Цивилизация
31 декабря 2010 года. Лимонов мчится на Триумфальную площадь («Меня ждут граждане, которых я туда созвал»), но, не доехав, попадает сначала в автозак, а затем — за решетку на пятнадцать суток. Шел в одну комнату, попал в другую. Следующие двести страниц из трехсот с небольшим посвящены занудному анатомированию тюремного быта. Ведь Дед был и остается «хитрой, пообтертой по тюрьмам бестией».
Лимоновский Дед — эксцентричный политик, бывший зэк и бунтарь, писатель, охочий до разномастных «девок».
Величественный и прекрасный параноик, всерьез называющий себя «врагом государства номер один», — образ давно узнаваемый. Прозвище, правда, по словам 71-летнего Лимонова, его «незаслуженно старит». В этом говорении о себе в третьем лице можно увидеть способ отстранения или упершийся в потолок нарциссизм, но вероятнее всего, это попросту очередное ерничанье Эдички. Превращая себя в объект, Лимонов продолжает работать на миф, годами разрастающийся вокруг его имени с помощью биографической прозы, которая началась с «Это я — Эдичка» и «Подростка Савенко».
Один из последних его романов «В Сырах» о районе Сыромятнической улицы, где Лимонов прожил пару лет после выхода из тюрьмы, был мистерией места. Еще были «Титаны» — сборник пересказанных Лимоновым биографий Ницше, Дарвина, Маркса, Бакунина, сквозь которые на читателя, хитро щурясь, взирал один-единственный настоящий герой — автор.
«Дед» мог бы стать такой же мистерией личности, но это чистой воды фарс, угодивший под книжный переплет треп в ЖЖ и колонки, публиковавшиеся когда-то на сайте «Русская весна».
Поистершаяся в интернете, очищенная от образности проза, почти хроника, смонтированная из новостных сводок и историй из жизни нацболов, пересказанных с доверительно-паханскими интонациями. Изредка тюремно-политические обзоры перемежаются разудалыми зарисовками о «девке Фифи» — замужней еврейке, которой был посвящен сборник физиологических виршей 2011 года, и историософскими озарениями:
«Древние египтяне равно евреи! Нашел!»
Года полтора назад француз Эмманюэль Каррер в своей книге «Лимонов» состряпал из биографии Эдички авантюрный роман, выставив его романтическим бунтарем, почти героем, удравшим из «Разбойников» Шиллера. Сам Лимонов представил Деда персонажем эпическим, а не драматическим. Он — гомеровский тип, спутавший несанкционированный митинг оппозиции с Троянской войной. При этом история, рассказанная в «Деде», на редкость бессодержательна. Она склеена из горстки уже подыстрепавшихся сюжетов: Лимонов и тюрьма, Лимонов и слившие протест либералы («либеральные VIP-ы высокомерны и хамоваты»), Лимонов и замужняя еврейка, Лимонов и Болотная площадь.
В глаза бьет разве что несоответствие личности — событиям, как если бы Хемингуэй вместо рассказов о корриде писал обзоры компьютерных игр.
Но все же для «романа нашего времени», вынесенного в подзаголовок, для подлинного эпоса одного безупречного героя (особенно если он — автор) маловато. Алексей Навальный у Лимонова «глуп как пробка», Илья Яшин (признан в РФ иностранным агентом) «плохо креативный», Борис Немцов и вовсе оказался «коклюшем буржуазии». Центр тяжести, сместившийся с истории на личность, делает из романа-хроники очередной автопортрет, за которым не разглядишь ни русский бунт, ни революционную кухню. Растерянные «болотные», Старуха-Алексеева, бомж Серега, зачитывающийся »Анной Карениной» на нарах, — фон, выгодно оттеняющий героя.
Главная проблема книги даже не в отсутствии знаков канонической лимоновской прозы: естественные отправления по страницам не растекаются, «девка», по сути, всего одна, от бесцеремонности «Эдички» нет и следа — только вялое, поднадоевшее упоение собой.
Она ничего не добавляет к образу Лимонова-героя, который, хоть и стал Дедом, упорно транслирует одну и ту же мысль: «Все очень серьезно. Идет война». Кажется, ради одной, гремящей в финале фразы все и писалось: «Кто предлагал ковать железо, пока горячо, и свергать режим еще в декабре 2011-го? Дед! Кто был жестким оппонентом и чуть ли не личным врагом Путина все эти годы? Дед! Кто предупреждал, что Болотная — это болото? Дед!»