Цивилизация
Пьер Паоло Пазолини в своем блокноте делает наброски для будущего сценария, который подумывает отдать своему другу, и заметки для книги, которую очень хочет, чтобы друг его прочитал. Он готовится к интервью и переживает по поводу прокатной судьбы своего нового фильма «Сало, или 120 дней Содома». Отвечая на вопросы репортера, Пазолини в какой-то момент начинает уходить от прямых ответов и говорит куда больше, чем мог бы: «Жизненно необходимо сказать абсолютное и абсурдное нет. Здравый смысл больше не работает. Трагедия заключается в том, что больше нет людей. Нас связывает только инстинкт смерти. Я видел ад. Он придет к каждому. В разном обличье, но придет».
«Пазолини» Абель Феррара впервые показал прошлой осенью на Венецианском кинофестивале, а главную роль с пугающей точностью сыграл Уиллем Дефо.
В картине рассказывается о последних днях итальянского режиссера, поэта, прозаика, философа, политического деятеля, критика и просто человека, принадлежавшего своему времени. На Московском кинофестивале его фильм — один из тех, что отвечают за американское кино — в отсутствие картин из США в основном конкурсе.
Феррара всегда брался за персонажей, которые не знали, куда идти дальше, и которых питало это незнание.
В случае же с «Пазолини» ему выпал уникальный шанс — показать своего героя, зная, что было дальше: 2 ноября 1975 года, вскоре после завершения «Сало», Пьер Паоло Пазолини был убит.
В 70-е годы Италия переживала рост насилия — в жизни и в кино. Вся страна запоем смотрела спагетти-вестерны и кровавые итальянские триллеры — джалло. Но именно тогда поэт мог от чистого сердца оперировать словами «банки», «нефть», «налоги», «капитал», не вкладывая в них высокомерной иронии или холодного расчета. А язык искусства в то время окончательно менялся на постмодернистский говор.
Эти приметы эпохи в «Пазолини» есть. Но кстати оказываются и вставленные Феррарой отрывки из последних работ его героя, обильно сдобренные рассуждениями на тему «смерти прозы», «иллюзорности знания у формы» и, конечно, вопросами о связи автора и творения. Актриса и подруга Пазолини Лаура Бетти (Мария де Медейруш из «Криминального чтива») вдруг прилетает с уроками «коммунистических танцев» и рассказами о том, какие талантливые «эти социалистические актрисы».
В какой-то момент возникает непреодолимое желание хлопнуть в ладоши и сказать: «Всё! Хватит!» — и тут на выручку приходит ангел.
Нинетто Даволи, фирменный актер Пазолини (и Джузеппе в «Невероятных приключениях итальянцев» Эльдара Рязанова), возникает на экране, словно выйдя из луча света, и привносит в фильм необходимую для понимания Пазолини витальность, радость, а подчас и безоглядную глупость существования.
Когда-то Пазолини взял молодого актера в упоительную сатиру «Птицы, большие и маленькие». В ней герои Даволи и классика итальянской комедии Тото путешествовали по миру, пытаясь узнать, что же это вообще за место такое — Земля и куда она катится.
Тото уже нет на свете. Пазолини тоже. И только поседевший Нинетто Даволи в фильме Феррары доходит до края света вместе со своим молодым помощником вслед за кометой. Они сидят, слушают доносящиеся с Земли «звуки человеческих голосов, рекламы, поп-песен и революционных маршей» и рассуждают:
— Я рад, что пошел за звездой. Иначе никогда бы не узнал эту планету. А что в конце?
— Его нет. Подождем. И будь что будет.
