Цивилизация
Наконец, мы видим лицо того человека, что в первой серии третьего сезона смотрел на экран с прямой трансляцией поджога доктора Ватсона. Человека зовут Чарльз Огастес Магнуссен, он газетчик и коллекционер информации, которая позволяет ему влиять на политиков всех мастей. Его допрашивает некая британская комиссия, но он видит сквозь очки каждого в таком свете, что не боится никого: у всех есть грехи, слабые места, «болевые точки», на которые можно в нужный момент надавить.
Он — и придуманный авторами сериала Стивеном Моффатом и Марком Гэтиссом вариант конан-дойловского «короля шантажа» Чарльза Огастеса Милвертона (а у того был и реальный прототип), и плоть от плоти коррумпированных скандинавских злодеев из романов Стига Ларссона и сериалов от «Убийства» и «Моста» до «Правительства». У него лицо Ларса Миккельсена (он играл в «Правительстве» и «Убийстве») — не такое магнетическое, как у брата Мадса Миккельсена, но тоже может пугать.
Может, а не пугает.
Заключительная серия третьего сезона «Шерлока» с ходу уходит на территорию политического триллера, не то что предыдущие две, сплошь хиханьки да хаханьки.
И сюжетные повороты для финального эпизода припасены такие, чтобы ахнуть и потом еще пару раз охнуть, но даже весьма лихо придуманная история может стать жертвой выбранного темпа повествования.
В «Пустом катафалке», первой серии завершившегося сезона, покойный милый друг вернулся в жизнь доктора самым издевательским образом, решив, что порция черного юмора и шутки (действительно, смешные) об усах будут уместны после двух лет траура.
Далее последовало бурное выяснение отношений, а вместо долгожданного «как все было на самом деле» Моффат и Гэтисс затеяли игру с поклонниками: основные версии чудесного спасения Холмса из числа тех, что высказывались ранее в прессе и блогах, перекочевали в их произведение.
За ловким сеансом заигрывания с фанатскими чаяниями и представлениями последовало что-то совсем невообразимое: серия «Знак трех» оказалась разом и свадебным ромкомом про расшатанного шафера, и ситкомом про чудиков; с асоциальным гением Шелдоном Купером из «Теории большого взрыва» героя Бенедикта Камбербэтча стали сравнивать, как раньше сравнивали с Грегом Хаусом (который и сам, понятное дело, одна из инкарнаций Холмса).
Детективная составляющая не то чтобы отошла на второй план, а как-то растворилась в кислотных, будто из 1990-х, рывках на стыках монтажных склеек.
В первой серии дело воссоединившимся расследователям подкинули минут на двадцать экранного времени ближе к финалу: террористическое покушение на парламент, маски Гая Фокса, «помню не зря пятый день ноября и заговор пороховой», пустой вагон метро, длинный тоннель — то ли «V значит «вендетта»», то ли общие места британских культурных кодов.
Покушение на свадьбе в общую канву вписалось прочнее, но обстоятельства разгадки вновь заставили многих зрителей почувствовать себя обманутыми.
Упакованный, как и предыдущие два, в три серии третий сезон рассыпался уже даже не новогодним, а каким-то каникулярным, обморочно веселым конфетти.
Вроде и много всего, только можно очнуться с ощущением тревожной пустоты.
Даже поражать воображение Ватсона и зрителей дедуктивными рассуждениями этому Шерлоку наскучило: все реже он всерьез удивляет своими наблюдениями и виртуозными цепочками основанных на них заключений, все чаще выступает не в роли консультирующего детектива, но в качестве своего рода суперагента.
И вряд ли дело в том, что фантазия авторов иссякла, просто им интереснее перепробовать все доступные режимы существования героя, иронично разбирая и пересобирая его фирменные приемы. Так, в назидание всем любителям игр разума самый запоминающийся пример дедуктивной работы в финальном эпизоде «Его последний обет» демонстрирует не сам Холмс, а его подмастерье. И это не Ватсон даже, а героиновый торчок из притона.
Вписывая придуманных Конан Дойлом героев в современный мир, создатели «Шерлока» словно пытаются показать, что герои эти уже не могут быть теми, кем их хотят видеть. Кем бы их ни хотели видеть.
Число людей, хорошо знающих содержание пятидесяти шести рассказов и четырех повестей Конана Дойла о знаменитом сыщике, значительно уступает числу поклонников сериала, что развязывает руки Моффату и Гэтиссу, которые собирают из книжных сюжетов постмодернистские коллажи.
Когда в третьей серии в доме Джона и Мэри Ватсон появляется заплаканная соседка Кэйт и сообщает о проблемах с неким Айзеком, доктор уточняет: «Муж?» Оказывается, речь идет о сыне, подсевшем на наркотики и пропадающем в каких-то трущобах. В рассказе «Человек с рассеченной губой» Ватсон отправлялся в подобное злачное место в поисках как раз-таки мужа и неожиданно находил среди наркоманов Холмса.
Подмену себя восковой фигурой и восковой фигуры собой Холмс осуществлял в «Пустом доме» и в «Камне Мазарини» — Моффат и Гэтисс находят эффектный способ обыграть и этот прием.
Игровой принцип выходит за рамки банального сплетения сюжетных линий: соавторы играют и с сериальной формой, и с ожиданиями фанатов, и с жанровыми канонами.
Играют с блеском: после двух шутейных серий пускаются во все тяжкие, извлекая скелеты из шкафов пачками. Обманывают, кажется, все прогнозы, касавшиеся Мэри, выстраивают настоящий «пустой дом», селят в квартире на Бейкер-стрит бойкую девицу, выводят на новый уровень братскую любовь-ненависть Шерлока и Майкрофта, раскрывают темную сторону Ватсона. Огорчает только то, что на фоне выступающей в разных модальностях пары центральных персонажей и более и менее удачных фигур второго плана новый злодей выглядит особенно неубедительно.
Он еще не успел себя толком зарекомендовать, а зрителю как бы между делом сообщают: «Бу! Он самый страшный из противников, с которыми мы имели дело».
Да, конан-дойловский Холмс признавался в том, что Милвертон его пугает, но в реальности сериала одних слов мало, а тут даже времени на знакомство нет. С Мориарти было иначе, а ведь Магнуссен обречен на сравнения с ним.
При этом рассказчики за три серии так и не ответили прямо на мучивший миллионы людей два года вопрос: «Как именно инсценировал свою смерть Шерлок?»
И это после того, как в январе 2012-го сам Моффат заверял, что ответ существует, а подсказка была на виду, только никто из комментаторов ее не заметил. Теперь же вместо ответа в финале предложена еще более провокационная загадка: «Мориарти вернулся! Как?» Что ж, соавторы утверждают, что уже придумали сюжетных поворотов на два сезона вперед — ближайшие дни можно посвятить построению и изучению новых теорий.
Они уже наполняют твиттер и фейсбук: Мориарти заранее спланировал серию злодеяний на будущее, осуществлять их будут верные ему подручные? Не сходится, вроде бы Шерлок отчитался о полном изничтожении преступной сети преступного гения.
Тогда, быть может, Шерлок сам «воскресил» Мориарти, чтобы избежать смертельно опасной ссылки в Восточную Европу?
Или это проделал его брат Майкрофт, чтобы сберечь свое сердце, которое, как мы теперь знаем, может разбиться в случае гибели Шерлока?
Гадать можно бесконечно, а Моффат и Гэтисс будут внимательно следить за развитием событий и год спустя (хочется верить, что не позже) вряд ли откажут себе и нам в удовольствии поиздеваться над любыми версиями.
Да, и не будем забывать, Ирен Адлер тоже жива.
