Цивилизация
Последней балетной премьерой сезона в Мариинском театре стал балет Фредерика Аштона, поставленный полвека назад для Марго Фонтейн и Рудольфа Нуреева. Точнее, придумывал-то он его только для Фонтейн — боготворимой им примы, сущего ангела, вечного источника вдохновения для английского классика и одного из создателей Королевского балета Великобритании. Ангелу перевалило за 40, но она оставалась в прекрасной форме — и Аштон хотел воспеть балерину в танце. Он раздумывал над сюжетом, что наиболее подошел бы для гимна великой женщине, и, случайно попав на драматический спектакль «Дама с камелиями», решил, что эта пьеса Александра Дюма-сына о страдающей от чахотки куртизанке, отказывающейся от своего счастья ради счастья и благополучия ее возлюбленного, прекрасно подходит для балета. В планировавшемся спектакле фигура самого возлюбленного должна была быть чуть в тени — партнерство и поддержка героини, никаких «перетягиваний одеяла на себя»!
Но пока Аштон раздумывал о музыке (он выбрал фортепианную сонату Листа ), пока молчаливо перебирал возможные па — в Париже сиганул через барьеры аэропорта и вскоре оказался в Лондоне Рудольф Нуреев.
Их первое совместное с Фонтейн выступление было нервным, неудобным для балерины (великий Руди, зацикленный на себе, был тем еще партнером), но из спектакля шарашила такая энергия, что чинная английская публика вопила в театре как на стадионе. Эта энергия захватила всех — и Фонтейн в том числе, она захотела и далее танцевать с русским беглецом. Стало очевидно, что единственным возможным Арманом должен стать именно Нуреев. Это очень не понравилось Аштону — не только потому, что манеры новоприбывшего варвара шокировали галантного хореографа и друга королевы-матери, но и потому, что Нуреев занял в сердце Фонтейн то место, на которое претендовал Аштон.
Место не возлюбленного (в своих пристрастиях Аштон был схож с Нуреевым), но главного друга и авторитета.
Вот так и вышло, что балет об абсолютно жертвенной любви создавался в атмосфере тщательно скрываемой ревности (Аштон), торжества с хулиганским оттенком (Нуреев, отлично разобравшийся в ситуации, вел себя на репетициях как правитель мира) и беспечного счастья Фонтейн, которую этот расклад устраивал. В результате получился спектакль, в котором каждое па блистательно, как алмаз, возникший под гигантским давлением; спектакль, сразу же ставший легендой. Его танцевали только Фонтейн и Нуреев, и лишь после того, как оба покинули этот мир, стали получать право на дебют другие исполнители. Всегда — артисты хай-класса; достаточно сказать, что в Королевском балете эту роль исполняла первая балерина мира Сильви Гиллем.
В Мариинском театре главная роль досталась, естественно, Ульяне Лопаткиной. И спектакль приобрел тот вид, о котором, возможно, мечтал Аштон: Тимур Аскеров в роли Армана не стал «перебивать балерину», но разыгрывал историю преданного служения.
Преданного — во всех смыслах: сначала — поэма поклонения, восторженного обожания, почти молитвенной верности; затем — когда герой считает, что Маргарита ему изменила ради богатого «папика» (на деле, как мы помним, она покинула Армана по требованию его отца, считающего, что связь с куртизанкой испортит репутацию семье), — оскорбленный пластический вопль человека, которого предали.
Довольно длинную и развернутую историю (в опере «Травиата» она потянула на три полноценных действия) Аштон изложил за полчаса, взяв только самые главные, ключевые сцены и не заботясь о том, как зрители будут догадываться, что происходит между ними (предполагается, что сюжет знаком абсолютно всем). Вот Маргарита принимает поклонников — алое платье, толпа мужчин, двое просто валяются у ее ног и одному, наиболее старательно прислоняющемуся к ней, она грозит пальчиком — взрослая профессионалка на работе. Но вбегает Арман, мгновенно начинается дуэт и возникает фантастическая картинка опытной женщины, вдруг почувствовавшей себя девочкой. Герой поднимает ее над собой — и она так покачивает ногами в воздухе, как девчонка, плещущая стопами в ручье (гранд-балерина Лопаткина, жмурящаяся смущенно и блаженно, — одна из главных картинок балета). Опомнившись, Маргарита уходит с «папиком», но следующая сцена балета происходит уже на природе, куда Маргарита и Арман сбежали от парижской суеты: и в самом деле, детали не важны, какая разница, как она там расставалась с выгодной жизнью ради жизни счастливой, главное, что рассталась.
И снова этот мотив детства, безмятежности, блаженства: в руках Армана Маргарита перебирает ногами в воздухе, будто идет по облакам.
Арман Тимура Аскерова — не просто пылкий любовник, но друг, защитник, рыцарь. Практически первый его жест при встрече с Маргаритой — жест, отсылающий окружающих в сторону, когда героиня закашлялась (чахотка у Аштона обозначена вполне физиологично). Важный жест — «не смотрите на нее, когда ей плохо, я знаю, ей это не нравится» — а ведь знакомы-то они полторы минуты. И в самой жестокой сцене балета, когда после расставания с Маргаритой он, случайно встретив ее в обществе, швыряет деньги ей в лицо (утверждение — «ты шлюха, и ничего более»), Аскеров буквально кричит всем телом о том, что сам не верит в то, что только что «сказал».
«Маргарита и Арман» — уже третий балет Аштона, поставленный в этом сезоне в Петербурге.
Сначала Михайловский театр купил права на «Тщетную предосторожность», и публика оценила английский юмор в пересказе французской пейзанской истории. Затем Мариинский театр не менее успешно станцевал монументальную древнегречески-мифологическую «Сильвию». Теперь вот — love story, сосредоточенная на двух персонажах (хотя в спектакле есть и небольшие роли вроде роли отца Армана, и работа для кордебалета). Давно обитающий в лучшем мире сэр Аштон, преданно служивший своим балеринам, становится рыцарем и петербургского балета. Что ж, Москве остается только позавидовать.