Цивилизация
Когда в отношении какого-либо художника употребляют выражение «легендарный», обычно подразумевают пиетет, испытываемый потомками к прославленной фигуре. В случае же с Анатолием Зверевым это слово нагружается еще и дополнительными коннотациями — не очень позитивными. Уже лет двадцать по арт-рынку гуляют многочисленные подделки; эксперты просто замучились отсортировывать подлинные произведения этого автора от фейков, которые, кажется, давно получили численный перевес. В немалой степени именно по данной причине все, что связано с творчеством Зверева, вызывает скепсис у многих искусствоведов. Хотя, конечно, существуют и другие факторы, определяющие сдержанность профессиональных оценок, когда речь заходит об этом наследии.
Например, качество поздних работ Зверева, даже несомненно аутентичных, заставляет специалистов использовать формулировки вроде «андеграундного салона» и «вдохновенной халтуры».
Словом, отношение к его творчеству в художественной среде далеко от безоговорочного обожания, а вот широкие народные массы манеру Анатолия Тимофеевича успели всем сердцем полюбить.
Эстетические расхождения между ворчливыми снобами и восторженными поклонниками могут быть отчасти сглажены с открытием в Москве персонального музея Зверева. О его создании было объявлено около года назад, сейчас под эти цели реконструируется особняк на 2-й Тверской-Ямской улице. Это будет негосударственный музей, арт-директором которого выступает Полина Лобачевская, много лет продвигающая творчество Анатолия Зверева на столичном культурном поле. Так вот, открытие такого музея могло бы несколько сбалансировать полярные мнения, бытующие вокруг фигуры главного героя. Ценители его творчества обрели бы стационарное место для паломничества и окончательно убедили бы себя, что художник воистину велик, раз для него отведен специальный музей.
А злопыхатели слегка бы успокоились мыслью, что по крайней мере музейный Зверев должен быть подлинным.
Правда, для этого устроителям придется внимательно и строго взглянуть на уже имеющуюся у них коллекцию. И дополнительным камертоном здесь может послужить как раз тот корпус произведений, который демонстрируется сейчас в «Новом Манеже».
Презентация будущего музея осенена именем и авторитетом одного из значительнейших коллекционеров ХХ века Георгия Дионисовича Костаки. Он собирал не только авангард и древнерусское искусство, но и работы непризнанных художников-шестидесятников. Особенно же благоволил Анатолию Звереву, которого считал настоящим гением и «российским Ван Гогом». Перебираясь в 1977 году на жительство в Грецию, Костаки вынужден был передать в дар Третьяковке ядро своего собрания, но коллекцию зверевских опусов вывез полностью (она к тому времени, правда, несколько поредела из-за пожара, случившегося на даче у Костаки в Баковке). К тому же многие рисунки обгорели по краям. Зато эту подборку можно считать эталонной и не вызывающей никаких подозрений с точки зрения подлинности. Ее и пожертвовала новому музею дочь коллекционера Алики Костаки – как утверждают организаторы, совершенно безвозмездно, просто из желания вернуть важную часть наследия художника на родину.
Так что львиную долю нынешней выставки составляют произведения именно с этим провенансом, что, безусловно, должно работать на укрепление доверия к новой институции.
В экспозицию включены работы, датированные 1955–1960 годами, и это также на руку свежеиспеченным музейщикам, поскольку к раннему Звереву отношение гораздо лучше, чем к позднему – даже у завзятых критиков этого автора. Как выразилась Алики Костаки на пресс-конференции, тут представлен «молодой, не успевший устать от жизни, почти счастливый Зверев». И действительно, небрежных женских портретов с глазами на пол-лица, которыми художник частенько пробавлялся в 1970–1980-е годы, здесь почти не встретишь. Хотя портретов много, в том числе и автопортретов, но в них нет заштампованности, появившейся позже. В принципе, предложенный проект помогает понять, почему столь увлечена была когда-то Зверевым московская интеллигенция: в нем ценили дух артистической импровизации, едва ли не напрочь выведенный за годы господства соцреализма. Одаренность молодого художника видна невооруженным глазом, он явно упивался своими пластическими возможностями и выбранными сюжетами, будь то образы зверей из зоопарка или вольные трактовки геометрической абстракции.
Правда, ликованию зрительских чувств немного мешает понимание того, что у всей этой разудалой экспрессии так и не случилось полноценного развития.
Видеть в талантливых экзерсисах предвестие будущего творческого тупика – ощущение не из самых позитивных. Но тут уж все зависит от зрительской установки на восприятие. Велика вероятность, что значительная часть посетителей выставки попросту не возьмет в голову сопутствующие биографические обстоятельства и получит от зрелища свое законное удовольствие. Тем более что экспозиция сделана не без импозантности и зажигательности: публике должны понравиться декоративные фризы с цитатами из Зверева, динамичные видеоколлажи и хайтековские дизайнерские конструкции. Хотя вряд ли презентация поспособствует «вербовке» новых сторонников из числа тех, кто свои воззрения на творчество Зверева уже сформулировал прежде, зато немалый резерв составляют зрители, обращающиеся к этой теме впервые. Из них, скорее всего, и будут складываться посетительские потоки в заявленном музее.
