей это на данном этапе, кажется, и не нужно.
«Joanne» это не тур де форс, это доказательство жизни.
Гага ворвалась в шоу-бизнес как ладно скроенный постмодернистский робот, питающийся славой, но мало имеющий отношения к тому, что пока еще называют словом «искусство». В качестве акции это было, наверное, небезынтересно, но неизбежно конечно. «Joanne» это первый, по сути, альбом Гаги-певицы. Здесь в кои-то веки звучат не танцевальный бит и цепкий припев, а все-таки полноценные песни.
То, что раньше казалось издержками механистической природы артистки, теперь смотрится где-то даже обаятельной глупостью — например, излишне резкий монтаж куплетов и припевов даже в песнях, не предназначенных вроде бы для танцполов. Как ни странно, этим (не слишком удачным, по всей видимости) альбомом Джерманотта подтвердила свои амбиции на условный трон Мадонны — которая, впрочем, уже сейчас значительно проигрывает Стефани по всем статьям.
